В ходе начавшейся в XIV веке волны дифференциации началось формирование нового капиталистического способа производства и новой социально–политической организации: прежние сословия постепенно уступали место классам, а теократические империи — национальным государствам. Однако на периферии и полупериферии мирового рынка развитие капиталистического способа производства принесло реанимацию рабства и крепостничества; в связи с этим там долгое время сохранялись пережитки других, докапиталистических способов производства, долгое время существовали полутрадиционные империи — Османская, Российская, Китайская. Более того, даже современные государства, принадлежащие к «центральному ядру» капиталистического мирового рынка (Великобритания, Франция, Германия, Австро–Венгрия), долгое время не только по форме, но и по содержанию оставались , империями. Только во второй половине XX века, в эпоху поздней волны интеграции произошла окончательная ликвидация прежних империй, и это создало условия для развития глобализации нового типа, предполагающей «прозрачность границ», развитие транснациональных корпораций, быстрое перебрасывание производства и капитала из одного региона в другой, наконец, формирование глобальных товарных, финансовых, информационных потоков, глобальных производственных цепочек и воспроизводственных ядер.
Воздействие этого цикла на культуру весьма не однозначно: культурный взлет эпохи Возрождения и Просвещения сменился доминированием атеистической рационалистической культуры, при котором баланс между рациональным и образно–мифологическим началами культуры оказался серьезно нарушенным. В результате вместе с усилением глобализации на рубеже XX–XXI веков наблюдается унификация, упрощение и деградация культуры как духовной деятельности. Вместе с тем в начале XXI века уже появляются некоторые признаки возможного зарождения нового способа производства, новых форм социальной и политической организации, которые обозначаются пока что весьма неопределенными терминами «постиндустриальное общество», «информационное общество», «индивидуализированное общество» и т.п. Становление и развитие этого нового способа производства, если оно произойдет, потребует новой культурной и социально–политической дифференциации; в связи с этим возможно изменение условий для развития культуры, ее выход из тупика коммерциализации, омассовления и тиражирования весьма сомнительных, разрушающих высшие способности и высшие потребности человека образцов.
5.4. Взаимосвязь циклов дифференциации — интеграции с другими циклами и волнами исторического развития. Длинные и короткие волны глобализации
В главе 3 и главе 4 уже упоминалось о наличии внутри «сверхдлинных» волн дифференциации и интеграции более коротких волн глобализации. Здесь же мы рассмотрим более подробно взаимосвязи, которые существуют между циклами дифференциации — интеграции и другими, более короткими циклами исторического развития. Наиболее известными являются экономические циклы Жюглара (продолжительность 7–11 лет), циклы Кондратьева (продолжительность 50–60 лет), вековые тренды («логистические» циклы) (продолжительность 150–350 лет), а также огромные исторические циклы развития цивилизаций, выделенные О. Шпенглером.
Начнем с самых больших по продолжительности вековых трендов («логистических циклов») и циклов О. Шпенглера. Ф Бродель на основании работ Дж. Кречмана, Г. Эмбера и Р. Камерона, анализировавших длительные тенденции изменения экономической конъюнктуры, выделяет следующие вековые тренды. Первый тренд (цикл) 1250—(1350)— 1510, состоит из периода 1250–1350, представляющего собой общую тенденцию экономического подъема, а период 1350–1510 соответствует общей тенденции спада. Второй тренд (цикл) 1510 — (1650) — 1740 состоит из периода 1510 — 1650 с общей тенденцией подъема и периода 1650 — 1740 с общей тенденцией спада. Третий тренд (цикл) 1740 — (1817) — 1896 состоит из периода 1740 — 1817 с общей тенденцией подъема и периода 1817 — 1896 с общей тенденцией спада. Наконец, четвертый тренд (цикл) 1896 — (1974) — … состоит из периода 1896 — 1974 с общей тенденцией подъема и периода после 1974 г. с общей тенденцией спада [Бродель, 1992, с. 73].
Нетрудно заметить, что два первых тренда, взятые вместе, составляют волну дифференциации рассмотренного в главе 4 третьего цикла дифференциации — интеграции Нового времени, а третий и четвертый тренды в целом приходятся на волну интеграции этого цикла. Более важным является, однако, то обстоятельство, что четвертый тренд, если исходить из примерно одинаковой продолжительности общей тенденции подъема и общей тенденции спада в каждом тренде скорее всего должен завершиться где–то во второй половине XXI в., а вместе с ним (если исходить из того, что два тренда примерно соответствуют одной волне цикла дифференциации — интеграции), возможно, завершится и волна интеграции третьего цикла. Разумеется, это всего лишь предположение, но, как мы увидим чуть ниже, оно согласуется с выводами, вытекающими из анализа некоторых других тенденций.
