Ну как если бы хулиган ворвался на поле для гольфа и избил играющих на ней джентльменов любой клюшкой для этой игры.
Западное искусство второй половины XIX века стало разительно меняться на глазах. Хотя некоторые корифеи золотого века дожили почти до конца этого столетия или даже до начала следующего. В прозе появились описания интимных сцен (где раньше ставились многоточия), правда, до времени в рамках определенных приличий, без привычных нынешних гнусностей. В драматургии появились либо натурализм, либо фиглярство на грани цирковых номеров (то есть переход в совсем иной жанр). В музыке какофония стала все настойчивее одолевать симфонию.
Появилась «мертвая музыка». Или стало выдаваться за музыку то, что раньше было лишь музыкальным фоном какого-то действия на сцене или на экране. И пришлось бы европейской музыке умереть естественной смертью, если бы ее одряхлевшее тело не оживил волной пылающей крови негритянский джаз. В живописи начались выверты — самые разные, только бы подальше от классики золотого века. И вскоре дело дошло до еще одного скандального сказочно-андерсеновского «черного квадрата» абстракционизма, который любой дебил может легко изобразить. Ваяние словно поставило себе целью возможно дальше уйти от классических античных образцов к более древним оригиналам каменного века. Наконец, архитектура нашла себе идеал в виде нагромождения заводских пролетов. Правда, не сразу. А пройдя через стиль модерн, аккумулировавший очарование кладбищенского склепа.
И на каком-то этапе вся эта эстетствующая публика вынуждена была признать, что произошел спуск по лестнице, идущей вниз. Упадок. Декаданс. И сами декаденты, чтобы дистанцироваться от безвозвратно ушедшего золотого века западной культуры, наименовали себя — унижение паче гордости — серебряным веком.
Мы сегодня восторгаемся высотами серебряного века почти так же, как золотого. Но смотрим на декаданс второй половины XIX — начала XX века (границей тут служит Первая мировая война) отнюдь не с облаков нового Ренессанса, а — если уж продолжать этот образный ряд — с горящих торфяников «бронзового» XX века. Ну а последние 20–25 лет искусства не дотягивают даже до этой планки. Что же? Наступил — по той же шкале ценностей — последний, «железный» век? Нет, думается, положение сложнее, и мы его основательнее разберем чуть позже.
Говорят, художники раньше и глубже других предчувствуют рождение нового или начало конца. Можно долго говорить о предчувствиях, умонастроениях, сдвигах в социальной психологии людей. А можно все это вместить в емкий поэтический образ: «Где вы, грядущие гунны, что тучей нависли над миром?..»
Откуда же взялись «гунны» в только что описанной «прекрасной эпохе» и как это они тучей нависают над миром?
2
В Западной Европе тишь да гладь да божья благодать. А в Восточной — продолжалось разложение заживо умиравшей Османской империи. Продолжалось, как и века назад, — массовой резней всех сопротивляющихся зверскому насилию: сначала греков, потом сербов, потом болгар. На защиту славян вновь встала Россия, вновь полились реки крови на Балканах и на Кавказе. На Дальнем Востоке к европейским колонизаторам присоединилась Япония и попыталась оторвать свой кусок от реликтов Древнего мира — Китая и Кореи. А когда китайцы в очередной раз восстали против колонизаторов — их подавила объединенная армия едва ли не всех европейских держав (плюс Япония). Но китайцы в глазах тогдашних европейцев — люди другого мира. Между прочим, мира цивилизации, возраст которой пять тысячелетий и с высоты которой «желтые дикари» вполне правомерно именуют своих врагов «белыми варварами». А вот как относиться к «злым» колонизаторам-англичанам, которые напали на «добрых» колонизаторов-буров (потомков переселенцев из Голландии и других европейских стран)? «Черные дикари» — негры — в этой войне не в счет. Счет — катастрофический! — придет только через сто лет. Менее чем через сто лет!
А над этими ясно видимыми и вполне понятными силами возвышалось нечто чудовищное и непонятное: борьба за мировое господство, раздел мира и создание колониальной системы. Британская колониальная империя (владевшая почти четвертью всех благ колонизаторов), французская, германская, голландская, бельгийская, испанская, португальская… Понятно, возникали сложности. Например, в четырех наиболее значительных английских колониях воспроизвелась ситуация США конца XVIII века. И в Лондоне предпочли больше не рисковать. Канада, Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия получили статус самоуправляющихся государств — доминионов под формальной короной английского короля.
