Советские войска были остановлены у стен Варшавы. Потерпев поражение в битве на Висле, которую английский дипломат Д'Абернон назвал одной из «восемнадцати решающих битв мировой истории», Красная армия начала быстро откатываться назад.
Участники польско-советской войны с обеих сторон и военные историки тщательно проанализировали ход военных действий, причины успехов и поражений Красной армии. Троцкий и Тухачевский объясняли неудачу поведением члена Реввоенсовета Юго-Восточного фронта Сталина, не подчинявшегося приказам. Сталин обвинил в поражении предателей Троцкого и Тухачевского.
Военные причины поражения очевидны: недостаточное согласование действий фронтов, «недооценка сил противника и переоценка успехов наших войск». Еще более очевидна политическая причина: Ленин совершил ту же ошибку, что и Пилсудский. Если Пилсудский считал, что можно принести другому народу независимость на иностранных штыках, Ленин был уверен, что можно на иностранных штыках принести коммунизм. Но, как выразится советский историк, «польской буржуазии и католическому духовенству удалось отравить сознание польских крестьян, ремесленников и части рабочих ядом буржуазного национализма...» Главком С. Каменев выразился еще более красочно: «Красная армия протянула руку польскому пролетариату, но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то глубоко-глубоко запрятали».
Англия и Франция сделали все возможное, чтобы воспрепятствовать нападению Польши на советскую республику, а затем, оказывая умеренную помощь Польше оружием и финансовыми средствами,[15] делают все, чтобы добиться заключения перемирия. С января 1920 года в основу политики Антанты по отношению к советской России были положены взгляды Ллойд-Джорджа. Отвергавший, как и все другие союзные политические деятели, советскую систему, Ллойд-Джордж резко отрицательно относился к вмешательству в русские дела, считая интервенцию напрасной тратой времени и денег. Выступая 16 апреля 1919 года, он заявил, что предпочитает видеть Россию большевистской, чем Великобританию обанкротившейся.
Ллойд-Джордж формулирует политику, которая, в принципе, станет политикой запада по отношению к Советскому Союзу: задушить большевизм добротой. Премьер-министр Великобритании утверждал, что торговля с советской республикой позволит восстановить экономику России, ликвидировать хаос, устранить трудности, породившие большевизм. Когда 4 августа 1920 года Лев Каменев приехал в Лондон, чтобы вести переговоры, «он был так любезно принят Ллойд-Джорджем, как будто он являлся посланником кровожадного царя, а не пролетарской демократии России». Ллойд-Джордж надеялся, что ему удастся убедить представителя советского правительства заключить мир, согласившись на линию Керзона. Не добившись ничего от Москвы, которая ждала с минуты на минуту весть о падении Варшавы, Ллойд-Джордж направляет свои усилия на обуздание поляков. В Польшу отправляется межсоюзная миссия, возглавляемая английским дипломатом Д'Аберконом. Францию представляли посол Жоссеран и генерал Вейган. Выехавший, после 6-дневного пребывания в Варшаве, член миссии английский дипломат сэр Морис Ханки сообщал в своем рапорте, что спасти Польшу не удастся. Он предлагал добиться для нее «приличных условий» по мирному договору, а сосредоточить усилия на улучшении отношений с Германией, а через нее с Россией. Когда Ллойд-Джордж, желая выведать подлинные намерения французского правительства, заявил маршалу Фошу, что Англия готова послать своих солдат в Польшу, если Франция пошлет своих, маршал резко ответил: «Нет солдат».
Генерал Вейган, опровергая легенду, представлявшую его «отцом победы» на Висле, писал в своих воспоминаниях: «победа была польской, план — польский, армия — польская».
Мир, заключенный в Риге 12 октября 1920 года, временно удовлетворял обе стороны: поляки, одержавшие победу под Варшавой, получили границу, идущую значительно далее на восток, чем линия, предложенная еще в июле Керзоном, советское правительство вынуждено было согласиться, опасаясь еще более тяжелых условий.
Довольны были и союзники, с помощью Польши, малой ценой, не допустившие большевиков в Европу. Лорд Д'Абернон процитировав в своих дневниках Гиббона, писавшего, что если бы Карл Мартел в битве под Туром не остановил мавров, в Оксфорде изучали бы Коран, комментировал: «возможно, что битва под Варшавой спасла Центральную и часть Западной Европы от более коварной опасности: фанатической тирании Советов». Историки могут сказать, что победа польских войск на Висле отложила на одно поколение проблему обязательного изучения в школах Восточной и Центральной Европы марксизма-ленинизма.
