Автор «Новосибирского документа», напоминая, что о ней говорили постановления съездов КПСС начиная с 1971 г., пленумов ЦК в июле 1979, в ноябре 1980, в мае 1982, считает, что структурный кризис (конфликт между производственными отношениями и производительными силами) может быть решен реформой системы управления. Заславская предложила, «регламентируя ключевые аспекты социально-экономической деятельности трудящихся, оставлять им достаточно широкую область свободы личного поведения». Или иначе: отказаться от административных методов управления, используя прежде всего «стимулы, учитывающие экономические и социальные потребности работников и направляющие их интересы в нужную нашему обществу сторону».
Михаил Горбачев подхватывает слово «перестройка», делает его синонимом своего правления, ключом к решению всех проблем, объявляет чудодейственным рецептом спасения. «Перестройка» прежде всего оборачивается «ускорением». Выход из кризиса, улучшение экономического положения страны, «большой прыжок» по ту сторону зла — все решается «ускорением», «интенсификацией» производства. Работать больше, работать быстрее, работать лучше — такова задача. Через месяц после избрания, в апреле 1985 г., Горбачев называет главными вопросами, решение которых неотложно: решительный перевод производства на рельсы интенсификации, ускорение научно-технического прогресса, значительное повышение качества продукции. Два месяца спустя в ЦК КПСС собирается совещание «по вопросам ускорения научно-технического прогресса».
Молодой генеральный секретарь излагает то, что сегодня можно назвать первым вариантом стратегии «перестройки». Это — в главных чертах — стратегия периода сталинской индустриализации: ускорение (или — темпы) «решает все», «машиностроение — магистральное направление нашего развития» или: «тяжелая промышленность — основа экономики». Горбачев добавляет — уверенно и оптимистично: «Главное направление перестройки хозяйственного управления нам в принципе ясно. Оно — в более глубоком и всестороннем использовании преимуществ социалистического хозяйства. Мы должны идти по линии дальнейшего укрепления и развития демократического централизма». Генеральный секретарь упоминает о «широком развитии инициативы масс», но на последнем месте: далеко после «повышения эффективности централизованного начала в управлении и планировании».
В первый год горбачевской эры большую популярность приобретает выражение «поворот на марше». Оно должно означать: не меняя основ, продолжая идти вперед по намеченному пути, повернуть на дорогу, которая еще быстрее приведет к цели. Первые конкретные меры, практические реформы реализовали это «главное направление», эту «генеральную линию». Они могут служить образцом внутренних противоречий, раздиравших лидера «перестройки». В числе первых решений было постановление ЦК и Совета министров «О дальнейшем совершенствовании управления агропромышленным комплексом». Оно должно было раз и навсегда решить продовольственную проблему. Было найдено волшебное средство: объединить 5 сельскохозяйственных министерств и один Государственный комитет (тоже сельскохозяйственный) в гигантское суперминистерство — Государственный агропромышленный комплекс СССР (АГРОПРОМ). О значении, которое Горбачев придавал «реформе», свидетельствовало назначение председателем Агропрома первого заместителя председателя Совета министров СССР, старого приятеля генерального секретаря по Ставрополю, В. Мураховского. Началась решительная чистка аппарата управления экономикой — за первый год было уволено 13 тыс. ответственных работников. В мае 1986 г. принимается постановление о «госприемке». Каждый продукт, производимый заводами и фабриками, принимается независимыми от предприятия контролерами. Эта система существовала издавна на военных предприятиях, обеспечивая качество советского оружия. Лидеры «перестройки» сочли, что только силовым путем можно добиться повышения качества продукции. Принимается «Закон о предприятии», предусматривающий расширение прав предприятий, их переход на финансовую самоокупаемость, на хозрасчет. Вводятся выборы директоров предприятий, руководителей учреждений: обычно выдвигаются две кандидатуры, проверенные партийным комитетом. Постепенно число предприятий, на которых руководитель избирается коллективом, расширяется.
Все постановления, решения, законы радостно встречались печатью, которая бурно приветствовала очередную реформу, двигающую вперед «перестройку». Можно было заметить, что никаких новых методов выхода из кризисного положения Горбачев и его советники не находили. Все уже испытывалось раньше — в годы нэпа, в хрущевское время, в т. н. эпоху застоя. И после нее. Академик Аганбегян в большой статье «Эксперимент и хозрасчет», опубликованной в «Правде» в августе 1984 г. — в расцвете «эры Черненко», — писал о росте производительности труда в первом полугодии по сравнению с 1982 г. более чем в два раза. Он утверждал, что «еще радужнее выглядит динамика этого показателя в сельском хозяйстве и на транспорте». «Перестройке» оставалось лишь продолжать эту «динамику». На самом деле все оказалось несравненно сложнее.