Главное же, как раз во второй половине XIX века целых три державы — Россия, США и Япония — чуть не в одночасье сделались из анахронично-допотопных самыми что ни на есть современными и тут же потребовали своей доли «колониального пирога». Напомним, что Россия по инерции двести лет числилась в списке великих держав, но к этому времени опустилась до уровня «второсортной великой державы» (рядом с Австро-Венгрией и Италией) — не чета «первосортным» Англии, Франции и Германии. А США и Японию почти до самой Первой мировой войны не то что великими, вообще державами не считали — так, что-то на уровне Мексики или Бразилии. Теперь все три ринулись в аферы колониальных захватов.
Если сильный считает, что ему досталось меньше, чем слабому, он свое возьмет силой — так повелось испокон веку.
И вот ставшие более сильными США отобрали колонии у более слабой Испании. Ставшая более сильной Германия попыталась отобрать колонии у менее сильной Франции. Чтобы спровоцировать Францию на заведомо проигрышную для нее войну, Германия не постеснялась опубликовать в 1870 году фальсифицированную дипломатическую депешу вызывающе оскорбительного характера. Иначе говоря, германский канцлер поступил как заурядный жулик, зато Германия стала гегемоном Европы. Спустя сорок лет германское правительство не задумалось послать военный корабль во французскую «зону влияния». Вульгарная повторная провокация войны с новыми ставками на кону. На этот раз сорвалось, но через три года (в 1914 году) аналогичная провокация Германии удалась-таки. Через полвека тот же трюк проделал СССР — отправил свои ракеты на Кубу (провокация не удалась).
У борьбы за мировое господство — своя логика. Будь у Германии в те времена способ и повод доконать Францию — она непременно сей же час это сделала бы. По остроумному замечанию одного дипломата (правда, по несколько иному поводу) — это все равно что разжечь пожар мировой войны только для того, чтобы изжарить на нем себе яичницу! Невозможно было поверить, чтобы любители подобных омлетов взяли верх.
Между тем сооружение колониальной системы привело к социальным взрывам, которые нетрудно было предвидеть.
В Китае, который к концу XIX века вроде бы окончательно был поделен на «сферы влияния» колониальных держав, в 1890-е годы начался «передел», приведший в 1904–1905 годах к Русско-японской войне. Победителем в ней неожиданно для всех стала Япония (последствия этого для России см. в книге «Моя богоданная Россия»). А в 1911 году, как уже говорилось, там вспыхнула революция, которая завершилась в 1949 году созданием Китайской Народной Республики.
В Османской империи, которая продолжала агонизировать, нашлись силы, которые попытались реанимировать умиравшее государство, совершив в 1908 году «младотурецкую революцию». В конечном счете им это удалось, но империя стала рассыпаться, как карточный домик. Первыми «посыпались» турецкие владения на Балканах. Правда, освободившиеся из-под ига тут же передрались между собой. Наибольшие территориальные «приращения» получила Болгария, но ее быстро «урезали» соседи — Греция, Сербия и Румыния. Австро-Венгрия пожелала получить себе колонию — населенную сербами Боснию и Герцеговину. Ясно, что там вспыхнуло новое национально-освободительное движение — на сей раз против Австрии. У каждого такого движения есть свои экстремисты. Один из них совершил покушение на наследника австрийского престола. Возник предлог для войны за мировое господство. Способ достичь такой цели был выработан в Берлине заранее. Осталось привести механизм в действие — и вспыхнула мировая война № 1 уже не по моему, а по общепринятому счету. Со своей логикой и со своими сюрпризами.
3
Существовала еще одна проблема из тех, что «тучей нависли над миром»: положение в развитых странах низше-среднего и низшего класса, а также в нескольких странах среднего, которым при неблагоприятных обстоятельствах грозила опасность свалиться в нижний класс.
В колониях этой проблемы тогда не существовало. Там веками сложился порядок: богач должен жить богачом, бедняк — бедняком, а нищий — нищим. Если бедствия становились невыносимыми — вспыхивал бунт, восстание, революция, которые сравнительно легко подавлялись регулярными войсками. Этот порядок казался незыблемым.
