Становление Руси - Дмитрий Иванович Иловайский

поручению; приближенность Вояты к архиерейскому дому обнаруживается обстоятельствами его смерти, и нет основания предполагать, что летопись должна была вестись непременно священником Софийского собора, а не церкви Св. Якова или какой-либо другой. Точное, и довольно подробное известие о Германе Вояте под 1188, конечно, было записано его продолжателем, может быть, тоже священником церкви св. Якова, продолжавшим летопись также по поручению архиепископа.

Срезневского «Исследования о летописях Новгородских» в Известиях Акад. Н. 2 отд. T. II. Исследование Яниша «Новгородскаая летопись и ее московские переделки». 1874. Исследования г. Сенигова о Новгородской летописи в Чт. О. И. и Др. 1887. № 4. Он приурочивает начало этой летописи к началу новгородской самостоятельности от Киева и отчасти к началу христианства. Того же Сенигова исследование «О древнейшем летописном своде В. Новгорода» в Летописи занятий Археогр. Комиссии. Вып. VIII. 1888.

Что русские былины получили начало в эпоху дотатарскую, см. о том исследования Л. Майкова «О былинах Владимирова цикла». СПб. 1863. Также Погодина «Замечание о наших былинах» (Ж. М. Нар. Пр. 1870. Декабрь). Последний несколько преувеличивает древность настоящей их формы… Ёще более глубокую древность придает им Бессонов в своих примечаниях к изданию песен, собранных Киреевским. Любопытно обширное исследование В. Стасова «Происхождение русских былин» «Вест. Европы». 1868, кн. 1, 2, 3, 6 и 7). Он сближает их с сказками восточными (индийскими, персидскими, тюркскими); полагает, что эти последние распространились у нас от татар в эпоху ига и вообще отказывает русским былинам в туземном самобытном происхождении; с чем, конечно, нельзя согласиться. Наиболее основательные опровержения эта теория встретила в сочинении Ор. Миллера «Илья Муромец и богатырство Киевское». СПб. 1870. (На последнее сочинение см. рецензию Буслаева в Ж. М. Н. Пр. 1871. Апрель.) В летописях хотя и упоминаются некоторые богатыри, относимые к дотатарской эпохе, но только в позднейших сводах, составленных не ранее XVI века. См. также «Русская поэзия в домонгольскую эпоху» Жданова (Киевск. Унив. Изв. 1879. Июнь). В. Ф. Миллера «К былине о Камском побоище». (Извест. Отд. Рус. яз. Ак. H. VII, кн. 2). Это о Калкской битве: тут конец богатырям, которые окаменели.

Отрывок из песни, или похвального Слова, сложенного в честь Мстислава Удалого, Длугош приводит в рассказе о победе его над Уграми и изгнании их из Галича под 1209 годом. Хронология его по отношению к русским событиям, как известно, не отличается верностью, и подробности их нередко спутаны; но означенный отрывок, очевидно, заимствован им из источника, до нас не дошедшего.

