3 Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне ваш министр иностранных дел господин Молотов, и считаю крайне необходимым как можно более скорое выяснение связанных с этим вопросов.
4 Я убежден, что дополнительный протокол, желаемый Советским правительством, может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров. В противном случае имперское правительство не представляет, как дополнительный протокол может быть выработан и согласован в короткое время
5. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши по отношению к великим державам таково, что кризис может разразиться в любой день. Перед лицом такой вероятности Германия в любом случае намерена защищать интересы государства всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.
6 По моему мнению, желательно, ввиду намерении обеих стран, не теряя времени, вступить в новую фазу отношений друг с другом. Поэтому я еще раз предлагаю принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа. Имперский министр иностранных дел имеет полные полномочия на составление и подписание как пакта о ненападении, так а протокола. Принимая во внимание между народную ситуацию, имперский министр иностранных дел не сможет остаться в Москве более чем на один-два дня. Я буду рад получить Ваш скорый ответ.
Адольф Гитлер»
Гитлер был хорошо осведомлен о том, что английская и французская миссии тянут переговоры и не имеют даже полномочий на подписание договора Не случайно он подчеркивает, что его имперский министр может быть в Москве всего один-два дня и что он имеет полные полномочия составлять текст соглашения и подписывать сам пакт без долгих проволочек. Гитлер торопил события.
В тот же день, а именно 21 августа 1939 года, Сталин ответил Гитлеру:
«Канцлеру Германского государства господину А Гитлеру.
Я благодарю Вас за письмо.
Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами.
Народам наших стран нужны мирные отношения друг с другом. Согласие германского правительства на заключение пакта о ненападении создает фундамент для ликвидации политической напряженности и для установления мира и сотрудничества между нашими странами.
Советское правительство уполномочило меня информировать Вас, что оно согласно на прибытие в Москву господина Риббентропа 23 августа.
И. Сталин».
Так началась сложная личная политическая «игра» между двумя диктаторами. Обычно в таких акциях говорится и пишется одно, а в действительности скрывается совсем иное. Напомню лишь одну фразу из беседы Гитлера с Буркхардтом, которая состоялась за девять дней до написания письма Сталину:
— Я хочу жить с Англией в мире Я готов гарантировать английские владения во всем мире.. Все, что я предпринимаю, направлено против России.
У нас есть возможность узнать тайные замыслы Гитлера именно этих дней не в пересказе, а от него самого. На следующий день после получения письма от Сталина, 22 августа 1939 года, Гитлер вел разговор в Оберзальцберге с командующим всеми видами во оружейных сил Германии. Фюрер был полностью откровенен, так как говорил с теми, кому предстояло осуществлять его замыслы.
Записи этого разговора были обнаружены в материалах министерства иностранных дел рейха. Вот некоторые фрагменты из них.
«С осени 1938 года я решил идти вместе со Сталиным. Сталин и я — единственные, которые смотрим только в будущее. Так, я в ближайшие недели на германо-советской границе подам руку Сталину и вместе с ним приступлю к новому разделу мира. Генерал полковник фон Браухич обещал мне войну с Польшей закончить в течение нескольких недель. Если бы он мне доложил, что потребуется даже два или один год для этого, я бы не дал приказа о наступлении и договор бы заключил не с Россией, а с Англией. Мы не можем вести длительную войну. Несчастных червей — Даладье и Чемберлена я узнал в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы атаковать нас Они не могут осуществить блокаду. Наоборот, у нас есть наша автаркия и русское сырье Польша будет опустошена и заселена немцами. Мой договор с Польшей был только выигрышем во времени. В общем, господа, с Россией случится то, что я сделал с Польшей. После смерти Сталина, он тяжелобольной человек, мы разобьем Советскую Россию. Тогда взойдет солнце немецкого мирового господства.
…Мы в дальнейшем будем сеять беспокойство на Дальнем Востоке и в Аравии. Мы являемся господами и смотрим на эти народы в лучшем случае как на лакированных обезьян, которые хотят почувствовать кнут.
