„Заключение…“. Лист 2.
Вопросы, поставленные следователем на листе 2 „Заключения…“, целиком относятся к компетенции экспертов-фоноскопистов, исключение составляет лишь вопрос № 3, и то только в части даты и времени стуков. Дата и время записи указаны на кассете, по самим стукам время их звучания установить невозможно. Время стуков устанавливается осмотром кассеты и допросом лица, которое эту запись производило, а также журналами гидроакустиков, где фиксируются и время стуков, и местонахождение корабля или судна в момент фиксации стуков. В этих же журналах указывается пеленг стуков.
Первый фрагмент листа 3 заключения экспертизы.
Ответить на вопросы №№ 5, 6, 7 эксперты-фоноскописты не могут. Это способен сделать только эксперт, обладающий познаниями в области морской навигации.
„Заключение…“. Лист 3, фрагмент 1.
Дальше, как это и положено по закону, в экспертном заключении идет исследовательская часть. Статья 25 федерального закона „О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации“ (от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ) требует: „В заключении эксперта или комиссии экспертов должны быть отражены:…содержание и результаты исследований с указанием примененных методов; оценка результатов исследований, обоснование и формулировка выводов по поставленным вопросам“.
Чтобы ответить на вопросы №№ 6, 7, 8, эксперт в области навигации должен описать в исследовательской части заключения, из каких навигационных, вахтенных и гидроакустических журналов каких кораблей и судов, которые пеленговали стуки, Козлов получил исходные данные для определения пеленгов, каковы координаты этих кораблей и судов в момент пеленгации стуков, а также показатели пеленгации. Кроме того, эксперт должен описать и оценить показатели ГАК и степень погрешности фиксации звуков.
Оценка гидрологической ситуации может включать знание гидрологии моря в это время года и характера влияния неравномерного прогрева воды на искривление звуковых лучей — рефракции. И наконец описание гидробиологической ситуации в августе в этой части Баренцева моря, например, шумовые помехи от нереста креветок. Исследовательская часть такого рода исследований предполагает также использование морской карты соответствующего масштаба и нанесение на нее точек нахождения корабля или судна, ведущего пеленгование, а также прокладку соответствующего пеленга.
Но если исследовательская часть экспертов-фоноскопистов нареканий не вызывает, то навигационного раздела в исследовательской части экспертизы просто нет.
Я неслучайно привожу полный текст заключения экспертизы. Важно, чтобы читатель своими глазами увидел, какими средствами и способами фальсифицируются материалы уголовного дела.
„Заключение…“. Лист 3, фрагмент 2.
Второй фрагмент листа 3 заключения экспертизы.
В исследовательской части на втором фрагменте листа 3 заключения в первом же абзаце сделана ссылка на то, что представленные магнитные записи выполнены с нарушением директивы Главкома ВМФ № ДФ-009 от 12.05.1997 и инструкции „По записям шумов и сигналов на надводных кораблях“, а также ссылка на отсутствие двух аудиокассет, указанных в постановлении следователя, — кассета с записями с ТАРКР „Петр Великий“ и кассета начальника управления БП СФ. Напомню, что Управление боевой подготовки Северного флота возглавлял вице-адмирал Юрий Бояркин, на которого командующий флотом возложил обязанность по поиску ЗПЛ. Думаю, что недостающие аудиозаписи стуков связаны с моментом обнаружения затонувшего корабля.
Группируя стуки, эксперты выделили в отдельную группу сигналы, которые классифицируются как SOS — сигналы, подаваемые при аварийной ситуации.
На этом же листе в разделе „По вопросу 5“ указывается на невозможность установления географических координат источника стука, принятого ГАК ТАРКР „Петр Великий“, вследствие большого разброса пеленгов, который является либо результатом большой погрешности пеленгования, либо пеленгования разных источников сигналов.
Стоит обратить внимание и на следующую запись (см. последний абзац второго фрагмента листа 3 и первый абзац листа 4 заключения»:
«Количество выявленных фрагментов (11 шт.) не может характеризовать общую обстановку в районе на период с 11 ч. 30 мин. 12.08.00 г. по 14.08.00 г. включительно, так как представленные записи имеют прерывистый во времени характер и небольшую суммарную продолжительность. Большую часть времени записи искажены посторонними шумами в боевом посту, а на СС „М. Рудницкий“ — сеансами звукоподводной связи со специальными аппаратами».