Заключение мира с Польшей позволило советскому командованию сосредоточить все силы для борьбы с Врангелем. В середине октября было даже заключено «Военно-политическое соглашение» между советским правительством Украины и революционной повстанческой армией Украины (махновцев), подписанное с советской стороны командующим южным фронтом Фрунзе и членами Реввоенсовета Бела Куном и С. Гусевым. К этому времени советские войска превосходили врангелевскую армию «по пехоте более чем в четыре раза, а по коннице почти в три раза». Некоторые военные успехи достигнутые белыми летом 1920 года не могли повлиять на исход борьбы. Как не могли повлиять и некоторые политические меры, задуманные врангелевским правительством. Консерватор Врангель соглашался на принятие законов, которые не решался рассматривать либерал Деникин. Но было уже поздно. В первой половине ноября советские войска заняли Крым. Остатки врангелевской армии эвакуировались за границу Белое движение потерпело поражение.
Война «красных и белых», регулярной Красной армии и регулярных белых армий была лишь частью гражданской войны. Второй ее частью была война крестьянская. История России знает большие крестьянские войны, в 17-м веке — восстание Степана Разина, и в 18-м — восстание Емельяна Пугачева. Крестьянская война 20-го века значительно превосходила их по географическому размаху, по числу участников. Декрет о земле, принятый 25 октября 1917 года, дал крестьянам то, чего они хотели. Земли оказалось гораздо меньше, чем мечталось. Но помещичье землевладение было ликвидировано и для крестьян революция кончилась, едва начавшись. То, что для большевиков было началом, для крестьян было завершением.
Конфликт стал неизбежным: захватившая власть в стране партия пролетариата требовала от крестьян хлеба и солдат для революции, в которой они больше не нуждались.
Летом 1918 года вспыхивают восстания во многих городах. Против большевиков выступают не только представители «бывших», но и рабочие — наиболее сознательные отряды рабочего класса: железнодорожники, типографы, металлурги. Широкий размах принимают, в частности, антибольшевистские выступления в одном из крупнейших промышленных центров России — на Урале. «Левые эсеры, — признает советский историк, — подняли против нас отсталую часть рабочих Кушвинского, Рудянского, Шайтанского, Юговского, Сеткинского, Каслинского и других заводов». В Ижевске в конце мая 1918 года во время выборов в советы большевики получили лишь 22 мандата из 170. Как обычно в таких случаях, они «в знак протеста» вышли из совета и объявили его «антисоветским». В августе в Ижевске вспыхивает восстание «Непосредственным поводом восстания явилось ухудшение продовольственного положения в городе и некоторые (здесь и далее в цитатах курсив авт.) неправильные действия отдельных руководителей советских и партийных органов». Главная, однако, причина, по мнению советского историка, — социальная. «Большая часть ижевских рабочих, как известно, была заражена мелкобуржуазной психологией». К восставшим ижевским рабочим присоединились и рабочие соседнего Боткинского завода. Восставшие рабочие создали «Ижевскую народную армию», насчитывавшую более 30 тысяч человек. Разбитые в стодневных боях под Ижевском и Боткинском, народноармейцы ушли вместе с семьями на восток и стали одной из наиболее боеспособных частей армии Колчака.
«Мелкобуржуазная психология», которой были «заражены» восставшие против большевиков рабочие, выражалась в том, что они не хотели голодать, не хотели терпеть самоуправства «отдельных руководителей», не соглашались на лишение прав, которыми они пользовались до революции, не соглашались жить после революции хуже, чем до прихода к власти пролетарской партии.
«Мелкобуржуазная психология» крестьян выражалась в их желании свободно обрабатывать землю, свободно пользоваться ее плодами, в нежелании идти вновь на войну. «...Землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете, да подавись ты сам такой землей! Мужику от земли один горизонт остается», — заявляет коммунисту Дванову мужик в завоеванной деревне. А в ответ на объяснение, что отбираемый хлеб нужен революции, крестьянин резонно возражает. «Дурень ты, народ ведь умирает — кому ж твоя революция останется».
