Ознакомительная версия.
До начала 1960-х годов успехи «христопродавца» Фрея и его партии на парламентских выборах были более чем скромными. В 1953 году фаланга набрала 3,45 % голосов, ХДП в 1957-м – 8,59 %[180].
Президентские выборы 1958 года изменили ситуацию. За Фрея голосовали противники всех устоявшихся политических партий, которые разочаровались в Ибаньесе. Несмотря на сложные отношения ХДП с епископатом, за правых и центристских кандидатов на выборах 1958 года голосовали в основном те, кто регулярно ходил в церковь. По данным опросов, в столице Чили только 12,9 % избирателей, постоянно посещавших воскресные мессы, проголосовали за Альенде. Фрея из этой категории лиц поддержали 23,5 %, Алессандри – 37,1 %[181]. Однако, как видно из этих данных, тогда Фрей был все еще запасным вариантом правящих классов в борьбе против левой оппозиции.
Интересно, что среди протестантов и иудеев, живших в чилийской столице, 44,6 % в 1958 году предпочли левых кандидатов, а 19,6 % – правых.
Своей антисоциальной политикой Алессандри к 1963 году подорвал позиции правого лагеря (консерваторов и либералов). Было очевидно, что любой кандидат, которого будут расценивать как преемника Алессандри, потерпит на предстоящих президентских выборах сокрушительное поражение. Правая часть политического спектра, включая церковь, все больше и больше воспринимала Фрея и его ХДП как единственную альтернативу Альенде.
На парламентских выборах 1961 года ХДП совершила скачок, набрав 13,09 % голосов, – за Фрея проголосовала часть разочаровавшихся в Алессандри сторонников радикалов. Из 1 330 465 избирателей за христианских демократов высказались 212 604. Партия получила 23 места в Конгрессе и два – в Сенате. Однако социалисты и коммунисты на тех же выборах совместно набрали все же больше голосов, чем ХДП, – 18, 74 %[182].
В условиях стремительно ухудшавшегося социально-экономического положения подавляющей части населения не могла уже промолчать даже церковь. В апреле и сентябре 1962 года церковь обратилась к верующим с двумя пастырскими посланиями, первое из которых было посвящено положению дел на селе, а второе – общим экономическим проблемам страны[183]. Послания вызвали сильный резонанс в обществе, так как ничего подобного церковь ранее не заявляла. В первом послании критиковались латифундисты, которые не обрабатывали землю и мешали обрабатывать ее другим. Епископат высказался за конфискацию непродуктивно используемых поместий и распределение земли среди тех, кто желал ее обрабатывать. Собственно, того же самого требовали Альенде и коммунисты.
Во втором послании епископы выступили за проведение глубоких преобразований с целью устранения вопиющего социального неравенства в обществе, в частности, за проведение аграрной реформы, которая сильнее коснулась бы обеспеченных классов общества.
В то время церковь еще пользовалась солидным влиянием в обществе, прежде всего среди женщин и жителей сельской местности (последних в начале 60-х годов уже было менее половины населения). Церковь опиралась на крайне разветвленную систему приходов – на один приход в Чили приходилось 375 тысяч человек, а, например, в Бразилии – 510 тысяч[184].
Требование коренных реформ взяла на вооружение и ХДП.
В апреле 1961 года Национальная хунта (руководство) ХДП обнародовала первое программное заявление партии – «Декларацию Мильяуэ». В документе содержалось обещание в случае прихода к власти провести налоговую реформу, с перенесением центра тяжести сбора налогов на богатых. ХДП высказалась и за аграрную реформу, которая привела бы к полному уничтожению крупного землевладения. В сфере образования ХДП обещала равный доступ всем чилийцам к любым формам обучения. Для того чтобы заручиться поддержкой многочисленных в Чили средних слоев, «Декларация Мильяуэ» обещала защитить интересы мелких акционеров и остановить процесс концентрации собственности в руках немногих олигархов.
В то же время ХДП, в отличие от Альенде, побоялась выступить за национализацию меднорудной промышленности (почему – будет рассмотрено ниже) и туманно проповедовала «чилизацию» этой сферы, то есть постепенный переход в руки Чили сбыта готовой меди. Однако сам термин «чилизация» воспринимался многими неискушенными в политике избирателями именно как национализация принадлежавшей американскими компаниям медной промышленности страны.
