Через год после введения золотой валюты государственный долг России по внешним займам превышал количество золота, находившегося в обращении, а также в активах Государственного банка в России и за границей.85
Что же касается государственной монополии на продажу спирта, то идея этого мероприятия принадлежала не Витте, а Каткову, Витте стал только ее исполнителем. За 1893-1903 годы под руководством Витте построены тысячи казенных винных складов, лавок, заводов, специальных административных зданий.
Витте был талантливым министром финансов. Можно согласиться с оценкой князя Мещерского, что для усиления государственной власти ни один русский министр финансов не сделал так много, как С.Ю. Витте своею «системой хозяйства, основанной на идее сосредоточения всех ресурсов страны в одних руках».86 При нем финансовая система России превратилась в четко слаженный механизм.
Витте был убежденным противником общины.87 В 1899 году он способствует принятию закона об отмене круговой поруки в общине. Следующим этапом борьбы против общины становится создание по инициативе Витте Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности (1902 год). Витте пытается создать механизм «добровольного» перехода крестьян от общинной к частной собственности. По всей России учреждаются 82 губернских и 536 уездных дворянских комитетов, выполнявших социальный заказ по разрушению общины. После проведения определенной работы комитеты высказываются за «добровольный переход крестьян от общинного владения землей к подворному». В декабре 1904 года Витте выпускает в свет «Записку по крестьянскому делу», в которой открыто нападает на общину. В результате возмущенный Государь неожиданно для Витте 30 марта 1905 года закрывает Особое совещание.
В политических интригах С.Ю. Витте часто не хватало чувства меры, и он скатывался на авантюризм. Так было и в случае с интригой против министра внутренних дел Плеве, место которого Витте хотел занять. Как позже писал бывший начальник Департамента полиции того времени Лопухин, министр финансов вместе с князем Мещерским устроили настоящий заговор против Плеве, в который был вовлечен небезызвестный полковник Зубатов.
Заговорщики придумали такой план. Зубатов составил письмо, как бы написанное одним верноподданным к другому и как бы попавшее к Зубатову путем перлюстрации. В нем в горячих выражениях осуждалась политика Плеве, говорилось, что Плеве обманывает Царя и подрывает в народе веру в него. В письме проводилась мысль, что только Витте способен повести политику, которая оградила бы его от бед и придала блеск его царствованию. «Письмо верноподданного» должен был передать Николаю II князь Мещерский, он же должен был убедить Царя последовать предложению «верноподданного».
План заговорщиков провалился, потому что Зубатов допустил ошибку, посвятив в него секретного агента Гуровича, который тотчас же выдал его Плеве. В день очередного доклада Плеве доложил Царю, «какими интригами занимается его министр финансов. Это было в четверг, а в пятницу министр финансов покинул свой пост».88
Некоторые историки высказывали предположение о причастности к убийству Плеве директора Департамента полиции Лопухина и даже С.Ю. Витте. По сообщению вдовы Лопухина, ее муж имел информацию о готовящемся убийстве Плеве и чуть ли не в сговоре с Витте намеренно не принимал по ней мер.89
Летом 1904 года после убийства Плеве С.Ю. Витте стремится занять место министра внутренних дел, старательно интригуя, используя все свои связи. Однако у Государя сложилось определенное мнение о бывшем министре финансов как о масоне,90 интригане и неискреннем человеке. Возвращения его на активное государственное поприще Царь не хотел. Министром внутренних дел тогда становится князь Святополк-Мирский.
Одной из трагических фигур русского государственного аппарата является личность жандармского полковника С.В. Зубатова. Свою сознательную жизнь Зубатов начинал с участия в революционных кружках. С середины 80-х годов Зубатов — сотрудник московского Охранного отделения, где проделал путь от платного агента до начальника. С 1902 года он занимает важный пост начальника особого отдела Департамента полиции. Под его контроль попадают сверхсекретные дела государства.
Еще в последние годы XIX века Зубатов пытается осуществить идею развития рабочего и сионистского движений под контролем полиции.
