class="p1">
И действительно, все свое время Павел Васильевич отдавал сыну.
Кроме Трубачёвых, в квартире жила еще шестнадцатилетняя соседка Таня. Еще при жизни матери Васька Таня приехала из деревни со своей бабушкой, потом бабушка умерла, и Таня привязалась к семье Трубачёвых.
Павел Васильевич устроил девушку на работу в изолятор при детском доме. Вечерами Таня училась в школе для взрослых.
Павла Васильевича она побаивалась и слушалась его, а Васька жалела и после смерти матери утешала, как могла.
Васёк любил забегать в маленькую светлую комнатку Тани с широкой бабушкиной кроватью и горой подушек. Пестро раскрашенный глиняный петух с иголками и нитками напоминал ему раннее детство, когда, бывало, услышав его капризы, бабушка Тани сердито говорила:
– Это что еще такое? Пойду за петухом… Он у меня этого страсть не любит!
Васёк затихал, а когда вырос, часто смеялся над собой и просил:
– Расскажи, мама, как я Таниного петуха боялся…
Павел Васильевич, оставшись без жены, думал про Васька: «Я теперь ему отец и мать».
Он недосыпал ночей, стараясь поддерживать тот порядок, который был при жене, боялся в чем-нибудь отказать сыну и, когда кто-нибудь замечал ему, что он похудел и осунулся, озабоченно отвечал:
– Это пустяки. Вот с хозяйством я путаюсь – это верно… Надо бы сестру выписать, да не знаю, приедет ли.
А Васёк, не понимая трудной жизни отца, говорил:
– Не надо… Нам и вдвоем хорошо!
Глава 4. Товарищи
С вызовом сестры Павел Васильевич медлил, боясь причинить сыну неприятность появлением в доме чужой, незнакомой Ваську женщины.
Но один случай заставил его принять окончательное решение.
Павел Васильевич строго-настрого запрещал сыну приходить к нему в депо. Он сам изредка брал его с собой, показывал ему ремонтную мастерскую, с увлечением объяснял назначение всех инструментов, зорко следя за тем, чтобы сын не убежал на железнодорожный путь.
Когда мать была жива, Васёк после школы торопился домой. Теперь опустевший дом пугал мальчика. Часто до возвращения отца с работы он бесцельно бродил по городу один или предлагал своим друзьям Коле Одинцову и Саше Булгакову:
– Пойдемте, ребята, куда-нибудь пошатаемся…
Однажды, чтобы увлечь товарищей на прогулку, Васёк, несмотря на запрещение отца, пообещал им показать ремонтную мастерскую.
Выйдя из школы, мальчики прошли тихими улицами и выбрались на окраину. Стоял сентябрь. Осеннее солнце и ветер высушили на деревьях листья и окрасили их в желтые и коричневые цвета. В палисадниках на клумбах чахли желтые кустики осенних цветов.
– Вон, вон депо виднеется! Каменное, серое, – указывал товарищам Васёк. – Там сейчас папка работает. И знакомых там много… Еще увидит кто-нибудь. Нам напрямик нельзя. Надо через пути перебежать, с той стороны в окно посмотрим. Айда, ребята!
Скрываясь за дощатым забором, мальчики прошмыгнули в калитку и, пригнувшись к земле, побежали через рельсы. На путях стояли длинные составы товарных вагонов, гудели паровозы. По земле стелился белый пар.
– Ребята, вот стрелка… Осторожно, а то как зажмет ногу… – шепотом предупреждал Васёк.
Между вагонами в закопченных, промасленных передниках, с молотками и другими инструментами сновали рабочие; слышался лязг железа, стук сцепляемых вагонов.
– Чу-чу-чу! – подражая паровозу, пыхтел Васёк, прижав к бокам локти.
– Тра-та-та! Тра-та-та! – вторили ему Одинцов и Саша.
Обдирая на коленках чулки, они пролезали под вагонами и прятались за колесами, чтобы не попасться на глаза рабочим.
– Скажут папе – тогда несдобровать нам, – шептал Васёк.
Пробраться незамеченными к мастерским было трудно.
