Ознакомительная версия.
Так начались приключения на юге Восточноевропейской равнины второй волны русов, значительно более мощной, чем первая. Эта волна уже хорошо известна археологически – самые ранние скандинавские древности южной Руси и Гнездова относятся к началу Х в.
Главное событие нашей истории, связанное с Вещим Олегом, – это поход на Царьград, совершенный в 907 г., и последовавший за этим походом первый русско-византийский дипломатический договор. Рассказ «Повести временных лет» об этом походе содержит немало ярких легенд. Самая известная из которых – рассказ о постановке кораблей на колеса после того, как византийцы перекрыли цепью бухту Золотой Рог.
Договор, который Олег заключил с Византией в 911 г., оказался самым выгодным для Руси. Торговля русов в Византии не подвергалась никаким ограничениям. Русь и Византия выступают в этом договоре как равные друг другу страны. Русы служат в Империи за хорошее вознаграждение. А если на греческой земле будет обнаружен недобросовестный должник, не желающий возвращаться на Русь, по жалобе русов он должен быть схвачен и возвращен насильно.
Договор был скреплен клятвами и действовал тридцать лет.
Во времена Олега западноевропейские источники снова фиксируют русов – в качестве вполне мирных купцов. Торговля, как мы помним, была вторым важнейшим занятием «гребцов» и одним из главных факторов, сделавших возможным сложение Древнерусского государства. От времен последнего восточнофранкского короля Людовика IV Дитяти (899–911 гг.) до нас дошел интересный документ – таможенный устав Раффельштеттена. Этот древний, ныне не существующий небольшой торговый город находился на Дунае, близ современного австрийского города Линц. Таможенный устав, изданный между 904 и 906 гг., определял размеры пошлин, которые власти Раффельштеттена должны были взимать с торгующих в Баварской марке купцов.
В уставе упоминаются «славяне, отправляющиеся для торговли от ругов или богемов», т. е. из Руси или из Чехии. Торговали они воском, рабами и лошадьми. Если воск и рабы («челядь») – это основные и широко известные товары русов, то о торговле лошадьми русские источники не знают ничего.
Но, хотя иностранные источники и знают Русь времен Олега, они почти не знают самого Олега. Существует лишь один письменный памятник, упоминающий предводителя русов с похожим именем – так называемый Кембриджский документ.
Этот текст, найденный в Кембридже, – один из немногих письменных памятников, оставленных обитателями Хазарского каганата. Он представляет собою историческую записку, кратко излагающую основные моменты истории хазар. В записке описываются обстоятельства принятия хазарами иудаизма (иначе, чем в письме царя Иосифа), рассказывается о войнах хазарских царей со степными народами и русами. Нам интересен один фрагмент записки, рассказывающий о совершенно неизвестной по другим источникам русско-хазарской войне, имевшей место, по-видимому, в начале 940-х гг.
Из текста документа рисуется следующая картина.
Византийский император Роман Лакапин («злодеем Романусом» называет его автор Кембриджского документа) направил на Хазарию русов, которыми предводительствовал «царь» по имени Х-л-г. В древнееврейском языке гласные на письме не передаются, однако по согласным довольно уверенно вырисовывается скандинавское имя Хельги. Подстрекая царя русов к атаке на каганат, Роман I послал ему богатые дары. Русы «обманом» разорили город «С-м-кр-иу» (Самкерц), воспользовавшись тем, что в городе не было его правителя, некоего раб-Хашмоная. Большинство ученых считает, что Самкерц – это современная Керчь, в ту пору – хазарское владение на востоке Крымского полуострова. Есть также точка зрения, что имелась в виду Тамань, Тмуторокань русских источников, находившаяся на восточном берегу Керченского пролива.
О вторжении русов стало известно хазарскому не то полководцу, не то наместнику, который в тексте документа назван «Булшици, он же Песах». Неясно, что такое «Булшици» – то ли второе имя, то ли титул или должность Песаха. Хазары под командованием Песаха устремились на города «Романуса», истребляя жителей. Очевидно, здесь имеется в виду набег хазар на крымские владения Византии – единственную доступную для хазар территорию Империи. Затем Песах обратился против русов:
«И пошел он оттуда на Х-л-гу, и воевал с ним четыре месяца, и Бог подчинил его Песаху, и он направился и нашел добычу, которую Х-л-гу захватил в Смк-р-иу. Тогда сказал Х-л-гу, что это Романус побудил меня сделать это. И сказал ему Песах: «Если это так, то иди войной на Романуса, как ты воевал со мной, и тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет, то умру или буду жить, пока не отомщу за себя».
