- словно противостояли крепости, имевшей тогда суровый вид. Ведь с раскатов смотрели пушки, дремавшие лишь до поры до времени. Площадь получила законченный вид, когда выросла пирамида Василия Блаженного, напротив него - Отдаточный двор, а позднее Земский приказ… Собственно, имя «Красная» появилось довольно поздно, до этого площадь именовалась Пожаром, так как место перед крепостью по разным причинам выгорало довольно часто. Своеобразной трибуной являлось Лобное место - сначала деревянное, а потом каменное. Возле него разыгралось немало московских трагедий. Так, при Иване Грозном здесь стояли, наводя ужас, восемнадцать виселиц.
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ ПРИ ИВАНЕ ГРОЗНОМ. Акварель An. Васнецова.
Путешественник Адам Олеарий в записках писал о Красной площади как о главном рынке города. Тут, в «чреве Москвы», день-деньской толпился народ, мелочные торговцы ставили свои скамьи, шалаши, квасные кадки, женщины продавали домашние изделия, пироги, напитки, бортники угощали лесным медом. Все это приводило к тому, что в торговые дни на площади была толкотня, шум, ералаш. Приходилось оглашать указ о том, что поставленные в неуказанных местах сундуки с рухлядью (то есть мехами), лавки, скамьи «сломать и впредь на тех местах никому, ни с какими товары торговать, чтобы на Красной площади и на перекрестках стеснения не было». Как нечто удивительное Адам Олеарий отметил, что на площади есть особое место, куда в положенные дни приходили стричь волосы. По нашим представлениям, это была, наверное, первая в Москве парикмахерская, где действовали волосочесы, то есть те, кто чесал и убирал головы. Но не будем забывать, что существовало представление о силе И значении волос, идущее от изначальных языческих времен. Так что обряд этот был своего рода древним магическим действом.
ЗДАНИЕ ЗЕМСКОГО ПРИКАЗА (СЛЕВА). В КОТОРОМ ПЕРВОЕ ВРЕМЯ ПОМЕЩАЛСЯ МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. Картина Кваренги.
Постепенно Красная площадь становилась и культурным центром столицы. От Спасского моста протянулась цепочка лавочек, торговавших рукописными и печатными книгами. Но особенно бойко шла торговля «потешными листами», как называли листки, имевшие текст и иллюстрации, дополнявшие и пояснявшие одна другую. Это было своего рода картинкой-газетой, откликавшейся по-своему на злобу дня. «Веселое погляденье» существовало долго, хотя в прошлом веке и было передвинуто в другой конец площади. Гоголь в свое время так нарисовал жизнь в картинной лавчонке: «Мужики обыкновенно тыкают пальцами; кавалеры рассматривают серьезно; лакеи-мальчики и мальчишки-мастеровые смеются и дразнят друг друга нарисованными карикатурами; старые лакеи во фризовых шинелях смотрят потому только, чтобы где-нибудь позевать, а торговки, молодые русские бабы, спешат по инстинкту, чтобы послушать, о чем калякает народ, и посмотреть, на что он смотрит…»
И писатель делал широкое обобщение, говоря о том, что «русский народ заглядывается на Ерусланов Лазаревичей, на объедал и обпивал, на Фому и Ерему», видя в потешных листах свое, родное, домашнее.
Менялась жизнь, и менялся не столько облик Красной площади, сколько характер всей городской жизни. Москва запомнила возвращение войск Петра, взявших Азов, - при въезде на Каменный мост были сооружены первые в столице Триумфальные ворота. У кремлевских стен стояли барабанщики, громко пели литавры… Через несколько лет Москва, начавшая жить по новому летосчислению, отмечала на Красной площади вступление в восемнадцатый век елкой и иллюминацией, ибо было велено «огненные потехи учинить». Таким образом, взятие Азова было отмечено пушечной пальбой - салютом, а в честь Нового года небо Москвы впервые озарилось огненным фейерверком.
В 1702 году возле Никольских ворот была построена Комедийная храмина, то есть общедоступный театр, в котором, кроме сцены, был зал, ложи и хоры. Потолок и стены были украшены нарядной живописью. Можно даже сказать, что Комедиальный дом - так стали звать храмину - был праотцем всех московских театров. Успехом пользовались пьесы «Эсфирь и Агасфер», «Кающийся грешник», «Доктор принужденный» и пр. По соседству с храмом Василия Блаженного, у Спасского моста, размещалась лавка-читальня «для всех». Ее можно считать своего рода прообразом будущих московских общедоступных библиотек и книжных магазинов. Книжную лавку держал издатель Киприанов. В 1655 году при въезде на Красную площадь возвели (там, где теперь Исторический музей) Аптекарский приказ, в аптекарских комнатах начал действовать Московский университет, - решительные шаги в этом направлении предпринял Михаил Васильевич Ломоносов, который сам был первым нашим университетом.
Таким образом, на Красной площади в течение нескольких десятилетий родились театр, библиотека и университет, то есть очаги просвещения, оказавшие влияние не только на культурный облик города, но и на всю русскую жизнь.
ОСТАТКИ СГОРЕВШИХ ВЕРХНИХ ТОРГОВЫХ РЯДОВ И ВЗОРВАННАЯ НИКОЛЬСКАЯ БАШНЯ. 1812 ГОД.
После наполеоновского нашествия центр Москвы перестраивал Осип Бове, воспитанник славной архитектурной школы, созданной Матвеем Казаковым. Он возвел торговые ряды на Красной площади - под землей остались кирпичи каменных лавок, товары которых нидели современники Бориса Годунова. Бове, обладавший зорким взглядом на архитектурную перспективу, снес старые здания вдоль рва, закрывавшие вид на храм Покрова (Василия Блаженного) с площади. Исчез ров, были срыты оборонительные бастионы, вдоль Кремлевской стены посадили первые деревья… В 1818 году был установлен памятник Минину и Пожарскому. Монумент возводили в связи с тем, что минуло два столетия с той поры, когда Волга и ее сыны пришли на помощь Москве, попавшей в беду. Красная площадь - свидетельница того, как силы сопротивления вышибли из
Кремля иноземных захватчиков и их прислужников. Спустя два столетия Минин и Пожарский, приняв бронзовое обличье, вернулись в столицу, чтобы увидеть ее обновленной, только что пережившей схватку с Наполеоном, вернулись и навсегда встали у стен, которые им были так хорошо знакомы. Создателем памятника был Иван Петрович Мартос, происходивший из казачьей семьи, любивший идеально-возвышенные образы. Юный Белинский в эпистолярном «Журнале моей поездки в Москву…» так выразил впечатление от встречи с творением Мартоса:
«Когда я прохожу мимо этого монумента, когда я рассматриваю его, друзья мои, что со мной делается! Какие священные минуты доставляет мне это изваяние! Волосы дыбом подымаются на голове моей, кровь быстро стремится по жилам, священным трепетом исполняется все существо мое, и холод пробегает по телу… Может быть, время сокрушит эту бронзу, но священные имена их не исчезнут в океане вечности».
ВИД КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ ОТ ВОСКРЕСЕНСКИХ К СПАССКИМ ВОРОТАМ ПО ВНОВЬ ПРЕДЛОЖЕННОМУ ПРОЕКТУ. Акварель архитектора И. О. Бове 1820-е годы
Дальнейшие страницы площади-книги, площади-истории были написаны в семидесятых - восьмидесятых годах минувшего столетия, когда были возведены здания Исторического музея и новые торговые ряды
