После резолюции IV конгресса Коминтерна (1922 г.) о запрещении коммунистам состоять в масонских ложах Фроссар покинул пост генсека французской компартии и вообще ее ряды. Позже он занимал ряд министерских постов в ряде правительств Франции и попутно должность секретаря Великого Востока. В 1936 г. именно Фроссар и оставшиеся коммунистами Кашен и Марти сыграли главную роль в организации Народного фронта. Его программа была согласована на ряде совещаний в Великом Востоке. (Об этом упоминает Даниэль Лигу в «Масонском словаре»).
Само собой разумеется, что эту идею санкционировал Коминтерн, надеявшийся с помощью социалистов и радикалов подготовить советскую революцию на родине Парижской Коммуны. Небезынтересно, что когда в декабре 1935 г. во французском парламенте был поставлен вопрос о полном запрете масонства (это произошло после разоблачения афер банкира-мошенника Стависского, где оказались замешаны многие масоны), против голосовали не только социалисты и радикалы, но и фракция компартии во главе с Морисом Торезом. Это не было случайностью. Письмо Тореза члену Совета ВВФ Ж. Байло от 10 декабря 1938 г. заканчивается символично: «Примите, дорогой товарищ, мои братские поздравления». По-видимому, за Народным фронтом стояла некая ложа, объединявшая красных всех оттенков. Туда входил и глава левого правительства Леон Блюм (который хотя официально и не состоял в списках масонов Великого Востока, тем не менее был тайным «братом» ложи «L'action socialiste» — «Социалистическое действие»).
Некий «брат» Руссо держал осенью 1936 г. речь в парижской ложе «Интернационал» (к последней принадлежал, между прочим, и Фроссар). Он сказал, в частности, следующее: «Мы находимся в полном революционном периоде…идем навстречу Советам, и правительство Блюма противодействовать им не будет. Ему поручено держать их под маской, под маской легальности, чтобы не запугать буржуазию. До тех пор, пока революционные рабочие союзы, дисциплинированные и Объединенные, не вооружат массы и не двинутся отважно вперед».
Вообще есть немало доказательств активного сотрудничества коммунистов с различными масонскими и промасонскимй организациями в период 1919–1939 гг. Так, «Белая книга» правительства Великобритании за 1929 г. Отмечает в числе участников движения за дружбу с Советами британское антропософское общество. Немалую роль в обработке мирового общественного мнения в пользу большевиков сыграло тогда же движение с вполне масонским названием «Кларте» («Свет»), сплошь состоявшее из посвященных интеллектуалов (Р. Роллан, Г. Уэллс, Э. Синклер, А. Эйнштейн и др.).
Документы, свидетельствующие о связях польской «Лиги прав человека» с коммунистами, были обнаружены полицией в середине 30-х гг. во время обысков помещений лиги в Познани и Люблине. (Хотя эту организацию предали анафеме на конгрессе Коминтерна как филиал «буржуазного масонства»). Не случайно, наконец, бывший в 30-е годы секретарем Троцкого Фред Зеллер в начале 70-х станет гроссмейстером Великого Востока Франции.
«НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО»
Особенно отчетливо масоно-большевистский альянс проявился во время гражданской войны в Испании 1936–1939 гг.
Уже в 20-е годы, во время диктатуры Примо де Риверы, «красное» влияние в Великом Востоке в Мадриде было достаточно сильным. Например, на проходившем в полуподпольных условиях Конвенте («символической ассамблее») ложи в ноябре 1928 г. выступали участники с такими «символическими», то есть конспиративными, именами: «Жорес», «Дантон», «Ленин», «Энгельс» и др.
В 1931 г. на Пиренеях заполыхало пламя революции, и его усиленно раздували и Коминтерн, и Великий Восток. 12 апреля в Испании на фоне острого противостояния республиканцев и монархистов прошли муниципальные выборы. На следующий день королю Альфонсу XIII нанес визит председатель Революционного комитета (руководящий орган антимонархического движения) и член Великого Востока Алькала Самора.
— Ваше величество, — сказал лидер республиканцев, — у меня в руках результаты выборов. Они показывают, что вы и монархия полностью проиграли. Народ не хочет вас, он хочет демократической республики.
Глядя на Самору, король всем своим видом показывал высокородную брезгливость, как султан Абдулгамид при виде Карассо: какой-то марран, то бишь еврей, выскочка, говорит ему от имени народа!
— А что же, — сказал Альфонсо, помедлив, ‑ что же хотите вы?
