- Односторонние оценки мало что дают, - быстро сказал аспирант, и мне показалось, что он ждал такой реакции и что он уже не раз сталкивался с этим внезапно возникшим сейчас вопросом и хорошо продумал его, - эти оценки, даже если брать только жестокие меры управления, надо обязательно соотносить со временем, с эпохой. Семнадцатый век был суровым веком. Бесконечные войны, восстания, голод, массовые эпидемии. Ожесточившиеся люди, крутые нравы. Те, кто правил, не останавливались ни перед чем, чтобы согнуть в бараний рог инакомыслящих и своевольных, огнем и железом, с корнями вывести крамолу. Так поступали все, не исключая просвещенного Петра Великого, не чуравшегося устраивать массовые публичные казни. Так что же вы хотите от купцов Строгановых, детей своего века? Гуманизма, что ли, до которого порой и в конце двадцатого века кое-кому не дотянуться?
Тем временем теплоход, сбавив скорость, развернулся, как утюг, оставляя внутри дуги почти совсем сглаженную воду, и начал причаливать к плавучей деревянной пристани.
Андрей сказал:
- Как ни жаль, но от похода в город придется, ввиду новых осложнений, воздержаться.
- Ну, хоть погулять, - предложил Александр, - или поваляться на травке, вон солнышко как припекает. Багаж возьмем с собой и проверим, как себя поведут дружки Кислого.
Мы всей гурьбой повалили к трапу. Теплоход навалился бортом на застонавшую пристань и замер. Через прямоугольный проем в надстройке пристани члены фирмы гуськом вышли к сходням.
По уговору меня освободили от моего мешка. Я шел замыкающим и с помощью маленькой военной хитрости следил за публикой, выходящей за нами в город. Для этого было использовано зеркальце Инги.
Бичи клюнули на наш маневр, бородачи тоже поплелись на берег. Я был абсолютно спокоен: днем, да еще в городе вряд ли нам могло что-нибудь угрожать. Надо было просто подождать, как в шахматах, очередного хода противника, а не изводить себя просчетом всех возможных вариантов.
Мы отошли немного в сторону по берегу и расположились вольно, кто как хотел. Чуть ниже нас облюбовала местечко компания бородачей. Теперь, по меньшей мере, стало ясно, кто они такие: каждый, кроме руководителя, приволок с собой фанерный этюдник. Студенты-художники в темпе развернулись и принялись писать с натуры. В этот момент к нам приблизилась фигура в буром, донельзя измятом костюме и грубых, покрытых слоем пыли ботинках. Все выдавало человека, много дней ночующего где попало, не имеющего своего угла.
Человек заговорил быстро, горячо и сбивчиво. Странное дело: слова, которыми он сыпал, были знакомы, но вот фразы из них не получались; они разваливались, рассыпались в прах, и получалась полная бессмыслица. Иногда человек просто шевелил губами; ему-то, возможно, казалось, что он произносит блестящую речь. Глаза его при этом беспокойно, лукаво и в то же время растерянно бегали по сторонам.
- Только не давайте ему денег! - раздался за нашими спинами женский голос. - Бичи проклятые. Посмотри, до чего дошел, позорник!
Не думаю, что эта пожилая простая женщина кем-то доводилась ему. Скорее, просто не могла равнодушно смотреть на опустившегося человека. Если Валька Кислый и его малослободские дружки находились на одном из первых, по крайней мере, в физическом смысле, этапов падения, то сольвычегодский бич, очевидно, скатился на самое дно. Вздрогнув, когда на него закричала женщина, он оборвал себя на полуслове и побрел прочь, опустив плечи и загребая землю ногами. Жалкое и постыдное зрелище: даже не верилось, что бывает и так в наш век.
Пока мы, каждый по-своему, но все молча переваривали это происшествие, студенты-живописцы трудились в поте лица. Когда работа продвинулась вперед и на картонах появились наброски пейзажа, руководитель коршуном сделал крут и подступил к первому бородачу. Молча постоял, потом изрек одно только слово:
- Яичница!
И перешел к соседу. Соседу он сказал больше:
- Что за небо? Ломом не прошибешь.
У мольберта третьего студента маэстро вовсе осерчал:
- Ну, что ты мылишь, Гавриил! Не мыль, пиши красками!
- Попробовать же надо, - пролепетал, тряся бородой, студент.
- Чего там пробовать!! Надо верить своему чутью, оно не подведет, если, конечно, изучил и полюбил натуру. Дай кисть!
Он прямо кистью зачерпнул с палитры, не смешивая, одну, другую, третью краску и сделал пару энергичных мазков. Студенты вытянули шеи, завистливо вздыхая. И в самом деле, даже нам было видно, как сразу ожил этюд, засветились краски.
Но куда запропастились бичи?
