Поначалу я думал, что, если бы удалось доказать невиновность Фьюрейи, Салы и Таны в гибели Исаака, отпал бы повод требовать удаления Рафики. Каким же я был наивным! Дальнейшее расследование показало, как подтасовывались факты.
Прежде чем составлять заявление в полицию, я изучил множество документированных случаев нападения львов и других хищников на людей. Выявились поразительные несоответствия между тем, что рассказывалось о происшествии в ночь на 29 октября, и тем, как обычно происходит гибельный для человека конфликт с хищником. Почти во всех изученных мною случаях я обнаружил две закономерности. Во-первых, серьезные ранения, становившиеся причиной смерти были, как правило, на шее и голове жертвы. Во-вторых, человек, атакуемый хищником, громко кричит, и его крики неизменно слышны находящимся поблизости людям. Ни то, ни другое не имело места в случае с Исааком.
В своем заявлении я подчеркнул две вещи. Посмертное обследование подтвердило, что на сохранившейся верхней части тела не было повреждений. Настигнув жертву, львы обычно душат ее или перекусывают шейный позвонок. При нападении львов на человека причиной гибели последнего часто становится повреждение сонной артерии. В посмертном обследовании не были точно указаны ни причина, ни время смерти, а это, я думаю, прояснило бы многое.
Кроме того, во всех заявлениях отмечалось, что, когда произошло нападение, Исаак находился метрах в тридцати пяти от костра, возле которого сидели работники, однако никто из них не слышал криков. В свое время был такой случай - один из львов Джорджа Адамсона по кличке Мальчик напал на человека, и Джордж сделал запись, которую следовало бы принять в расчет при расследовании гибели Исаака: "Позади мы услышали душераздирающие крики... Когда я выскочил через заднюю калитку, то увидел примерно в двухстах пятидесяти метрах Мальчика, который нес в зубах Стэнли". Джордж застрелил Мальчика, но было установлено, что Стэнли не имел шанса выжить: зубами была повреждена яремная вена, и он скончался в какие-нибудь десять минут. Джордж отметил также "глубокие ранения в области шеи, головы и рук".
Еще один момент. Тело Исаака было найдено более чем в восьмистах метрах от того местах, где его атаковали. За четыре года жизни среди львов мне ни разу не приходилось наблюдать, чтобы они утаскивали свою добычу так далеко.
Исаак был среднего телосложения и весил примерно столько же, сколько импала. Взрослая львица и две маленькие съедают импалу в два счета. Если верить сообщениям, то через тринадцать часов после смерти они все еще ели свою жертву. Я пришел к выводу, что львы - если они вообще имели какое-то отношение к этому - набрели на тело через много часов после гибели. Возможно, их привлекла возня более мелких хищников вроде шакалов, которые и съели большую часть добычи.
Я подкрепил свои догадки множеством наблюдений за тем, что происходит с импалой, погибшей в капкане. За ночь шакалы объедают тушу, оставляя нетронутыми голову и шею. А именно так выглядели останки Исаака.
Все эти сведения были переданы мною в полицию. Вскоре от меня потребовали ознакомить с данной информацией начальника отдела уголовного розыска города Селеби-Пикве. В результате через несколько недель дело вновь было открыто - уже как дело о "предполагаемом убийстве". Когда начальник полиции сообщил мне об этом, я сказал, что мог ошибиться. "Я думаю, Гарет, правда как раз ваша", - ответил он. Но до раскрытия истины было еще далеко.
Через два дня после того, как я направил в полицию свое заявление, произошло странное событие, явившееся своеобразным подтверждением моих догадок. Одна моя добрая знакомая, до глубины души потрясенная всей этой историей, втайне от меня проконсультировалась у женщины-медиума, слывшей прорицательницей. Не вдаваясь в подробности, моя подруга сообщила пророчице следующее:
- Львицу застрелили за то, что она убила человека. Что вы можете сказать по этому поводу?
Та в ответ:
- Дух покойного сейчас с нами. Он говорит, что львы тут ни при чем. Было совершено убийство. Но это не все. Есть молодой человек и его девушка, жизни которых под угрозой. Им надо сейчас же уезжать.
Далее прорицательница сообщила, что в убийстве замешаны два-три человека, и назвала их инициалы.
Выслушав все это по телефону, я поначалу отнесся к сообщению скептически. Не слишком ли много деталей она сообщила прорицательнице?
Но моя подруга стояла на своем:
- Да нет же. Только то, что львицу застрелили за убийство человека.
Это уже настораживало, хотя выглядело замечательно. Моя собеседница сама была не на шутку встревожена:
- Вам обоим надо уезжать из Тули, Гарет.
В конце разговора я попросил свести меня с женщиной-медиумом. Мне хотелось услышать все самому и узнать побольше. Размышляя над телефонным разговором, я катил назад к лагерю, а в душе нарастала тревога. Поначалу я даже не знал, как рассказать об этом Джулии.