Масон-республиканец, полагая, что этот момент войдет в историю, встал в подобающую случаю позу и торжественно произнес:
— Мы — это голос народа. И этот голос говорит вам: ваше величество, именем Испании, не возбуждайте ненужных страстей, не вовлекайте темные силы в противостояние с пробудившимися массами. Признайте свое поражение и покиньте страну.
Король задумался. На протяжении многих лет он был бессилен покончить с усиленной агитацией в пользу республики. В его стране всего тысяч шесть политических активистов (которые, правда, почти все объединены масонскими узами и оттого действуют столь сплоченно и соблюдают конспирацию) и 20 миллионов простых испанцев, еще недавно верных королю. Но простого человека при умелой обработке нетрудно сбить с толку… И что тогда? Бунт, гражданская война?
На следующий день Альфонсо XIII убыл в изгнание в Марсель, подписав манифест, где, в частности, говорилось: «Выборы, прошедшие в воскресенье, отчетливо показывают мне, что я больше не пользуюсь любовью народа… Располагая средствами защитить мои королевские права, я не хочу, однако, поднимать одного испанца против другого для братоубийственной войны… Я покидаю страну, предоставляя ей право самой быть владычицей своих судеб».
Испанский король, как и четырнадцатью годами ранее Николай II, оказался не на высоте положения, приняв требование кучки заговорщиков за «глас народный». Мадрид и другие крупные города, результаты голосования в которых поступили первыми и дали козыри Алькала Саморе, оказались лишь маленькими республиканскими островками в монархическом море. Окончательные итоги выборов по стране в целом дали сторонникам короля 22 тысячи мест в органах власти, в то время как адепты Саморы получили лишь 5 тысяч. Но Альфонсо уже находился в изгнании, и «отыгрывать назад» было поздно. Страна же покатилась к хаосу и гражданской войне, которых так опасался король.
Новое республиканское правительство почти целиком состояло из масонов. Перечисляя их имена (Алькала Самора, Ф. де Лос Риос, Леррус и др.), «Бюллетень Великого Востока Испании» в декабре 1931 г. с гордостью писал: «После иезуитской монархии… явилась, наконец, освободительница — масонская Республика. Ныне масоны правят, и это великое время».
Но для радикальных кругов мирового масонства, как и для кремлевских большевиков, это было еще только преддверие «великого времени». Вот почему их совместными усилиями в январе 1936 г. был создан Народный фронт Испании. Прийти к власти этому своеобразному союзу красной звезды и циркуля помогли не только деньги Коминтерна, но, как и в случае с изгнанием короля, несоответствие между реальной волей народа и ее формальным воплощением в парламентаризме. На выборах в кортесы 16 февраля Народный фронт получил 4 365 000 голосов, а правые и центр на 205 тысяч больше. Тем не менее, благодаря хитроумно составленному избирательному закону, первый получил в парламенте 270 мест (позже к ним примкнули еще некоторые депутаты), а вторые — только 210.
Вот характерная иллюстрация к тайному раскладу сил в республиканском парламенте в 1936 г. приводимая историком Эдуарде Комин-Коломером (занимая крупный пост в МВД при Франко, он работал с конфискованными масонскими архивами):
По данным Комин-Коломера, из шестнадцати членов первого правительства Народного фронта восемь принадлежали к «братству», в том числе премьер-министр социалист Ларго Кабальеро. (Он имел степень мастера в одной из мадридских лож, а также в ложе Парижа. Уже после падения республики был посвящен в высокие степени и входил в так называемый масонский Высший совет в изгнании). Финансовое ведомство возглавил Хулио А. дель Вайо (член ложи «Иберия», с 1937 г. — член Совета Великого Востока Испании 33-й степени). Масоном являлся министр народной милиции, представитель компартии Франсиско Г. Родригес, масонский фартук носил и президент республики Мануэль Асанья.
Не только Великий Восток, но и Москва могла быть довольна таким правительством: Ларго Кабальеро называли «испанским Лениным», а дель Вайо вообще состоял в агентах Коминтерна. Зал заседаний испанского кабинета украшали портреты Сталина. Была подготовлена широкая программа «социализации». По части воинствующего атеизма также существовал полный «консенсус» между большевиками и «вольными каменщиками». Орган аргентинских масонов журнал «Кадена де унион» еще в июле 1931 г. вдохновлял испанских «братьев»: «Советская Россия сделала очевидным перед лицом всего мира, что нет никакого кощунства в том, чтобы переделать церковь в театральный зал или же в масонский храм».