Итак, Песах потребовал от Х-л-га, чтобы тот, действуя теперь уже в интересах победителей-хазар, выступил против императора Романа. Царь русов покорно отправился в поход на Константинополь, и его флот был сожжен византийцами.
«И пошел тот, и делал так против своей воли, и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи, так как македоняне победили его огнем. Он бежал, и устыдился возвращаться в свою землю…»
Поражение флота русов от греческих «огненосных судов» с Олегом никак не связано: речь идет о походе Игоря в 941 г. В документе, таким образом, причудливо соединились события разных лет. И главное, чем может помочь нам этот текст применительно к фигуре Олега, – он показывает, что имя Олег, скорее всего, произошло именно от скандинавского Хельги, а не от какого-то другого имени.
Рассказ наш об Олеге будет неполным, если мы не разберем знаменитый сюжет о смерти Олега. Князь задавал вопросы о своей смерти волхвам и кудесникам. Узнав, что ему суждена смерть от коня, он распорядился отослать коня прочь и заботиться о нем. Впоследствии, вспомнив коня, Олег приехал проведать верное животное, но конь уже умер. Все же князь решил посмотреть на конские останки и при виде лошадиного черепа засмеялся и сказал:
«От сего ли лба ми смерть прияти?»
Но тут «выникнуша змиа изо лба, и уклюну и в ногу, и чрез то разболеся и умре». Любопытны свидетельства о местонахождении могилы Олега. «Повесть временных лет» никак не комментирует далее смерть этого князя, однако в Начальном своде, отразившемся в Новгородской Первой летописи, есть интересная заметка:
«Иде Олег к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за морю, и уклюну змиа в ногу, и с того умре, есть могыла его в Ладозе…»
В Ладоге действительно есть «Олегова могила» – большой курган на берегу Волхова. Никаких княжеских захоронений в этом кургане нет, хотя он, несомненно, был сделан с какими-то ритуальными целями. Представление о том, что именно этот курган стал последним пристанищем Вещего Олега, могло появиться на основе книжного известия уже в позднее время. Нечто подобное произошло с «могилой» самого Рюрика, о которой мы поговорим в последней главе нашей книги.
Интересно, что в Скандинавии у нашего Олега был «двойник» – легендарный персонаж, умерший примерно таким же образом. Этого двойника звали Одд Стрела, и он стал героем одноименной исландской саги.
«Сага об Одде Стреле» относится к так называемым «Сагам о древних временах», то есть к произведениям, основанным на мифологических сюжетах. Ее главный герой – Одд, по прозвищу Стрела, совершил немало фантастических подвигов: он сражался по всей Европе, совершал походы в страну великанов, а одно время был даже правителем Руси.
Молодому Одду некая колдунья предсказала, что смертью его станет череп серого коня Факси. Тогда Одд и его друг Асмунд убили коня, а затем закопали и тщательно завалили конскую могилу камнями – так же поступали в Древней Скандинавии с могилами колдунов. И все же это не помогло: когда Одд после всех своих странствий вернулся на родной хутор, он споткнулся о конский череп, и выскочившая оттуда змея ужалила его в ногу, отчего он и умер.
Ученые полагают, что предание о смерти Олега и история Одда изначально имели единую основу, и основа эта сложилась именно на Руси, в среде варяжских дружинников. Древнерусское предание позднее попало в Скандинавию и успешно там прижилось, а в XIII в. было записано в виде подробного рассказа. Условия для бытования этой легенды на Руси оказались, по-видимому, значительно худшими, и она дошла до нас в виде лишь небольшого летописного рассказа. Впрочем, северный вариант легенды, отразившийся в Новгородской Первой летописи, сохранил важный мотив – уход героя из Руси в Скандинавию.
Таково летописное окружение Рюрика – частью легендарное, частью более реалистическое, но почти не поддающееся проверке по другим источникам. Теперь мы вновь возвращаемся в позднюю древнерусскую книжность – нам предстоит знакомство с самой популярной исторической легендой XVII века, которая тоже не обошлась без сюжета о Рюрике…
Ознакомительная версия.