В отношении рабочего движения Зубатов был чистый западник. Вместо развития народных форм объединения тружеников, имеющих прекрасные образцы в общине и артели, Зубатов предлагает русским рабочим организоваться в тред-юнионы по западному образцу. И в этом Зубатов не был оригинален. Ему казалось, что тред-юнионы для русских тружеников — самая подходящая форма, могущая отвлечь их от социалистического движения. Однако жандармский полковник плохо знал национальную психологию русского работника, в течение столетий привыкшего объединяться в союзы (артели, общины), совмещающие в себе профессиональные и общественные организации. Предлагая русскому работнику объединяться в тред-юнионы под контролем полиции, Зубатов лишал рабочих привычного элемента общественной жизни. А с этим национальное сознание русских рабочих не могло смириться.
Если настоящие русские патриоты стояли за укрепление народных начал жизни, то Зубатов и его соратники, не отрицая этих основ, тем не менее в большей степени стремились уравновесить противоположные силы — органичные народные и разрушительные западнические. Созданные им рабочие и еврейские союзы в конечном счете приводят к усилению значения подрывных социалистических движений и укреплению позиций сионистских кругов («воспитанные» им представители еврейских организаций стали видными сионистами).
Если русские монархисты видели в Царе силу, стоявшую над классами и сословиями, то Зубатов допускал нормальным существование элементов, противостоящих Царю. «Мое кредо, — писал Зубатов, — на примирении, на уравновешивании борющихся сил».
Развитие русского рабочего движения в западных формах не получалось. Поэтому он решил эти формы создать искусственным путем. По сути дела, Зубатов инициировал процесс развития рабочих в социал-демократическом духе. Вместо искоренения антирусской крамолы жандармский полковник стал ее усиленно выращивать. Полагая, что сумеет контролировать созданную им рабочую организацию, Зубатов сильно просчитался.
Идеи Зубатова были очень сомнительны, и у него вряд ли что-либо вышло, если бы он не сумел добиться поддержки большой группы высших чиновников, разделявших его взгляды. Одним из них, в частности, был обер-полицмейстер Москвы Д.Ф. Трепов, которого Зубатов считал своим политическим учеником и даже другом. А позднее Зубатова стал поддерживать и сам С.Ю. Витте.
В 1901-1903 годах Зубатов организовал рабочие союзы в обеих столицах — «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве в Москве» и «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга».
Лидером нового рабочего движения стал агент Зубатова недостойный священник Гапон. Костяк этого движения составляли люди, далекие от интересов России, ставшие позднее видными теоретиками и практиками сионизма, — М. Вильбушевич, Г. Шаевич, М. Гурович, И. Шапиро (Сапир).
Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях Г. Гапон:
«Однажды Зубатов устроил свидание со мною в доме одного из своих друзей, где я познакомился со многими лицами, игравшими видную роль в политическом движении последних двух лет. Мария Вильбушевич и доктор Шаевич, очевидно находившиеся под покровительством Зубатова, были основателями так называемой „Еврейской независимой рабочей партии“…
Должен сказать о них, что, несмотря на связь с полицейскими агентами, они действительно симпатизировали революции и по собственным причинам присоединились к Зубатову. Был там также и Михаил Гурович, высокий брюнет, который, как я потом узнал, был в близких отношениях со многими либералами и революционерами; благодаря ему многие попали в Сибирь и в тюрьму. «Это наш большой друг и помощник», — сказал Зубатов, представляя мне Гуровича… Был там и доктор Шапиро — лидер сионистского движения. Зубатов, несомненно, помогал им материально…»
Сам Зубатов относился к своему детищу (рабочим организациям) достаточно серьезно и искренне, а когда был отправлен в отставку, то, прощаясь с Гапоном, даже заплакал, прося его не бросать дело организации рабочих. И Гапон довел до логического конца идею Зубатова.
Еще более опасной ошибкой Зубатова и его единомышленников стала поддержка еврейского националистического движения расового превосходства — сионизма. Понимание им сути этого движения поверхностно и односторонне. Зубатов считал, что сионизм ставит своей целью эмиграцию евреев в Палестину и создание там своего государства. На самом деле это было одной, но не самой главной идеей сионизма. Главная же цель сионизма состояла в организации всех евреев в единую надгосударственную структуру, ставящую своей задачей достижение влияния на всю мировую политику на началах расового превосходства по сравнению с другими народами.
