Исторические факты, приведенные нами, не дают никаких оснований считать католицизм "традиционной религией" в России, поскольку лишь с присоединением Польши он стал заметным явлением в стране, да и то на западной ее периферии, а на коренных российских территориях католическая вера была почти неприметной.
Несмотря на это, римский первосвященник вмешивается в конфессиональную жизнь России, настоятельно предлагая Президенту Российской Федерации сделать все, чтобы "законные права верующих были эффективно обеспечены и чтобы можно было прийти к новой редакции текста, который, опираясь на богатый международный юридический опыт в этой области, стал бы гарантом религиозного мира великой российской нации".400
Помимо Б. Клинтона и Иоанна Павла II, к Б. Н. Ельцину обратились американские законодатели: 11 сенаторов и 15 конгрессменов. "Одним из определяющих событий этого века, — пишут они, — стало возникновение демократии и появление гражданских свобод у народа России. Преобладающее большинство этих прогрессивных изменений состоялось под Вашим (Б. Н. Ельцина. — И. Ф.) мужественным руководством в критический переходный период вашей национальной истории. Фундаментальным вопросом, которому Вы последовательно уделяли повышенное и принципиальное внимание, является защита религиозной свободы. На этот раз целью нашего письма является убедительно попросить Вас выступить против недавно прошедшего через Федеральное собрание законопроекта, который, по нашему мнению, представляет серьезную угрозу столь трудно завоеванной свободе. Предложенный Закон резко урезает религиозные свободы, завоеванные после крушения коммунизма и подчиняет религиозную деятельность жесткому и беспрецедентному по нынешним временам государственному контролю. Ряд положений вызывает особую озабоченность".401
Авторам письма показалось прямо-таки трагичным то, что "среди тех, по кому сильнее всего ударит" закон, принятый российским парламентом, окажутся "многие российские религиозные организации, которым отказывалось в регистрации в советское время. В их число входят многочисленные основные христианские конфессии и церкви, которые существовали в России в течение многих десятилетий, зачастую облегчая страдания ее граждан в тяжелые периоды их жизни".402 Американских корреспондентов беспокоит то, что с подписанием Б. Н. Ельциным Закона "государственный контроль распространился бы даже на неформальные незарегистрированные религиозные "группы", такие, как молельные собрания в частных домах, от которых требовалось бы, чтобы они информировали официальные власти о таких собраниях. Более того, деятельность как зарегистрированных организаций, так и подобных неформальных собраний, могла бы быть прекращена официальными властями по расплывчатым, недостаточно четко определенным причинам, включая "подрыв общественного порядка'' или создание "религиозной нетерпимости"". Как видим, американские законодатели настаивают на том, чтобы в России спокойно действовали всякого рода тайные религиозные организации, частные мольбища, чтобы в нашей стране продолжал существовать конфессионный хаос, в котором легко можно было бы растащить русский народ по различным, в том числе антиправославным, конфессиям. Сенаторы и конгрессмены с "почтением" обращаются с просьбой предпринять "все необходимые действия для того, чтобы данный законопроект не стал законом".403
По-видимому, в знак особого "почтения" к России и ее Президенту Сенат США принял решение заблокировать экономическую помощь нашей стране (195 млн долларов), если Б. Н. Ельцин подпишет Закон Российской Федерации "О свободе совести и религиозных объединениях".404 С. Шахрай имел все основания назвать эту акцию американского Сената "недопустимым по форме и несправедливым по содержанию вмешательством во внутренние дела нашего государства".405 В своем письме от 19 июля 1997 г. на имя Б. Н. Ельцина он привел убедительные доводы в пользу подписания Закона.406 Но 22 июля Президент отклонил этот Закон.