«Заключение…». Лист 4.
Очевидно, что экспертам аудиокассеты передавались выборочно. Тщательно скрывался период стуков с 12 по 14 августа, когда подводники в 9-м отсеке были живы.
В записях гидроакустического журнала «Петра Великого» 13 августа было зафиксировано 42 группы сигналов, 14 августа — 22. Если Козлов не имеет данных о местонахождении кораблей, если у него нет данных по пеленгам на стуки, то о каком «разбросе пеленгов» вообще может идти речь?
Дальше на листе 4 заключения Козлов пишет, что ТАРКР «Петр Великий» специального маневрирования для пеленгации источника стуков не применял, и делает вывод, что 85 % пеленгов находятся за пределами местонахождения лежащего на дне «Курска».
Следователь Артур Егиев не верит «эксперту» Козлову, в дополнительном постановлении выводы о том, что 85 % пеленгов не приходится на место, где лежит АПРК «Курск», им дезавуируются. Вот что пишет Артур Егиев в дополнительном постановлении:
«С. 116 (после абз. 6).
Большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 м с центром в точке с географическими координатами Ш — 69 37,98 сев. Д — 37 33,64 вост. (Том 56, л. д 302).
Дополнить словами:
Действительные координаты „Курска“: Ш — 69 37,0 сев. Д — 37 34,25 вост. (Сведения из постановления).
Хотя большая часть пересечений пеленгов не находится в точке, в которой затонул „Курск“, но:
При этом, согласно „Отчету о ходе спасательной операции“, гидроакустические средства поиска подводных лодок на Северном флоте морально и технически устарели.
„Михаил Рудницкий“ при наведении подводного аппарата на затонувший объект использует гидроакустический пеленг с точностью плюс-минус 3 градуса. Кроме того, при анализе записей в Журнале учета сигналов можно установить, что координаты подводной лодки даже после ее обнаружения устанавливались с большими ошибками.
Например:
Согласно Журналу учета сигналов „Петра Великого“, стуки были слышны в точке: Ш 69 37,8 Д 37 33,3.
Координаты удара АС-34 о винты „Курска“ и последующего всплытия АС-34: Ш 69 36,85 Д 37 34,6.
Координаты подводной лодки с точностью 0,9 на 19:50 (13 августа):
Ш 69 37,8 Д 37 33,3.
Из Журнала учета сигналов „Петра Великого“. Координаты подводной лодки на 11:28 (14 августа): Ш 69 37,07 Д 37 4,58 (Том 37, л.д. 132).
Свидетели говорят о том, что сигналы могли подаваться иностранной подводной лодкой, но в материалах дела нет никаких подтверждений тому, что иностранная подводная лодка присутствовала в районе аварии подводной лодки или рядом с этим районом. Нет никаких доказательств того, что сигналы СОС подавались с подводной части надводного корабля».
Позиция следователя Артура Егиева как минимум любопытна. Заканчивается расследование, очевидна виновность руководителей учений, но Егиев назначает две экспертизы: одна из них, колкутинская, выдает заключение, что 23 подводника жили после катастрофы не более 8 часов, а вторая, козловская, — что стуки были не из «Курска», уводя таким образом руководителей учений от ответственности.
В дополнительном постановлении и ту, и другую экспертизу он отметает, однако выводы постановления о прекращении уголовного дела остаются прежними — виновных нет.
Что это?
Однозначного ответа у меня нет.
О чем говорит фраза об отсутствии «специального маневрирования»? Как мне представляется, командир «Петра Великого», а также руководители ПСО не считали нужным предпринимать такое маневрирование для определения местонахождения источника стуков, ибо были уверены, что источник находится в прочном корпусе «Курска».
То же самое касается и ссылки экспертов-фоноскопистов (см. лист 4 заключения): «Большую часть времени записи искажены посторонними шумами в боевом посту, а на СС „М.Рудницкий“ — сеансами звукоподводной связи со специальными аппаратами».
Не было необходимости устанавливать «режим тишины», так как было совершенно ясно, что стучали оставшиеся в живых подводники. У тех, кто находился на бортах кораблей и судов, сомнений в этом не было. Нет сомнений у руководства страны и руководства флота, нет сомнений у прокуроров и следователей, нет их и у меня.