– Подождем, пока рабочие на ужин пойдут, – предложил Трубачёв. – Посидим в товарном вагоне.
Мальчики залезли в первый попавшийся вагон. Там валялась свежая солома, в открытую дверь широкой струей вливалось солнце.
Одинцов схватил Васька за рыжий чуб:
– Горишь, горишь!.. Саша, туши его! Туши!
Мальчики с двух сторон напали на Васька. Бросали ему на голову свои куртки, барахтались в соломе и хохотали.
Снаружи послышались громкие голоса, заскрипели под ногами мелкие камешки. Кто-то стукнул по стенке вагона молотком.
Мальчики забились в угол и притихли.
Кто-то просунул в вагон голову и громко сказал:
– Десятый!
Потом тяжелая, обитая железом дверь с грохотом задвинулась, голоса замолкли.
– Вагоны считают, – неуверенно пояснил Васёк, на ощупь пробираясь к двери.
Вагон вдруг с силой дернулся, затих. Потом стронулся с места и медленно пошел. Колеса заскрипели…
– Поехали! Трубачёв, поехали!
Ребята бросились к двери.
– Открывай, открывай! – налегая худеньким плечом на щеколду, кричал Одинцов.
Саша и Васёк, пыхтя, помогали ему. Дверь подалась. Васёк выглянул:
– Стой! Ложись! Мимо депо едем! Отец увидит… Это ничего – это на другой путь вагон перегоняют. От вокзала никуда не уйдет! – успокаивал он товарищей.
– Вот здорово!
– Покатаемся бесплатно!
Но вагон, покачиваясь, ускорял ход. В дверь было видно, как скрылось серое здание депо, остались позади железнодорожные строения.
– Ничего! Сейчас назад повернем! – храбрился Васёк.
– А вдруг не повернем? – поблескивая круглыми черными глазами, тревожился Саша.
– Трубачёв, будку проехали! Тут уж поле, один путь. Разве задний ход дадут, а?
– Не-ет…
Ребята испуганно посмотрели друг на друга.
– Вот так номер! Поехали!
– Открывай дверь шире! Прыгать будем! – скомандовал Васёк.
– Прыгать?!
Вагон шел над песчаным откосом. Мальчики, прижавшись друг к другу, смотрели вниз.
– Тут башку сломаешь… – махнул рукой Саша.
– Ничего, песок – мягко! – соображал вслух Одинцов.
Трубачёв, высунув голову, смотрел вперед. Ветер трепал его рыжий чуб.
– Сейчас поле будет. Я первый прыгну. А вы за мной. Вперед прыгайте. И, главное, от вагона подальше… – Он с беспокойством оглядел товарищей. – Сашка, слышишь… Изо всей силы прыгай, понятно?.. И ты изо всей силы… Держите книжки… Не бойтесь… Я сколько раз прыгал, – соврал Васёк, чтобы подбодрить товарищей.
Поезд шел все быстрее. Показались скошенные луга. На них, как покинутые дома, стояли стога сена. За ними пряталось заходящее солнце. Около железнодорожного полотна торчали редкие кусты с облетевшими листьями. За лугами синел лес.
Земля убегала, плыли стога, лес приближался.
Васёк еще раз оглянулся на товарищей. Сердце у него замерло.
– Три, четыре! – чуть слышно скомандовал он себе и, отступив, прыгнул.
Саша и Одинцов увидели, как он упал, потом вскочил, споткнулся и, прихрамывая, побежал догонять поезд.
– Прыгай! Прыгай! – кричал он. – Бросай книги!
«Кни-ги!» – долетело до мальчиков.
Одинцов догадался, схватил свои и Сашины книги и бросил их.
Саша неловко затоптался на месте, держа за руку товарища:
– Давай вместе!
– Нельзя, хуже! – крикнул ему в ухо Одинцов.
Задыхаясь от бега, Васёк размахивал руками и что-то кричал, но голоса его не было слышно.
Одинцов отодвинулся от Саши и прыгнул. Он упал неловко и долго не поднимался. Саша побелел и закрыл глаза:
– Убился…
Когда он снова выглянул из вагона, он увидел, как
