В царствование Кнута большое развитие получила торговля. Английские купцы сполна воспользовались преимуществами своего нового положения. Ведь датский флот безраздельно господствовал на морях, и пираты, ранее сильно мешавшие морской торговле, теперь не решались нападать на английские и датские торговые суда, опасаясь неминуемого возмездия. Осознавая важность развития торговли, Кнуту удалось добиться льгот для купцов и паломников, направлявшихся из стран Севера в Италию. Большое внимание Кнут уделял положению английской церкви. Высшее духовенство было обласкано новым монархом. Влияние церкви на государственные и общественные дела значительно возросло. Такое внимание Кнута к церковным вопросам кажется необычным, учитывая, что его отец, Свейн Вилобородый, был закоренелым язычником. Возможно, сын был просто умнее и дальновиднее своего отца. Вдобавок ему пришлось решать несоизмеримо более сложные вопросы государственного управления. Кнут озаботился установлением прочных связей с римско-католическим престолом. В 1027 году Кнут побывал в Риме. Здесь он встречался с римским папой, который, судя по всему, весьма благосклонно отнесся к английско-датскому правителю. Во время своего визита Кнут присутствовал на коронации германского императора. Появление молодого человека, триумфально завершившего покорение англосаксов, на столь важном мероприятии не могло пройти незамеченным. Очевидно, это было первым шагом на пути установления дипломатических отношений между английско-датской державой Кнута и Германской империей. Все это должно было способствовать упрочению власти Кнута в завоеванных землях.
В Дании положение Кнута было более шатким. Власть Кнута признали не все хевдинги. Сильное государство и широкая свобода, к которой привыкли военные вожди, были вещами несовместимыми. Тем более что в Дании правил всего лишь наместник Кнута, и народу было трудно объяснить, почему конунг обосновался в заморской стране, которую датчане считали своей добычей. Разве Дания чем-нибудь хуже Англии?
Привыкшие к грабительским набегам на земли англосаксов, датские викинги должны были умерить свой аппетит. Мечи и копья хускерлов служили действенным напоминанием того, что отныне вольнице викингов пришел конец. Поток золота и серебра из Англии значительно иссяк. Вернее, в значительной мере теперь оно сосредоточивалось в казне английско-датского правителя, а не становилось общей добычей викингов, как в былые времена.
Глава четвертая. Преодоление разлома
В древнерусской летописи помещены две росписи княжений сыновей князя Владимира I. Согласно первой из них, Вышеслав как самый старший сын великого князя правил в Новгороде, Изяслав в Полоцке, Святополк в Турове, Ярослав в Ростове.
Судя по всему, Ярослав и Святополк занимали второе и третье места соответственно в иерархии старшинства сыновей Владимира. А Изяслав был самым младшим из братьев, удостоившихся княжения. Только вышеперечисленные Владимировичи к моменту составления росписи княжений достигли совершеннолетия. Остальные сыновья Владимира были слишком малы и не занимали никаких княжений. Сыновья Владимира, как мы видим из летописи, по достижении совершеннолетия становились наместниками в наиболее крупных политических и торговых центрах Руси. Возможно, таким образом Владимир пытался упрочить свой контроль над различными землями, входившими в состав его обширной державы.
Если мы сопоставим первую роспись княжений со второй, заметим весьма существенные изменения. Вместо Вышеслава, умершего около 1013 года, в Новгороде стал править Ярослав, к которому теперь перешло старшинство среди братьев, в Ростове — Борис, в Муроме — Глеб, в Древлянской земле — Святослав, во Владимире — Всеволод, в Тмутаракани — Мстислав. Возможно, вплоть до совершеннолетия сыновей Владимира Муром, Древлянская земля и Тмутаракань управлялись наместниками, не принадлежавшими к княжескому роду.
Указание второй росписи княжений на то, что в Ростове правил Борис, наводит на мысль, что само понятие старшинства не было связано исключительно с физическим возрастом сыновей Владимира. Оно определялось еще и волей отца. В самом деле, если бы Владимир строго соотносил все свои назначения с возрастом сыновей, то он отдал бы Ростов Святополку, а в Турове сделал наместником Изяслава. Но этого не произошло. Почему?