После трудов, указанных выше в примеч. 29, литература «Слова о полку Игореве» обогатилась следующими новыми исследованиями и изданиями: Огоновского «Слово о полку Игореве». У Львови. 1876. («Текст» с «перекладом» на русско-галицкое наречие и добросовестными учеными «пояснениями».) Вс. Миллера «Взгляд на Слово о Полку Игореве». М. 1877. Хотя главная мысль автора (о нерусской народности Баяна и византийско-болгарских книжных образцах, которым близко подражал певец «Слова», едва ли может найти подтверждение; но книжная подготовка певца доказана им с достаточными основаниями. (На что, впрочем, указывалось и прежде и что особенно развито в обширном, исполненном эрудиции труде кн. Вяземского «Замечания на Слово о П. Игореве». СПб. 1875.) Несколько дельных замечаний на исследование Вс. Миллера см. Ор. Миллера (Ж. М. Н. Пр. 1877. Сентябрь) и Е. Барсова «Критический очерк литературы Слова о П. Игореве». (Журн. Мин. Н. Пр. 1876. Сентябрь и Октябрь). Его же «Критические заметки об историческом и художественном значении Слова о П. Игореве» («Вестник Европы». 1878. Октябрь и Ноябрь). Автор этих заметок Барсов довольно успешно отстаивает самостоятельное творчество певца «Слова» и полную принадлежность последнего Русской поэзии; причем полемизует с упомянутым исследованием Вс. Миллера. Наконец заслуживают внимания объяснения Потебни «Слово о полку Игореве». Воронеж, 1878 и добросовестный труд А. Смирнова «О Слове о полку Игореве». Воронеж. 1877 и 1879. (Два оттиска из журнала «Филологические Записки»; в первом выпуске «Литература Слова», во втором — «Пересмотр некоторых вопросов».) Д. И. Прозоровского «Новый опыт объяснительного изложения Слова о п. Игореве». (Записки отделения Русской и Славянской Археологии. T. III. СПб. 1882.) Козловского «Палеографические особенности погибшей рукописи о П. Игореве» (Труды Моск. Археол. Об. XIII. Вып. 2. 1890). Проф. Багалей полагает, что автор «Слова» был уроженец Северской земли (Чт. Об. Нестора летописца. Кн. 2. 1888. стр. 160). Самый обширный труд о сем «Слове» принадлежит помянутому Е. В. Барсову. Несколько томов, изданных в 1880-х годах.

Сравнение «Слова о полку Игореве» с соответствующим довольно подробным рассказом Киевской летописи (по Ипат. списку) подтверждает выше приведенное мною мнение, что напрасно преувеличивают число отдельно сочиненных повестей и сказаний, вставленных в летописи. Киевский летописец на таком основании мог бы только взять рассказ певца и приспособить его к своему делу; однако он излагает свой самостоятельный рассказ также со слов людей сведущих.

Свое мнение о существовании придворно-княжеских певцов-поэтов я высказывал еще в 1859 г. (Журнал «Русское Слово». Декабрь), по поводу рассуждения Буслаева о Русс, поэзии XI и начала XII века. Относительно Баяна, воспевавшего Черниговских князей в конце XI века, замечу еще, что это имя следует принимать за нарицательное, т. е. оно означало вообще певца (вроде позднейшего бандуриста), и притом «вещего» (см. Словари Востокова и Миклошича под этим словом: «влъхвом и баяном»).

Что касается до словутного певца Митуси, то некоторые считали его церковным певчим, например;Максимович (Основа. 1861. Июнь). Это мнение совсем невероятно; Митуся случайно захвачен в плен вместе со слугами Перемышльского владыки и притом со слугами-дружинниками; отсюда еще не видно, чтобы он сам служил владыке, а не князю, т. е. Ростиславу Михайловичу. Нельзя его считать и вообще певцом в нашем буквальном значении этого слова (т. е. певуном или человеком, умеющим хорошо петь). Таковые ценились тогда наряду с скоморохами и игрецами, и Даниил Романович не стал бы хлопотать о том, чтобы залучить в свою службу гордого Митусю, если бы он не был известный в свое время придворный певец-поэт, прославлявший князей. Потому-то, конечно, знаменитый князь и хотел иметь его в своей службе.

Кроме помянутого указания Длутоша, мы находим еще в самой Ипат. летописи указания на придворно-княжеский эпос, т. е. такой, который посвящен был прославлению князей. Отрывком из такого эпоса представляется нам то место этой летописи, где описывается начало княжения Романа Волынского, под 1201 г. Вероятно, это отрывок из поэтического «Слова», посвященного прославлению Романа. Отсюда же мы узнаем, что и у половецких князей были гудцы, т. е. певцы, сопровождавшие свои песни звуками струнного инструмента. А далее, под 1251 г. по поводу победы Даниила и Василька над ятвягами, летопись замечает: «и песнь славну пояху има». Ясный намек на похвальное слово князьям, сложенное вслед за победою (аналогия с известием Длутоша).

Важнейшие источники