В июне 1985 г. молодой генеральный секретарь утверждал, что главное направление в перестройке — ясно. Прошел год и он признает во время поездки по Сибири: «Ни у кого не только в Хабаровске, но и в Москве, в министерствах, в Госплане, в правительстве и в Политбюро готовых рецептов — как нам обеспечить задачу ускорения — нет». А еще полтора года спустя он объясняет, что первые три — почти — года ушли на «разработку концепции перестройки». Но и это — сомнительно. Каждое из постановлений, решений, каждый новый закон вдруг обнаруживал свое подлинное «нутро»: он оказывался плохо подготовленным, содержащим внутренние противоречия, лишавшие его эффективности, позволявшим сохранять без изменений старую модель.
Госприемка, «кардинальная и жесткая мера, призванная добиться коренного улучшения качества продукции», вступила в силу на трети всех предприятий страны с 1 января 1987 г. В конце 1987 г. не прошло «госприемку», т. е. не выдержало проверки качества, «не менее 15-18 % промышленной продукции... Общая сумма отправленных в брак и на доработку изделий составила 6 млрд. рублей». Год спустя, в январе 1989 г. госприемка не приняла промышленной продукции на 1,4 млрд. рублей. Это 8% общего ее объема. В машиностроении брак составил 13,5 %. Нет нужды объяснять, что госприемку ненавидят рабочие, против нее руководители предприятий. Нет необходимости добавлять, что делается все для «смягчения» души приемщиков. Приведенные выше цифры брака — это минимум того, что должны бы отвергнуть за низкое качество приемщики. Секретарь областного комитета партии республики Коми В. Мельников объявил на пленуме ЦК в апреле 1989 г.: закон о госприемке работает неэффективно. Генеральный директор крупного промышленного комбината В. Кабаидзе дал еще более суровую оценку. «Создали совершенно невозможную, вредную для производительных сил общества систему...» В октябре 1989 г. госприемка была отменена.
Не лучше обстоит дело и с важнейшей из экономических реформ — с законом о государственном предприятии. Вступивший в силу для части предприятий в январе 1988, он был распространен на всю промышленность с начала 1989 г. Сообщение Госкомстата СССР об итогах первого квартала 1989 г. с удовлетворением говорило о переходе на полный хозяйственный расчет и самофинансирование, констатируя одновременно: «В развитии общественного производства не достигнуты необходимый динамизм и эффективность».
Горбачев в марте 1988 г. объявил рабочим московского завода подшипников: «Лишь теперь можно говорить о перестройке как реальности, потому что вступил в действие закон о государственном предприятии». А между тем, закон о предоставлении предприятиям — казалось бы — широкой самостоятельности был чрезвычайно легко обойден. Прежняя плановая зависимость (в значительной степени сохранившаяся) была усилена госзаказом. Практически всю продукцию предприятие изготовляло — как и раньше — по заказам министерства. Председатель совета министров Рыжков признал, что «Госзаказ оказался отданным на откуп министерствам и ведомствам и был превращен ими в новую упаковку традиционных методов адресного директивного планирования». Признак времени — и характерная черта всех законов «перестройки»: сразу же после публикации Закона о государственных предприятиях (подготовленного келейно, в тиши кабинетов) появились статьи, письма, высказывания о необходимости его пересмотра. Кое-какие поправки стали вноситься. Однако общая оценка закона — по-прежнему негативна. П. Бунич, председатель Научного совета Академии наук СССР по проблемам хозрасчета и самофинансирования, главный эксперт по хозрасчету, признает: «...действующая система воспроизводит коренные пороки». Председатель московского городского совета В. Сайкин подтверждал вывод экономиста: «Подлинный хозрасчет, о котором мы так много говорим и на который возлагаем столь большие надежды, на многих предприятиях превращается в очередную формальность и не дает должной отдачи». В сентябре 1989 г., уже после внесения в Закон многочисленных поправок, более 80% предприятий все еще не были им удовлетворены, полагая, «что он не давал возможности работать на условиях хозрасчета».
