Попов не поехал с князем, приказавшим ему «остаться здесь на некоторое время в разсуждении начинающихся конференций… Рейс-эфенди был болен, тож и Мурузий, драгоман Порты, но как уже они теперь на ногах, то и положено послезавтре первый иметь съезд, и все, что только возможно, будет употреблено к скорейшему совершению мирного дела. Князь Николай Васильевич (Репнин. — В.Л.) выдержал горячку и после оной, испрося отпуск, отправился в Москву» (Из письма Попова к Безбородко от 2.Х. Автограф. — РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 38. Л. 39-39об.).
В эти самые дни Храповицкий записывает в Дневнике: «4 октября. Поутру Рожерсон (придворный лейб-медик. — В.Л.) донес Ея Величеству, что Сутерланд едва ли день сей переживет: он умер во втором часу пополуночи…» Это сообщение о смерти придворного банкира Р. Сутерланда накануне смерти Потемкина послужит основанием для одного из мифов, о которых речь ниже. «11 октября, — продолжает записывать Храповицкий, — в обед приехал курьер, что 1-го октября Князю Потемкину опять хуже: — опять слезы и отчаяние. В 8 ч. пустили кровь, в 10 легли в постель. 12 октября. Курьер к пяти часам пополудни, что Потемкин повезен из Ясс и, не переехав сорока верст, умер на дороге, 5-го октября, прежде полудня… Слезы. — Жаловались, что не успевают приготовить людей: теперь не на кого опереться».
5. Х. 1791 Попов из Ясс посылает два письма императрице с разницей в несколько часов. В первом он сообщает, что до получения журнала медиков о болезни князя «по вчерашний вечер» он удерживал курьера «до сего утра и теперь имею счастие донести, что Его Светлость прошедшую ночь провел до первого часу спокойно и раза два засыпал по получасу, но потом часто жаловался на слабость и что все кости болят. Сие он и вчера чувствовал к удовольствию медиков, находящих в том хорошей признак. Нетерпеливость ехать так была велика, что едва только стало разсветать, то Его Светлость приказал положить себя в коляску и в седьмом часу утра благополучно в путь отправился» (Автограф. — РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 94. Л. 27-27об.). Но в конце дня прискакал курьер с известием о смерти Потемкина. Попов пишет к Безбородко и просит его «подать письмо Ея Величеству, доносящее о кончине Светлейшего Князя» (Там же. Д. 38. Л. 68). Во втором письме Попова Екатерине говорилось: «Удар свершился, Всемилостивейшая Государыня. Светлейшего Князя Григория Александровича нет более на свете. По утру он зделался очень слаб, но приказывал скорее ехать. Наконец, не доезжая Большой горы, верстах в сорока от Ясс, так ослабел, что принуждены были вынуть его из коляски и положить на степи. Тут и испустил он, к горестнейшему нашему сожалению, дух свой. В горьком отчаянии, сирый, оставленный, прибегаю под матерний покров твой» (Автограф. — РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 94. Л. 30).
16. Х Храповицкий записывает: «Продолжение слез; мне сказано: „Как можно мне Потемкина заменить: он был настоящий дворянин, умный человек, его нельзя было купить. Все будет не то. Кто мог подумать, что его переживет Чернышев и другие старики? Да и все теперь, как улитки, станут высовывать головы“. Я отражал тем, что „все это ниже Вашего Величества“. „Так, да я стара. Он настоящий был дворянин, умный человек, меня не продавал; его не можно было купить“. Граф Ал[ександр] Андреевич Безбородко поехал перед полуднем…» (на мирный конгресс, заменить умершего. — В.Л.).