Сообщение Титмара Мерзебургского проливает некоторый свет на причины такого решения Владимира. Как говорит хронист, Владимир женил своего сына Святополка на дочери польского князя Болеслава, вместе с которой в Киевскую Русь поляками был прислан Рейнберн, епископ Колобжегский. Владимир, «узнав, что его сын по наущению Болеславову намерен тайно против него выступить, схватил того [епископа] вместе с этим [своим сыном] и [его] женой и заключил каждого в отдельную темницу. В ней святой отец, прилежно восхваляя Господа, свершил втайне то, чего не мог открыто: по слезам его и усердной молитве, исторгнутой из кающегося сердца, [как] по причастии, отпущены были ему грехи Высшим Священником; [душа] его, вырвавшись из узилища тела, ликуя, перешла в свободу вечной славы» [48].
Титмар отмечает, что в этом деле не обошлось без подстрекательства польского князя. К чему же конкретно Болеслав мог подстрекать своего зятя? Очевидно, к тому, чтобы тот оказал полякам поддержку в их войне с Русью, о которой сообщает все тот же хронист. Никакой другой вывод, основываясь на вышеприведенном сообщении Титмара, сделать невозможно. Но в таком случае все, что сделал (или собирался сделать) Святополк, являлось не чем иным, как государственной изменой — заговором против великокняжеской власти, в котором, помимо туровского князя, принимали участие его жена и ее духовник.
Поступок Святополка заслуживал самого сурового наказания. Вне всякого сомнения, если бы в государственной измене оказался уличен человек, не принадлежавший к княжескому роду, Владимир, без лишних сомнений, распорядился бы казнить его. Но здесь речь шла о сыне, хотя и не родном. По-видимому, киевский князь не хотел отягощать свою совесть убийством Святополка [49], памятуя о том, как он поступил с его отцом. В глазах Владимира и его советников оставление Святополка в живых было проявлением милосердия, которого тот явно не заслуживал. Пройдет семь веков, и другой великий человек, уличив своего сына в государственной измене, уже не остановится перед тем, чтобы предать его смертной казни.
Что бы мы ни говорили о мотивах, заставивших Владимира пощадить Святополка, нельзя не отметить того весьма важного факта, что еще один участник этой драмы, польский князь Болеслав, лишился предоставившегося ему шанса добиться путем интриг того, чего он не смог сделать с помощью вооруженной силы. Следуя сообщению Титмара, большая часть Руси во время польского вторжения была разорена, но… не захвачена. Владимиру удалось отстоять свои владения от хищного соседа, который в конечном счете был вынужден удовлетвориться мирным договором, восстанавливавшим «статус-кво» между двумя государствами. Если бы Святополк продолжал оставаться на свободе, кто знает, каким был бы исход этой войны и не оказался бы самый западный удел Киевской Руси в руках поляков.
По своему духовному складу Святополк был западником. Любовь эта возникла не на пустом месте, а была привита князю его женой и ее духовником. Собственно, западный мир для туровского князя был не какой-то далекой абстракцией; вполне реальным воплощением Запада служили Польша и ее князь Болеслав. Тем более что общий ход древнерусской истории, а также конкретные обстоятельства жизни Святополка совсем не оставили ему выбора. Епископ Рейнберн, как и всякий миссионер, отличавшийся большим красноречием, вполне мог доходчиво растолковать Святополку, в чем состояли преимущества католической церкви и западной цивилизации. Эти преимущества в глазах высокопоставленного клирика, разумеется, не ограничивались чисто богословскими вопросами. Католическая церковь уже тогда претендовала на цивилизационную роль, на духовное и политическое первенство в тогдашнем мире.
Видимо, на рубеже 1012–1013 годов симпатии Святополка к Западу переросли в план конкретных действий. Когда Болеслав пошел войной на Русь, туровский князь решил оказать поддержку врагу своего отца. Разгневанный Владимир, узнав о планах сына, а также о том, кто входит в число участников заговора, принял необходимые меры. Именно такой представляется скрытая канва события, приведшего к нарушению порядка старшинства среди сыновей Владимира.
Что мы знаем о войне между Владимиром и Болеславом, которая, помимо прочего, была вызвана стремлением польского князя освободить из заключения свою дочь и ее мужа? Следует признать, совсем не много. Из «Хроники» Титмара известно, что в 1013 году польский князь в союзе с печенегами напал на Русь и разорил большую часть этой страны. Когда между его воинами и теми печенегами, которые были в его войске, случился раздор [50], Болеслав приказал перебить последних [51]. Вот, собственно, и все сведения, оставленные нам современниками этого похода.