В области внешней политики ХДП выступала за нормализацию отношений Чили со всеми странами («ненормальными» они в то время были только с государствами социалистического содружества и с Кубой). В декларации признавалась «легитимность» революции в этой стране, но подчеркивалось, что целей данной революции ХДП не разделяет. Звучали в документе и робкие антиимпериалистические нотки, вроде желания ХДП всячески способствовать экономической интеграции стран Латинской Америки.
Таким образом, программа ХДП отличалась от программы Альенде только в том, что касалось национализации меди, и в отношении к Кубе. И это было не случайно – именно эти два вопроса были принципиальными для американцев. А в 1962–1963 годах, после того как провалились попытки задушить кубинскую революцию вооруженным путем, США окончательно сделали ставку на Фрея как на «своего Кастро» и решили превратить Чили в образцовый полигон вышеупомянутой программы «Союз ради прогресса». Чили под руководством Фрея должна была стать привлекательной альтернативой Кубе для всех латиноамериканцев.
В 1975 году комитет Сената США издал специальный доклад «Тайные операции в Чили 1963–1973 гг.»[185]. В нем, в частности, делался следующий вывод: «Из всех стран (Западного) полушария Чили была избрана на роль показательной витрины новой программы «Союз ради прогресса»… ее история народной поддержки социалистов, коммунистов и других левых партий была воспринята в Вашингтоне как флирт с коммунизмом. В 1962–1969 гг. Чили получила более одного миллиарда долларов в виде прямой открытой помощи Соединенных Штатов, включая кредиты и гранты. На душу населения Чили получила больше помощи, чем любая страна (Западного) полушария. В 1964–1970 гг. от 200 до 300 миллионов долларов было постоянно зарезервировано для Чили в виде краткосрочных кредитов американских частных банков»[186].
Таким образом, причины внимания США к Чили были определены американским сенатом весьма точно (правда, задним числом) – противодействие «флирту» чилийского населения с коммунизмом.
Именно поэтому в 1964 году США решили впервые активно вмешаться в президентские выборы в Чили. После кубинской революции они не могли себе позволить приход к власти социалистов и коммунистов мирным путем в одной из самых авторитетных и развитых стран Западного полушария. Исход выборов в Чили в 1958 году показывал, что победа Альенде абсолютно реальна. С другой стороны, бездарное правление самого популярного в Чили лидера правых Алессандри в 1958–1964 годах так же ясно демонстрировало, что никаких шансов у правых партий в 1964-м нет.
К Фрею американцы присмотрелись в 1960–1962 годах, когда он читал лекции в Колумбийском университете.
Кеннеди поручил заняться чилийским вопросом американской разведке – ЦРУ. Это было не случайно – именно ЦРУ по закону имело полномочия для проведения тайных подрывных операций против зарубежных стран.
В отличие от СССР, в США во время «холодной войны» существовали специальные государственные органы, занимавшиеся тайной подрывной деятельностью против неугодных Вашингтону иностранных государств. В декабре 1947 года Совет национальной безопасности (СНБ) США принял специальную директиву NSC 4-A, согласно которой только что созданной внешней разведке – ЦРУ – поручалось вести «психологическую войну» против враждебных США стран. Смысл директивы был еще и в том, что все подрывные операции носили тайный характер и не подлежали согласованию с Конгрессом[187].
18 июня 1948 года новая директива СНБ NSC 10/2 уже точнее определила, что понималось под тайными операциями (covert actions). Это операции, «которые осуществляются или поддерживаются нашим правительством против враждебных иностранных государств или групп или в поддержку дружественных иностранных государств или групп, но которые планируются и осуществляются так, что любая ответственность правительства США за них не очевидна непосвященным лицам, и если эти операции становятся достоянием гласности, правительство США смогло бы достоверно отречься от любой ответственности за них»[188].
Организовывать подрывные операции поручалось ЦРУ либо единолично, либо в контакте с Госдепартаментом и Министерством обороны. Перечень подрывных акций СНБ определял следующим образом: «пропаганда; экономическая война; превентивные прямые акции, включая саботаж, контрсаботаж, разрушение (объектов) и эвакуация (людей); подрывная деятельность против враждебных государств, включая поддержку движений сопротивления, партизан и эмигрантских освободительных групп, а также поддержку местных антикоммунистических элементов в находящихся в опасности странах свободного мира».
Ознакомительная версия.
