Иконография Богоматери. Том первый - Никодим Павлович Кондаков

Идейная сущность и образец нашего памятника могут принадлежать Востоку. На такое происхождение указывают специально египетские темы (встреча дуки), так и сирийские (Эммануил, Вифлеем и Иерусалим и пр.). Но художественная манера мозаики далека от восточного искусства и входит в общую артистическую манеру эллинистического стиля.

Правда, остается непоколебленным тот факт, что все пока известные образы Божией Матери патрицианки принадлежат Западу и отсутствуют доселе на греческом Востоке. Мы можем, например, поверить свидетельству одного давнего любителя старины (Марангони) [75], что он видел в катакомбах Кириаки древний образ Божией Матери, имевшей поверх цветных туник «золотую мантию»: наряду с золотными тканями мозаик Марии Маджоре, эта мантия не может казаться странною.

Но было бы рискованно делать заключения о всем памятнике по одной его детали, судить о местном происхождении мозаик св. Марии Маджоре по образу юной Девы Марии, облаченной в золотные ткани, хотя, с другой стороны, и совершенно устранять вопрос о положении этого памятника в центре перехода к новому греко-восточному периоду значило бы отказываться от научной постановки предмета. Для нас, в частности, является наиболее знаменательным отказ академика Ш. Диля включить мозаики Марии Маджоре в свой исторический очерк византийского искусства: французский академик вдвойне прав, отказавшись от этого памятника и обходя его полным молчанием. Действительно, ветхозаветные мозаики среднего нефа, по своим композициям, пестрым и светлым краскам и своей общей живописи, наиболее приближаются к миниатюрам Амвросианской Илиады и Ватиканского кодекса Виргилия [76] и потому входят в среду общего эллинистического стиля, господствовавшего в III–IV веках и распространявшегося Римом. Затем, мозаики триумфальной арки, уже по всему своему целому строю, а равно и по большинству своих композиций, настолько приближаются, вместе с другими триумфальными арками древних римских базилик (Петра, Павла, Латерана и пр.), к римским монументальным аркам, что оригинал их уже никак не может быть относим к Востоку, и, конечно, целиком принадлежит Риму. Но, кроме того, если в украшении арки Марии Маджоре мозаикой и были взяты некоторые оригиналы восточного происхождения, – например, сцена встречи дукой могла быть копией восточной миниатюры, – то изображение «Благовещения» и «Сретения» исполнены в столь характерном «римском» стиле, что немного найдется более ясных памятников. Два верхние пояса арки представляют, затем, впервые, те условные римские фризы, с рядами фигур, стоящих шеренгой и лицом к зрителю, в неподвижной позе, которые сразу стали в христианских церквах, начиная с V века и доходя на Востоке и на Западе до XI–XII столетий, самой обычной формой монументального украшения, так как эти фризы изображают святых, преимущественно чтимых, а также местных, в наиболее достойной и торжественной форме. Мы легко можем, если захотим, следить, как разрабатывался этот тип церемониальных фигур, сообразно с художественными силами страны, или города, или времени, то в самих фигурах, то в драпировках, более оживленных или более живописных, менее сухих и скульптурных. Вместе с тем, мы можем наблюдать в мозаике Марии Маджоре и римский тип головы и лица, если только сравним его с рельефами арок Траяна, Севера, Константина, или примем во внимание обычные характеристики типа. Так, например, известный Мильн-Эдвардс так определяет римский тип: вертикальный поперечник лица короток, вследствие чего лицо широко; так как верхушка черепа довольно плоская, а нижний край челюсти почти горизонтальный, то очерк головы подходит спереди к форме четырехугольника. Боковые части головы выше ушей выпуклы, лоб низок, нос настоящий орлиный, т. е. горб начинается сверху и оканчивается, не доходя до конца; основа носа горизонтальная. Передняя часть подбородка округлена.

Раз мы не имеем точных иконографических сведений об алтарной мозаике церкви св. Марии Маджоре в Риме, мы лишаемся затем всякой возможности гадать и об аналогическом произведении того же времени в древней Капуе. Наши сведения об алтарной мозаике древнего собора Капуи, построенного во имя Божией Матери (S. Maria di Capua vetere), ограничиваются, к сожалению, фактом ее совершенной утраты сто лет тому назад. По свидетельству одного неаполитанского историка, мозаика представляла Божию Матерь с Младенцем Иисусом, будто бы, посреди орнаментальных разводов, покрывавших всю алтарную нишу. По нижнему бордюру мозаики читалась крупная посвятительная надпись: Sanctae Mariae Symmacus episcopus, свидетельствовавшая о том, что епископ Симмах, современник св. Паулина, посвятил церковь и эту мозаику Божией Матери. Мюнц и Берто [77] согласно указывают на тожество по форме этой надписи с надписью папы Сикста в Римской церкви.

Орнаментальный фон капуанской мозаики также явно тожествен с тем древним фоном алтарной мозаики церкви св. Марии Маджоре, подражание которому представляет нынешняя мозаика ее, исполненная около 1296 года. Тожественную орнаментику представляет алтарная ниша в часовне Иоанна Крестителя Латеранской крещальни, относящаяся также к V веку. По-видимому, в капуанской мозаике была изображена Божия Матерь с Младенцем на руках, сидящая на престоле, внутри ореола, долженствовавшего быть ореолом небесной славы.

86. Миниатюра в рукописи № 23631 (Cim. 2), в Мюнхенской библиотеке

Любопытную копию древнейших миниатюр V–VI веков, исполненную уже в IX веке, представляет (рис. 86) Мюнхенская рукопись № 23631 (Cim. 2). Миниатюры ее выполнены на листах в крестообразной форме, вероятно, потому, что текст древнего оригинала ее был мельчайшим письмом выполнен вокруг креста на четырех свободных полях (чего в этой рукописи нет). Иные миниатюры, например, на листе 24, иллюстрируют Протоевангелие: в середине «Поклонение волхвов», внизу служитель уводит Марию, взяв ее за руку, к первосвященнику; вверху представлен, в обычном переводе, праведный и скорбный Иов на навозной куче, благословляемый десницей из неба, и перед ним его укоряющая жена. «Поклонение волхвов» имеет форму фриза: слева легкий шатер на колонках, с крыльцом и дверью; перед ним, на большом троне с высоким задком, восседает Божия Матерь, держа Младенца (взрослого), благословляющего; к ним спеша идут три юные волхва, одетые по персидски (как в мозаике церкви Аполлинария Нового), с дарами на широких плоских блюдах; сзади них ворота. Для нас важен тип и особенно одежды Божией Матери и Младенца, близко подходящая к мозаикам Марии Маджоре: Дева облачена по замужнему, в пурпурном хитоне и покрове, но покрывало сброшено на спину и не окутывает головы; голова унизана по волосам жемчугом, прическа имеет на верху кробил. В нижней миниатюре пурпурный хитон Божией Матери также покрыт двумя нитками крупного жемчуга, а покрывало, на этот раз накинутое на голову, застегнуто на груди.