Внезапно аспирант захохотал. Просто зашелся в смехе. Насмеявшись от души, он уже вполголоса объяснил:
- Кажется, до меня дошло... Обычные художники. Напугались мы зря: видимо, их руководитель наткнулся на малослободских бичей в поисках колоритной местной натуры. Ну, и пытался уговорить попозировать своим орлам.
- Но бичи-то с повестки дня не сняты, - сказал я, косясь по сторонам, - они где-то здесь затаились, небось присматривают за нами.
- Ничего, время у нас есть. Пусть каждый придумает на досуге способ отвязаться от этого "хвоста".
Обстановка сразу разрядилась, все повеселели и с интересом наблюдали за работой художников.
- А я ведь в детстве хорошо рисовала. Меня все хвалили, - заявила Инга.
- Вот и готовься в художественный, - поддержал Андрей.
- Поздно... Надо было сразу серьезно заняться, а я не послушала родителей и забросила. А сейчас жалею.
Призывно загудел теплоходный тифон. Художники начали хлопать этюдниками. Мы тоже поднялись. Андрей окинул взглядом изгибы берега:
- Ведь где-то здесь, может быть, даже именно здесь, где мы сейчас стоим, вольный человек Ерофей Павлов Хабаров прощался с родной землей, перед тем как со своей ватагой отправиться на завоевание новых земель.
- Он был, кажется, купцом? - полуспросил, полуутвердил Дмитрий.
- Соляные варницы держал, да душа не позволяла корпеть над выжиманием своего маленького дохода, просила неизвестного, больших дел, риска...
Через несколько минут мы были на борту. Андрей открыл очередное заседание правления фирмы:
- Друзья, нужно решить вопрос принципиальной важности. Нам необходимо выработать маршрут дальнейших поисков идола. Какие будут предложения?
- Открыть! - автоматически откликнулся Сашка, и все засмеялись.
- Ну, не будем формалистами-бюрократами. Обойдемся без протокола. А смысл такой. Я вижу два варианта действий. Первый - водой; добраться до устья вот этой реки...
Мы все склонились над картой.
- ...подняться вверх по течению, елико возможно. Я говорю "возможно", так как на современной карте этой речки нет, вернее, не показан нужный нам приток. А может, и пересохла давно пироговская речка.
Он посмотрел на сверкающую, как полированный металл, даль Вычегды и замолчал, задумавшись. Митя Липский поежился:
- Выходит, повторяется то, что было на Вилюге. Искать лодку, тащить волоком через мели и пороги против течения, кормить комаров и прочее. Не скучновато ли по второму-то разу? А потом мы же еще не решили, как избавиться от дружков Кислого, которым он, конечно, рассказал все, что знал.
- Гореть им ясным огнем, ёк-кувырок, - голосом дяди Сергеева проокал Сашка, - молода елка, а шишку дает!
- А нельзя ли сделать так, - сказала Инга, - чтобы мы сошли на берег, где нам нужно, а бичи остались на теплоходе.
- Остановка по требованию, как в автобусе, - засмеялся я.
Но шеф пришел от этой идеи в восторг.
- Это то, что нам нужно! Здесь такие вещи практикуются! Я поговорю с капитаном. Под видом тренировки спасательной команды мы в шлюпке спокойно добираемся до берега и делаем ручкой нашим преследователям. А потом пускай нас ищут. Итак, - приглашающе махнул рукой шеф, - давайте просмотрим на карте второй вариант. Вот здесь обозначена автомобильная дорога. От Вычегды она идет почти строго на север. Если проехать по этому шоссе около сотни километров, то нам остается перевалить через отрог Тимана... Здесь Тиман совсем низкий, думаю, можно пройти без особых затруднений.
- Сколько? - спросил Яковенко, склоняясь над картой.
- Около пятидесяти, если по прямой.
- Ну, за два-то дня, надеюсь, пройдем?
- Да, надо полагать... В крайнем случае, одна или две ночевки в лесу, какая разница? Как, Инга?
- А что, из-за меня разве много было задержек?
Я покраснел. Хотя уже много утекло воды и мой грех с лодкой был отмолен, эта фраза прозвучала так, что камень упал в мой огород. Инга спохватилась, бросила на меня извиняющийся взгляд.
- Я имела в виду: быть землепроходцами, так надо и пройти по тайге.
Андрей решительно замял это дело:
- Давай решать. Референдум так референдум! Кто за первый вариант? Кто против? Все! Вопрос ясен, принят вариант два, заседание закрыто. Сообщений, справок нет?
Справок не было.
ЗАПИСЬ 2
Из шлюпки высадились около временной грузовой пристани. Я огляделся. Слева от маленького заасфальтированного пятачка громоздились какие-то механизмы в дощатой упаковке, на которой на русском и немецком языках значилась марка народного машиностроительного предприятия ГДР. На выезде с пятачка стоял новенький бело-голубой грузовик с размашистой меловой надписью на кузове: "Перегон".