Надо отдать Джулии должное - она бесстрашна. В том смысле, что за себя ей страшно не бывает. Вот когда я ухожу бродить по диким, заросшим кустарником просторам - туда, где слоны, малознакомые и совсем незнакомые львы, леопарды и змеи, а то и браконьеры, - она боится за мою жизнь. Но за свою, похоже, нет. Ни разу не видел, чтобы она выказывала страх, даже в опасной ситуации. Такова черта ее личности - печься не о себе, а о других, отдавать им всю душу, часто не считаясь с собой.
Когда я передал ей свой разговор со знакомой, у нее сжалось сердце. Она знала, что я ни за что не брошу дикие земли. Это все равно что предать Рафики. Я предложил Джулии, ради ее же безопасности, на какое-то время покинуть меня. Она не захотела даже слышать об этом и сразу завела разговор о том, что угрожает мне.
Между тем в Габороне по инициативе директора Департамента охраны дикой природы и национальных парков Найджела Хантера была устроена встреча с целью обсуждения дальнейшей судьбы Рафики. Кроме нас на ней присутствовали управляющий, заместитель директора и ряд других чиновников. Я заявил, что нельзя связывать дальнейшую судьбу Рафики с происшедшим инцидентом, даже если Фьюрейя и была виновна, поскольку Рафики тут ни при чем, и у меня есть доказательства, что в ночь на 29 октября она находилась близ моего лагеря. На этой встрече я впервые понял, что происходит. Затеявшие всю эту возню желали избавиться не столько от Рафики, сколько от меня.
На замечание Джулии, что вина Фьюрейи еще окончательно не доказана, в зале раздались смешки. Однако сомнение уже поселилось в душах присутствующих.
Я заявил, что если львы и в самом деле причастны к случившемуся, то тем более следует поставить вопрос об ограждении лагерей. Почему дом управляющего обнесен проволокой с током, а по крайней мере два лагеря, где живут его работники, не ограждены вообще? Страсти накалились. Управляющий заявил, что тот, кто держит злую собаку, должен держать ее под замком, а не выпускать к людям. Поняв, на что он намекает, я возразил, что Фьюрейя и детеныши были дикими, а не одомашненными львами, и напомнил его же собственные слова, сказанные много недель назад, что мои львы не показались ему опасными.
Последним взял слово директор Департамента. Он сказал, что его ведомство также понесло потери в результате нападений львов и других хищников. Но по закону уничтожаются только животные, непосредственно виновные в гибели людей, а значит, Рафики никто не имеет права тронуть. Он завершил встречу заявлением, что разбор ситуации будет продолжен - необходимо собрать всех членов Ассоциации землевладельцев и решить, останется ли Рафики здесь или ее придется переселить.
Похоже, теперь ее судьба зависела от владельцев земель. По ботсванским законам, если собственник сочтет того или иного зверя опасным или нежелательным, он имеет право обратиться в Департамент за помощью в наведении порядка. Вот почему директор хотел выяснить мнение местных землевладельцев, прежде чем вынести решение. Как частное лицо, он был на нашей с Рафики стороне. Но уже тогда ему становились ясны истинные причины поведения некоторых богатеев.
И до, и во время, и после встречи он твердил всем и каждому, что. если бы Рафики находилась на территории одного из подведомственных ему национальных парков, Департаменту не нужно было бы принимать против нее какие-либо меры. Но увы, и Рафики, и Фьюрейя, и детеныши жили на частных землях, где ситуация совсем иная.
Недостаточная охрана принадлежащей государству фауны на этих территориях приводила к ежегодной массовой гибели животных. И Рафики тоже была лишена той обеспечиваемой законом защиты, какую имели львы в национальных парках. Собственно, законов, которые обязывали бы владельцев охранять фауну своих земель, как таковых не было. Перемены необходимы - ведь речь идет о спасении одного из национальных богатств страны.
А в сущности, что значит "владение землей"? В частности, "владение дикими землями"? Не есть ли это созданный человеком миф? Как ты можешь "иметь в собственности" землю, которая существовала до твоего рождения и никуда не исчезнет с окончанием твоего жизненного пути? Нет, я не верю, что ты можешь этой землей "владеть", но ты можешь быть ей защитником. Да в общем-то, если разобраться, то это дикие земли владеют нами, а не наоборот. Человек, живущий на них, является их частью - не большей и не меньшей важности, чем лев, зебра или термит. Земля кормила и кормит всех. Дело лишь в том, что благоговение перед дикими землями, как и перед жизнью в целом, имевшее место в прошлом, ныне утрачено. Нужно присмотреться к тем народам и племенам, которые до сих пор сохранили это благоговение - американским индейцам, последним бушменам, последним истинным австралийским аборигенам, - и понять их. Нужно только захотеть этого. Священное не может находиться в чьей-то собственности, а для меня дикие земли священны.
