- Мне кажется, что вам легче будет вести мотоциклет обеими руками, лукаво заметила мисс Эрдферн, высвобождая руку. - Я прежде всего хочу показать вам свой гелиотроп; его нужно было посадить отдельно от других цветов, иначе они все бы погибли. Это варварское растение... Но я еще не спросила, как вы смогли освободиться и приехать? Ведь вы так заняты...
- Я действительно был очень занят, - подтвердил Тэб.
- Все этим же убийством? - спросила артистка.
- Да, - ответил журналист. - Удивительно загадочное дело! Даже у Карвера больше нет надежды найти преступника. А уж на что он опытный сыщик.
- И никаких новых улик? - поинтересовалась мисс Эрдферн.
Тэб, вспомнив о своем обещании Карверу не говорить ничего про находку булавки, ответил не сразу. Впрочем, поразмыслив и решив, что с мисс Эрдферн можно быть откровенным, он сказал:
- Мы нашли только две совершенно новых булавки. Одну - после первого убийства, в подвальном коридоре у двери; другую - после второго убийства, в подвальной комнате, тоже около двери. Обе булавки слегка согнуты.
Молодая женщина удивленно посмотрела на него и задумалась.
- Две булавки... - тихо повторила она. - Как странно! Что же вы думаете о них?
Тэб недоуменно развел руками.
- Убийца - несомненно человек в черном, - уверенно произнесла мисс Эрдферн. - Я внимательно следила за тем, что писалось в газетах: никто другой не мог убить Трэнсмира... Кстати, как смешон этот Скотт! неожиданно добавила она. - Ведь это он, не правда ли, перепугался до смерти, когда мы с И Лингом вошли в дом за нашими бумагами?.. Вы слышите, я нарочно говорю "нашими"!
- Между прочим, нашел И Линг то, что искал? - спросил журналист.
Мисс Эрдферн утвердительно кивнула головой.
- А то, что вы искали, - также?
Молодая женщина закусила губу и испытующе посмотрела на журналиста.
- Не знаю, - через мгновение ответила она. - Иногда мне кажется, что И Линг что-то нашел, хотя он и уверяет, что в бумагах Трэнсмира не оказалось ничего интересного для меня. Я думаю, что он молчит, щадя меня. Но ничего, когда-нибудь я все узнаю...
Они сидели в тени вековой липы на ослепительно зеленой лужайке. Рука молодой женщины играла свесившейся цветущей веткой.
Тэб осторожно прикоснулся к ней. Мисс Эрдферн не отняла руки.
- Урсула, - едва слышным шепотом сказал Тэб. - Понимаете ли вы, что происходит в душе человека... который любит?
- Мне кажется, да... - после короткого молчания так же тихо ответила она. - А понимаете ли вы, что женщина, изображающая на сцене влюбленную восемь раз в неделю, считая утренние представления в течение многих лет, может в такую минуту разрыдаться?.. Нет... нет... Тернер может увидеть! Не надо!.. Не целуйте меня!
Если бы спросили Тэба, что произошло потом, он не смог бы ответить: он помнил лишь, как прядь золотых волос коснулась его губ, помнил пленительный холодок милой щеки...
- Завтрак подан, барышня, - провозгласил внезапно выросший перед ними дворецкий.
Это был пожилой человек с бесстрастным бритым лицом. Он, казалось, не видел ни Тэба, ни своей госпожи.
- Отлично, Тернер, - ответила молодая женщина.
После того как слуга ушел, она сказала:
- Тэб, я думаю, что мой дворецкий никогда не простит себе того, что поступил на службу к актрисе! Хорошего же он будет мнения обо мне!
- Да, это ужасно! И единственное, что может спасти вас в его глазах, это объявление о нашей помолвке, - с восторженной усмешкой заявил журналист.
Тэб вернулся в город счастливейшим человеком. Придя в редакцию, он засел за длинное письмо своей невесте.
Ночной редактор, заглянув в дверь, решил, что молодой журналист готовит объемистую статью: на столе Тэба лежало уже с полдюжины исписанных листов.
Недоразумение выяснилось позже.
Не удовольствовавшись посланием, Тэб прибавил к нему еще семь страниц постскриптума.
На следующее утро погода испортилась: лил дождь, температура упала до двенадцати градусов. Несмотря на это, Тэб с удовольствием отправился бы на мотоциклете в Стон-коттедж,
Однако, подавив глубокий вздох, он пошел навестить Рекса.
Лендер тотчас же стал рассказывать ему о своей новой постройке.
- Вы знаете, где я решил построить свой новый дом? - начал он. - Я построю его на холме, поблизости от виллы мисс Эрдферн.
- Конечно, я знаю этот холм, - с усмешкой прервал его Тэб. - Но, увы, он уже занят...
- Вы говорите про И Линга? - пренебрежительным тоном заметил молодой миллионер. - Я перекуплю у него этот участок земли вместе с его дурацким храмом...
Тэб покачал головой.
- Боюсь, что вам едва ли удастся убедить И Линга продать участок, заметил журналист. - Он не меньше увлечен своей постройкой, чем вы своей.