При сопоставлении рассматриваемых циклов дифференциации — интеграции с «одновременными» эпохами духовной жизни О. Шпенглера («весна», «лето», «осень», «зима») и «одновременными» политическими эпохами, описывающими развитие ряда культур [Шпенглер, 1993, с. 189–200], также получаются некоторые весьма любопытные выводы. По Шпенглеру, переход античной культуры к последней эпохе духовной жизни — «зиме» произошел около 320 г. до н.э., что соответствует переходу от волны дифференциации к волне интеграции в первом (античном) цикле глобализации. Переход арабской культуры к «зиме», по Шпенглеру, произошел около 800 г. н.э., что также довольно близко к началу волны интеграции второго (средневекового) цикла глобализации. Наконец, переход западной культуры к «зиме» произошел по Шпенглеру, около 1800 г., что точно совпадает с переходом от волны дифференциации к волне интеграции третьего цикла глобализации (Новое время). Возможно, такое совпадение является случайным, но скорее всего за этим кое–что кроется. Каждая из рассмотренных культур была для своего периода истории (и, соответственно, для своего цикла дифференциации — интеграции) во многих отношениях ведущей, поэтому переход ее в фазу духовного упадка вполне может коррелировать с переходом к фазе интеграции, которая в целом менее плодотворна для развития высокой, духовной культуры, чем предшествующая ей фаза дифференциации.
При сопоставлении «одновременных» политических эпох развития античной и западной цивилизации с циклами дифференциации — интеграции вырисовывается такая же любопытная картина. Напомним, что Шпенглер рассматривал цивилизацию как «омертвевшую» культуру, поэтому переход культуры в фазу цивилизации был для него признаком умирания и «затвердевания» культуры. По Шпенглеру, переход к первой стадии цивилизации («Господство денег») у античной культуры произошел около 300 г. до н.э., что точно соответствует переходу от волны дифференциации к волне интеграции в первом античном цикле. У западной культуры подобный переход к цивилизации и ее первой стадии «Господство денег», согласно Шпенглеру, произошел около 1800 г., что опять–таки точно соответствует переходу от волны дифференциации к волне интеграции в третьем цикле Нового времени. Действительно, как уже отмечалось выше, переход к волне интеграции всегда сопровождается торжеством материальных ценностей, товарно–денежных отношений, властью богатства и капитала. Тем не менее, такое совпадение переходов, выделенных Шпенглером, и переходов в рамках рассматриваемых циклов глобализации, выведенных на основании принципиально иных соображений, кажется удивительным.
Что касается циклов Жюглара и «классических» кондратьевских циклов, то они описывают экономическое и социальное развитие, начиная с конца XVIII — начала XIX в., т.е. приходятся на волну интеграции третьего глобального цикла дифференциации — интеграции. Это не значит, что в более ранние периоды эти или подобные им циклы не cуществовали, — на эту тему существует большая литература (см., например: [Zschocke, 1985; Полетаев, Савельева, 1993, с. Ill–131]; однако в своем явном, «классическом» виде они наблюдаются именно с начала последней, еще не завершившейся волны интеграции и определенным образом взаимодействуют с ней. Напомним в этой связи, что принято выделять следующие кондратьевские циклы: I кондратьевский цикл — повышательная волна с конца 1780–х гг до 1810 — 1817 гг. и понижательная волна с 1810— 1817 гг. до конца 1840–х гг.; II кондратьевский цикл — повышательная волна с конца 1840–х гг. до начала 1870–х гг. и понижательная волна с начала 1870–х гг. до середины 1890–х гг.; III кондратьевский цикл — повышательная волна с середины 1890–х гг. до 1914 — 1921 гг. и понижательная волна с 1914 — 1921 гг. до середины 1940—х гг.; IV кондратьевский цикл — повышательная волна с середины 1940–х гг. до конца 1960–х — начала 1970–х гг. Если сопоставить эти кондратьевские циклы с более короткими волнами относительного усиления и ослабления интеграции (глобализации), рассмотренными в главе 4 в п.4.1. (волны усиления глобализации: 1750 — 1810–е гг., 1870 — 1914 гг. и 1970 — 2000–е гг.), то окажется, что каждая из этих волн усиления глобализации включает понижательную волну предыдущего кондратьевского цикла и повышательную волну последующего кондратьевского цикла, т.е начинается в середине одного кондратьевского цикла и заканчивается в середине следующего за ним цикла. Иными словами, «повышательная» волна глобализации сама образует кондратьевский цикл, состоящий из понижательной и повышательной волны. Точно так же каждая волна относительного ослабления глобализации (1810 — 1870 гг., 1914 — 1970 гг.), состоит из понижательной волны предшествующего кондратьевского цикла и повышательной волны последующего кондратьевского цикла.