24 июля 1997 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II выступил со специальным "Заявлением в связи с ситуацией, сложившейся вокруг нового Закона "О свободе совести и религиозных объединениях"", где говорится, что такое "решение Главы государства вызвало сожаление в среде верующих Русской Православной Церкви. Ранее Патриарх, члены Священного Синода Русской Православной Церкви и другие архиереи, собравшиеся в Троице-Сергиеву лавру на праздник преподобного Сергия Радонежского, обратились к Президенту с просьбой ввести упомянутый Закон в действие. Обращения такого рода направлялись духовенством и верующими нашей Церкви и других традиционных религиозных организаций России". Новый Закон, по словам Патриарха, "создает предпосылки для действенного ограждения личности и общества от произвола деструктивных псевдорелигиозных культов и иностранных лжемиссионеров… Текст Закона, являющийся плодом долгих усилий его разработчиков, действовавших в контакте с российскими религиозными организациями, стал выражением высшей точки компромисса разно-действующих интересов, реально существующих в обществе. Дифференциация религиозных объединений по времени их создания, численности и распространению, вводимая новым Законом, является весьма справедливым шагом и наличествует в законодательстве многих стран Европы и мира, причем в некоторых из них существует особое правовое положение одной или нескольких конфессий, чего нет в вышеуказанном Законе… Вызывает удивление критика упомянутого Закона со стороны некоторых зарубежных государственных органов и религиозных объединений, которые никак не реагируют на наличие в ряде стран гораздо менее либеральных законов о религии, а подчас прямо или косвенно поддерживают эти законы. Это говорит о предвзятости и политике "двойного стандарта" в отношении России". Патриарх предупредил Президента о том, что отклонение Закона "может создать в России напряжение между властью и большинством народа, что существенно затруднит движение нашего общества к миру и согласию, годом которых провозглашен нынешний год".407
Это предупреждение дает понять, что все, происходящее вокруг прохождения Закона, имеет политический характер, направленный в конечном счете против Православия и Русской Православной Церкви. Круг замкнулся, и стало ясно, что тайный смысл борьбы, происходящей на наших глазах, не в том, чтобы покончить с коммунистическим прошлым, но прежде всего в том, чтобы убрать с мировой сцены Россию как великую державу, а русский народ как великую нацию и осуществить, наконец, давний замысел врагов России по ее устранению "в качестве самостоятельной духовной, этнической общности и активного субъекта геополитики".408
Митрополит Иоанн, обладавший тонкой исторической интуицией, ясно узрел сценарий "уничтожения советской империи путем идеологического "взрыва". Этот сценарий, запущенный сразу после второй мировой войны, предполагал последовательную внутреннюю дискредитацию господствующего мировоззрения, затем его резкий шоковый "сброс" и быструю замену на новое либерально-демократическое — внешне привлекательное, но для России не менее разрушительное по сути. Ставка опять делалась на разрыв исторической преемственности. В современной сверкающей упаковке обществу навязывалось "второе издание" революции 1917 года. Этот процесс получил название "перестройки"".409
Сейчас можно с уверенностью говорить, что "перестройка" являлась подготовительной ступенью для последующих манипуляций внешних сил с Россией. С этой точки зрения эпоху "демократических реформ" следует считать вторым изданием Октябрьской революции 1917 г. в рамках ее решения революция против России. Эти "реформы" идут сверху, не вызывая в народной массе никакого энтузиазма. Напротив, народ занял отстраненную позицию по отношению к ним, наблюдая со стороны за экспериментами "демократов". Вот яркое свидетельство А.И. Солженицына — принципиального противника большевизма: "Проехав много российских областей, через тысячи писем вдогонку я вынес ощущение, что наша народная масса обескуражена. Людей низов практически выключили из жизни. Все, что делается в стране, происходит помимо них. У них остался небогатый выбор. Или влачить нищенское и покорное существование, или искать пути такие, как незаконные ремесла, как обманывать государство и друг друга".410 И все же есть достойный русского народа выбор, испытанный веками: "встать за себя"…
Помимо решения революция против России, Октябрь 17-го года, будучи мощным прорывом миллионов людей в будущее, к социальной свободе, справедливости и равенству, содержал и другое решение: революция для России. Именно этим он велик и притягателен. Пройдет нынешний "демократический угар" и в памяти русского народа он навсегда останется Великим Октябрем. Его не забудут и народы мира, ибо, как писал Б. Рассел, "Российская революция — одно из величайших героических событий в мировой истории. Ее сравнивают с Французской революцией, но в действительности ее значение еще более велико".411