Обстоятельства для нас благоприятные, как никогда. У меня только одна забота, что Чемберлен или какой-либо другой негодяй придет ко мне с предложениями о посредничестве. Он полетит с лестницы… Нет, уже поздно для этого. Наступление и уничтожение Польши начнется рано утром в воскресенье.
Я пущу несколько рот в польской форме на Верхнюю Силезию и протекторат. Поверит мир этому или нет — для меня безразлично. Мир верит только успеху.
Я был убежден, что Сталин никогда не примет предложений англичан. Россия не заинтересована в сохранении Польши, и Сталин знает, что его режиму придет конец независимо от того, выйдут ли его солдаты из войны победителями или побежденными. Смещение Литвинова сыграло решающую роль. Изменение отношений с Россией я осуществил постепенно В связи с торговым договором мы вступили в политические переговоры. Предложили заключить пакт о ненападении Затем последовало многогранное предложение со стороны России Четыре дня назад я сделал важный шаг, который привел к тому, что вчера Россия ответила, что готова к заключению договора. Установлен личный контакт со Сталиным Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша оказалась в том положении, в каком я стремился ее видеть».
А в действительности, в открытых отношениях говорилось и вершилось совсем другое.
23 августа 1939 года Риббентроп был уже в Москве, и прямо с дороги состоялась первая его трехчасовая беседа со Сталиным и Молотовым в присутствии германского посла фон Шуленбурга А поздно вечером в тот же день была вторая беседа, закончившаяся подписанием печально известного Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (текст договора — см. дополнение № 1).
Во время бесед Риббентропа с нашими тогдашними руководителями кроме отношений между Германией и Советским Союзом обсуждались также взаимоотношения обеих держав с другими странами мира.
В беседах с Молотовым в начале 80-х годов я расспросил его, как проходило обсуждение и подписание Договора. Эти рассказы, а также стенографическая запись беседы, сделанная немецким переводчиком[6], позволяют получить представление, о чем же говорилось в те вечер и ночь в Кремле.
В числе прочих тем зашел разговор о Японии. Риббентроп сказал:
— Германо-японская дружба не направлена против Советского Союза. Более того, мы в состоянии, имея хорошие отношения с Японией, внести вклад в дело улаживания разногласий между Советским Союзом и Японией. Если господин Сталин желает этого, то я готов действовать в этом направлении и соответствующим образом использую свое влияние на японское правительство и буду держать в курсе событий советских представителей в Берлине.
Сталин, немного подумав, ответил:
— Советское правительство действительно желает улучшения своих отношений с Японией, но есть предел нашему терпению в отношении японских провокаций Если Япония хочет войны, она может ее получить. Советский Союз не боится войны и готов к ней Если Япония хочет мира — это намного лучше! Конечно, помощь Германии в деле улучшения советско-японских отношений была бы полезной. Но я бы не хотел, чтобы у японцев создалось впечатление, что инициатива этого исходит от Советского Союза.
— Разумеется, все будет сделано, как вы желаете, — сказал Риббентроп. — Я буду продолжать уже имевшие место беседы с японским послом в Берлине об улучшении советско-японских отношений. Никакой новой инициативы ни с вашей стороны, ни с нашей стороны в этом вопросе не будет.
На вопрос Сталина об отношениях Германии с Турцией Риббентроп сказал:
— Мы имеем сведения, что Англия потратила пять миллионов фунтов стерлингов на распространение антигерманской пропаганды в Турции.
Сталин на это заметил:
— По моей информации, суммы, затраченные Англией для подкупа турецких политических деятелей, много больше пяти миллионов фунтов. И вообще поведение английского правительства выглядит очень странным. Как вы знаете, недавно мы начали переговоры с британской миссией, и вот в течение этих переговоров британская миссия так и не высказала Советскому правительству, что же она в действительности может и чего хочет.