Все эти подробности приведены с целью дать читателю возможность получить из первых рук картину болезни и смерти Потемкина, которая быстро стала обрастать легендарными подробностями. Уже в 1792 г. в антипотемкинском романе-памфлете «Пансалвин Князь Тьмы» (антитеза: Светлейший князь — князь Тьмы, была слишком очевидной) рассказывалось о дуэли Пансалвина с генералом, которого он оскорбил. Противник Пансалвина якобы случайно задел кончиком обнаженной шпаги ядовитую южную траву и было достаточно пустяковой царапины, чтобы могущественный соправитель знаменитой царицы Миранды заболел и скончался. После бурного и недолгого царствования Павла I (переделывавшего все, что было создано его матерью и Потемкиным) граф А.Ф. Ланжерон уже слышал версию об отравлении князя. Историк А.Г. Брикнер, имевший возможность ознакомиться с «Записками» Ланжерона, хранившимися в парижском архиве, писал, что мемуарист упоминает о «нелепом слухе, будто бы Потемкина отравил доктор Тиман». «Кто бы мог приказать это сделать? Екатерина ли? Зубовы ли? Я их знал и утверждаю, что это положительно невозможно», — приводит Брикнер слова Ланжерона и добавляет (ссылаясь на его мемуары): «Зато Ланжерон знал, что императрица оплакивала кончину Потемкина, что она в нем нуждалась и считала его своим защитником и сотрудником» (ИВ. 18951 Декабрь. С. 841–842). Стоит напомнить, что Брикнер был единственным российским историком, который написал монографию о Потемкине, опираясь на новые материалы, введенные в научный оборот в конце XIX в. Другой известный историк В.А. Бильбасов, собиравший в те же годы материалы для своей многотомной истории Екатерины Великой, снял копию с маленькой записочки, составленной сенатором Р.И. Рербергом (ум. в 1871). В ней говорилось: «Фельдмаршал Потемкин был отравлен по приказанию Екатерины II доктором Тиман, при нем находившемся в Яссах; доктор получил хорошую пенсию и отправлен за границу. Я знал этого доктора» (РНБ ОР. Ф. 73. Д. 315. Л. 1). Составители Русского биографического словаря, готовя статью о И.К. Тимане (1906 г.) ни словом не упоминают о «страшном преступлении» доктора, пользовавшегося, по их словам, расположением и покровительством Потемкина. Зато они приводят факт, не известный Рербергу: 12.II.1792 Екатерина II пожаловала Тимана в лейб-медики. Пожалование немыслимое, вызывающее, если принять на веру слова сенатора. Наконец, известный мемуарист A.M. Тургенев, вспоминавший и действительно происходившие события, и слухи (он писал свои полуанекдотические «Записки» стариком), упомянул версию об отравлении Потемкина. «Лучше было бы, когда бы Князь не объявил намерения своего „вырвать зуб“. Князь приехал в Петербург, и, как все утверждают, ему был дан медленно-умерщвляющий яд. Банкир Сутерланд, обедавший с Князем вдвоем в день отъезда, умер в Петербурге, в тот же день, тот же час и чувствуя такую же тоску, как Князь Потемкин чувствовал, умирая на плаще среди степи, ехавши из Ясс в Николаев» (Былое, 1918, № 13. С. 156). Эту версию растиражировал автор романа «Фаворит». Но никто из упомянутых «свидетелей» не только не знал, но даже не подозревал о письмах Екатерины князю и о его ответных письмах, впервые представленных в настоящем издании. Не знали они о письмах B.C. Попова, рисующих тяжелую картину эпидемии, свирепствовавшей в Галаце и Яссах летом-осенью 1791 г. Смерть принца Виртембергского, болезнь князя Репнина и турецкого министра иностранных дел, прибывшего на переговоры (как, впрочем, почти всех членов русской и турецкой делегаций), болезнь генералов, офицеров и солдат — вот фон, на котором развивался предсмертный недуг Светлейшего, прибывшего на юг завершить дело всей своей жизни — утвердить Россию в ранге Черноморской державы. «Он творил чудеса, — писал Ланжерон. — Он занял Крым, покорил татар, положил начало городам Херсону, Николаеву, Севастополю, построил везде верфи, основал флот, который разбил турок; он был виновником господства России в Черном море и открыл новые источники богатства для России». «Ему обязаны мы Черным морем», — вторил Ланжерону молодой Пушкин.
Абдулла Рейс-эфенди
Абдул-Хамид I, турецкий султан
Август III Фридрих, курфюрст саксонский, польский король
Ага-Мохаммед-хан иранский
Адольф-Фредрик, шведский король
Азда-паша
Акутин И.
Акчурин С.В.
Алданов М.А.
Александер Джон Т.
Александр (Левшин), протопоп
Александр I см. Александр Павлович
Александр II
Александр III
Александр Македонский
Александр Павлович, великий князь
Александр Ярославич (Невский), князь
Александра Павловна, великая княжна
Алексеева М.С.
Алексеева Н.А. (в замуж. графиня Буксгевден)
Алексей Михайлович, царь
Алексиано П.П.
Али-Мурат-хан испаганский
Аллеман Ф.
Алопеус М.М.
Алферова А.С. (в замуж. княгиня Дашкова)
Амвросий (Серебряков или Серебренников), архиепископ
Ангальт Ф.Е., граф
Ангальт-Бернбург-Шаумбургский, принц Виктор Амадей
Ангальт-Бернбург-Шаумбургский, принц Карл Людвиг
Ангальт-Цербстская, принцесса Иоханна-Елизавета (урожд. принцесса Гольштейн-Готторп)
Ангальт-Цербстский, принц Фридрих Август
Ангальт-Цербстский, принц Христиан-Август
Андрей, протопоп
Анжели Франц
Анна, английская королева
Анна Иоанновна, императрица
Анна Петровна, великая княжна (дочь Екатерины II)