- Пустяки, - рассмеялся Рекс. - Вы забываете, что я теперь весь состою из кредитных билетов.
- Отнюдь нет, - возразил журналист. - Но я слишком хорошо знаю И Линга...
- Как жаль! - воскликнул Рекс. - Мне так нравится это место! В первый раз я увидел его давно, еще до того, как узнал, кто такая мисс Эрдферн и что она живет рядом. И подумал: "Как хорошо было бы выстроить себе дом на этом холме!" Кстати, как поживает мисс Эрдферн?
Тэб помолчал мгновение и спокойно сказал:
- Она - моя невеста.
Рекс опустился в кресло и долго, ошеломленный, смотрел на своего друга бессмысленным взором.
Опомнившись, он вскочил с места, с горячностью пожал руку Тэбу и с преувеличенной восторженностью крикнул:
- Счастливец! В то время как я путешествовал, вы ухаживали за предметом моей страсти! По этому случаю нужно выпить! Я искренне рад за вас, старина, и желаю вам счастья...
Тэб облегченно вздохнул: он боялся огорчить своего друга.
- Расскажите же мне подробно о своей помолвке! - продолжал Рекс, раскупоривая шампанское. - Конечно, я буду вашим шафером...
Когда друзья выпили по бокалу, Рекс все с тою же восторженностью заметил:
- Как жаль, что участок этот занят... Я подарил бы вам свой дом! Да! Это был бы достойный свадебный подарок! Я еще попытаюсь его убедить!
На следующий день Тэб поспешил в Стон-коттедж.
- Я все рассказал Рексу! - воскликнул он, входя к своей невесте.
Улыбка мгновенно исчезла с лица мисс Эрдферн.
- Вы недовольны, Урсула? - смущенно спросил Тэб. - Вы не хотели, чтобы я говорил ему об этом?
- Он был очень огорчен? - быстро спросила мисс Эрдферн.
- Как это ни странно - нет! Он еще слишком юн, чтобы чувствовать глубоко...
Лицо мисс Эрдферн озарилось улыбкой, и Тэб, глядя в ее прекрасные глаза, воскликнул:
- На месте Рекса я возненавидел бы несносного Тэба Холланда!
- Рекс более благоразумен, чем вы думаете! - с улыбкой ответила молодая женщина. - А теперь пойдемте в сад, мне о многом нужно переговорить с вами. Чем больше я буду откладывать, тем труднее мне будет потом рассказать вам все...
Когда Тэб усадил свою невесту в плетеное кресло, она в упор посмотрела на него и твердым голосом произнесла:
- Тэб! Я убила Джесса Трэнсмира...
Глава 26
- Что?! - воскликнул ошеломленный Тэб.
- Я убила Джесса Трэнсмира, - все так же спокойно повторила мисс Эрдферн. - Я убила его не собственными руками... Однако я ответственна за его смерть в такой же мере, как если бы своими руками убила его...
Тэб смертельно побледнел.
- Что с вами? Я, быть может, напрасно сказала вам это так, без всякой подготовки... - прошептала мисс Эрдферн, схватив молодого человека за руку.
- Объясните мне... я хочу знать все...
- Хорошо. Только успокойтесь, пожалуйста.
Мисс Эрдферн усадила своего жениха в кресло подле себя и тихим голосом сказала:
- Я уже давно собиралась рассказать вам то, что вы сейчас услышите. Вы должны знать все...
Молодая женщина на мгновение умолкла и заговорила вновь:
- Я уже как-то рассказывала вам, Тэб, что когда-то была посудомойкой. Но я не говорила вам, что выросла в сиротском доме... Тэб, моя мать была убита, и отец был казнен за это убийство...
Она печально посмотрела на молодого человека своими глубокими, печальными глазами, и он нежно взял ее руки в свои.
- Я плохо помню свое детство, - продолжала мисс Эрдферн, задумчиво глядя вдаль. - Сейчас у меня перед глазами бесконечно длинный и холодный дортуар, где спали сорок девочек, толстая воспитательница и две строгие няни. Из подслушанного одной из моих товарок разговора воспитательницы и няни я узнала, как умерли мои родители... Со временем я получила место у великосветской дамы. Она тратила тысячи фунтов на благотворительность, но взвешивала каждый съеденный нами кусок... Я служила посудомойкой уже месяца три, когда впервые мне довелось встретиться с Трэнсмиром. Как сейчас помню: был холодный и ветреный день. Одна из горничных велела мне идти тотчас же в гостиную. Помню, что я испугалась Трэнсмира: он был один в комнате и, ничего не говоря, стал разглядывать меня с ног до головы.
Мне было в то время лет двенадцать-тринадцать. Я была тихой и робкой девочкой. Жизнь была для меня настоящим адом... Трэнсмир спросил, хорошо ли я себя чувствую в этом доме, и я сказала ему всю правду. Тогда он предложил мне уехать с ним: вероятно, он уже заранее переговорил обо мне с начальством сиротского дома, ибо никто не возражал против моего ухода.
