он прикрепил к радиатору, чтобы спуститься из окна своего шестого этажа. Импровизированная веревка оборвалась, и он упал с высоты не менее четырех этажей. Трое из пяти полицейских, охранявших его, заявили, что спали, а двое, которые якобы были на дежурстве, сказали, что задремали. Ни охранники, ни трое других свидетелей, находившихся в номере, не слышали, как Релес выбрался из окна. В поисках объяснений подозрительной смерти важного свидетеля полицейские утверждали, что Релес предпринял нелепую попытку побега или что в качестве шутки он намеревался вернуться в здание с этажа, расположенного на десять футов ниже его номера, а затем вернуться, чтобы удивить полицейских своим смелым трюком.
Скептически настроенная пресса, задаваясь вопросом, не мог ли Релес выброситься из окна, увековечила его смерть в таких новостях, как «Канарейка, которая умела петь, но не летать».
Общественный резонанс, вызванный этим эпизодом, превратил отель Half Moon, ничем не примечательный отель на угасающем пляжном курорте, в одну из достопримечательностей Нью-Йорка, связанных с мафией, и на десятилетия стал предметом туристического любопытства.
Во время судебных разбирательств по делу Murder Inc. и смерти Релеса окружным прокурором Бруклина был Уильям О'Двайер, будущий мэр и знакомый Фрэнка Костелло. Несколько лет спустя расследование, проведенное другим окружным прокурором, Майлзом Ф. Макдональдом, выявило неожиданный аспект. Во время дачи показаний Релесом на четырех бруклинских процессах Альберт Анастазиа скрылся, а офис О'Двайера разослал по всем полицейским участкам объявление о его розыске для допроса. Но после смерти Релеса объявления о розыске были отозваны офисом О'Двайера, и мафиозный деспот снова появился на улицах Нью-Йорка и Бруклина.
По слухам, Фрэнк Костелло и другие боссы Коза Ностра собрали 100 000 долларов за контракт на убийство Релеса до того, как он сможет донести на Анастазиа. Ни один из полицейских, приставленных охранять знаменитую канарейку, так и не был привлечен к ответственности за взятку или соучастие в странном финале Релеса. Тем не менее прыжок Релеса фактически положил конец расследованию деятельности «Murder Inc.» и любой возможности связать эту машину для убийства с Анастазиа и мафией в зале суда. О'Двайер фактически защищал полицейских стражей порядка на ведомственных процессах по обвинению в неправомерных действиях и повысил в должности офицера, возглавлявшего подразделение по защите свидетелей.
Десять лет спустя Макдональд назначил специальное большое жюри для повторного расследования дела Релеса. Оно пришло к выводу, что охранники проявили необъяснимую медлительность, а первоначальное расследование было проведено небрежно. Но жюри посчитало, что Релес «встретил свою смерть при попытке к бегству».
Больше всего от гибели Лепке, Релеса и Murder Inc. выиграли пять нью-йоркских боргатов. В случае необходимости Анастазиа и другие мафиози по-прежнему могли нанять киллеров для выполнения важных заданий, так что потеря Murder Inc. не стала для них тяжелым испытанием. А в качестве финансовой выгоды самые желанные рэкеты Лепке попали в руки семей Коза Ностра, которыми управляли Фрэнк Костелло и Винсент Мангано.
В воскресенье, 7 декабря 1941 года, японцы напали на Перл-Харбор и другие американские военные базы на Гавайях, и Америка вступила в войну. На американской родине больше не велись боевые действия, не было серьезных лишений среди гражданского населения, но для большинства нации четырехлетний период войны стал временем ограничения дефицитных товаров и личных жертв.
Американская мафия ничем не жертвовала. Будучи расчетливыми хищниками, многие мафиози воспользовались условиями военного времени как редкой возможностью получить значительную прибыль. Война также неожиданно принесет пользу единственному лидеру мафии, находящемуся в заключении, Лаки Лучано.
До Перл-Харбора, за исключением усилий Дьюи в качестве специального прокурора и окружного прокурора Манхэттена, правоохранительные органы в остальных районах Нью-Йорка и в стране в целом были вялыми, коррумпированными или некомпетентными в борьбе с Коза Ностра. Военное время стало дополнительной нагрузкой для федеральных полицейских служб и служб штатов, многие из которых потеряли своих лучших сотрудников, уйдя на военную службу. Столкнувшись с новыми приоритетами — защитой страны от шпионов и диверсантов, — правоохранительные органы стали еще менее бдительными и менее заинтересованными в трудной задаче расследования организованной преступности.
Впервые с начала Великой депрессии война и огромная оборонная промышленность создали ревущую экономику, полную занятость и обилие свободных денег, которые хотелось потратить. Во время войны игорные заведения нью-йоркской мафии, занимавшиеся ставками на спорт, скачками и числом, значительно расширились, поскольку экономические проблемы исчезли, а другие возможности для отдыха и путешествий сократились.
Но именно рационирование в военное время и черный рынок принесли наибольшую прибыль начинающим мафиози. Правительство ввело строгие ограничения на приобретение бензина, шин, одежды, обуви, мяса, масла, консервов, сахара и других основных продуктов питания, выдавая специальные марки, купоны и разрешения, необходимые для покупки этих товаров. Мафиози тут же стали злоупотреблять этим, в основном подделывая талоны или заставляя коррумпированных государственных служащих нелегально снабжать их дефицитными федеральными марками и продавать их с огромной прибылью.
«Военное время открыло общенациональный черный рынок бензина, мяса и бакалеи, который американская публика покупала так же охотно, как когда-то покупала выпивку», — заметил Пол Мескилл, журналист и эксперт по мафии 1940-х годов.
В одночасье безвестный капо из Бруклина, Карло Гамбино, стал миллионером, воспользовавшись системой нормирования. Беженец из кампании Муссолини против сицилийской мафии, Гамбино в 1921 году скрылся на итальянском корабле, а в девятнадцать лет пробрался в Соединенные Штаты как нелегал. Он поселился в Бруклине, где у него было много родственников, и вскоре привез из Сицилии двух младших братьев громил-мафиози. В начале Кастелламмарской войны он был прикреплен к лагерю «Босса Джо» Массерии. До окончания битвы в 1931 году Гамбино перешел на сторону победившей фракции Маранцано, но фактически оставался в стороне, уклоняясь от участия в опасных разборках.
Бутлегер, тесно связанный с Альбертом Анастазиа и Винсентом Мангано, одним из пяти крестных отцов Нью-Йорка, Гамбино оставался в нелегальном алкогольном бизнесе даже после окончания сухого закона, а в 1939 году был осужден за сговор с целью обмана правительства в отношении налогов на спиртное. Приговор был отменен из-за незаконного федерального прослушивания, и Гамбино избежал двухлетнего тюремного заключения. Когда в 1941 году страна вступила в войну, Гамбино, экономический динамо-магнат в семье Мангано, стал предпринимателем на черном рынке.
Джозеф Валачи, перебежчик из мафии, ставший правительственным информатором, признался, что он тоже был торговцем на черном рынке. Валачи назвал Гамбино магнатом черного рынка мафии, который прикарманивал миллионы долларов от продовольственных талонов. По его словам, Гамбино прибегал к кражам и взяткам, чтобы получить огромные партии продовольственных марок от Управления по ценообразованию (Office of Price Administration, OPA), правительственного
