менее смотрел на военачальника, как на совместника в престоле, и старался, если этот военачальник приобретал себе особенное уважение в войске, или удалить его, или сам принять начальство над войском. Вследствие таких отношений погиб Феодосий, отец императора Феодосия Великого, который был казнён единственно по подозрению Грациана в замысле на престол; вследствие этого Валент, не имея таланта полководца, не давал никому другому начальства над войском, а сам водил его против врагов. Но эта политика императоров не могла подавить влияние вождей в государстве. Ко времени Стилихона значение полководца в Империи до того возросло, а власть императора ослабла, что Арбогаст, как мы уже знаем, не боялся говорить и делать грубости Валентиниану и, когда погубил его, то не принял сам достоинства императорского, а считал выгоднейшим для себя быть магистром милиции.
Если при императоре Феодосии Великом не выдаются в государстве сила и значение полководцев, так это только потому, что он сам был отличный вождь и твёрдый государь; по смерти же его, когда ему наследовал несовершеннолетний Гонорий, власть их естественно должна была возрасти, особенно в лице такого гениального человека, как Стилихон.
Гонорий принадлежит к слабейшим римским императорам. Нельзя указать ни на одно дело, которое бы говорило о нём с хорошей стороны. До исполнения четырнадцатилетнего своего возраста, Гонорий обыкновенно сидел внутри своего дворца, незнаемый ни войском, ни народом. Стилихон свободно управлял государственными делами и по своему благоусмотрению двигал силами Империи; но при этом он не забывал, что есть высшая власть в государстве, и оказывал Гонорию все знаки верноподданнического уважения [136]. Он не имел времени заняться воспитанием императора и, будучи благороден в душе, ничего не искал для себя в неопытности его. Впрочем, в этом отношении у него были достойные помощники.
Св. Амвросий Медиоланский [137] наставлял молодого императора в делах веры и сообщал ему некоторые необходимые познания. Хотя этот знаменитый пастырь церкви умер вскоре (397 г.), но его влияние на императора не осталось без благих последствий, и выбор такого наставника для Гонория указывает на старание Стилихона о пользах царственного питомца. Всего же более Гонорий воспитывался под влиянием и присмотром Серены [138]. С нею он жил в удалении от тогдашнего шума политических дел, и проводил большую часть времени в Медиолане. Не одна любовь к державному отроку и родственнику побуждала Серену быть ему вместо матери: она имела в виду впоследствии теснее соединиться с императором, отдав в замужество ему одну из своих дочерей. Мысль эта возникла в её голове с того самого времени, как по смерти Феодосия она овладела душою Гонория и с ним немедленно отправилась из Константинополя в Италию [139]. С этих пор Серена крепко держала его при себе и, не упуская из внимания дел политических и придворных, умея поставить себя к нему в такое отношение, что ни один из придворных без неё не мог говорить с юным императором. Не видя Двора, Гонорий, однако ж, не скучал; все невинные игры, все ласки и всё возможное доставляла ему услужливая Серена, лишь бы только развлечь его [140]. Впрочем, император и не желал многого: слабый телом и малоразвитый духом, он радовался, как дитя, всякой игрушке и прыгал от радости, когда Серена вывозила его куда-нибудь. Так рос император до 398 года, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Серена рассудила, что пора привести в исполнение свою мысль о родстве своего дома с Гонорием. И Стилихон со своей стороны начать сознавать, что нужно своей власти в государстве дать прочнейшее основание; он понимал, что с возмужалостью императора, когда он будет являться при дворе и к войску, отношения их могут измениться, что император может попасть под влияние его врагов. Желая предотвратить это, Стилихон решил, что не нужно откладывать брак до другого времени. Возмущение солдат во время Гильдонской войны, показавшее Сталихону, что не совсем прочна их привязанность, на которой главным образом покоилось его могущество, без сомнения, было важной причиной, почему он поспешил женить Гонория на своей дочери. Этот же брак, по его мнению, должен был навсегда упрочить за ним первое место а Империи: потому что он ставил его выше обыкновенных подданных. У Стилихона были две дочери и одна из них не достигла совершеннолетия. Обе они и наружностью и характером походили на свою мать. Старшей, Марии, было в то время 18 лет и она с горестью услышала, что ей нужно идти замуж за слабодушного и капризного Гонория, который при этом и наружностью был не хорош.
Брак Марии с Гонорием был несчастен. Молодая императрица вскоре умерла [141]. Смерть её произвела некоторую перемену в отношениях Стилихона к императору. Гонорий от времени до времени являлся перед народом и войском и, видя, что более уважения оказывают Стилихону, нежели ему, естественно досадовал. Но что могла значить его досада? Он видел, что опекун его слишком силён, чтобы противодействовать ему, да и для чего было бы противодействовать Стилихону, когда он правил Империей мудро? Гонорий понимал это, а вместе с тем желал быть полным властелином; он страдал, как только может страдать человек, чью душу грызёт бессильная зависть; но он должен был затаить в себе эту душевную муку. Он сделался ещё своенравнее, чем прежде, но в присутствии Стилихона был тих и спокоен. Стилихон проник в душу императора; хотя он был убеждён, что Гонорий бессилен пред ним, бессилен лишить его могучего влияния на государство, но он не хотел пользоваться его бессилием, чтобы одному управлять Империей и одному получать дань заслуженных им похвал; напротив, он являлся перед императорон, как самый почтительный его верноподданный [142], предоставляя все важные дела его решению, — которое, конечно, всегда было согласно с его мнением, — и употреблял много других средств, которые бы могли льстить честолюбию властителя : устраивал торжественные выезды, ставил в честь его статуи и т. п. Всё это примиряло Гонория со Стилихоном. Впрочем, он и не мог иначе поступать по отношению к министру: потому что не показывал ни малейшей охоты к занятию государственными делами [143] и, конечно, должен был радоваться, что министр принимает на себя все заботы правления. Тем более был необходим для него Стилихон, что вскоре Аларих вторгнулся в Италию. При этом император, обыкновенно всегда послушный воле своего министра, выказал решительное упорство и, несмотря на все его увещания остаться в Риме и своим там
