В сражениях с английским флотом голландцы столкнулись с тем, что их тактика начала давать сбой за сбоем. Дело в том, что английские военные корабли оказались гораздо крупнее голландских и легко отбивали и тройки, и пятерки кораблей. Более того — англичане, используя преимущество в артиллерии, наносили абордажным командам страшный урон.
Поражение при Лоустофте, по мнению адмиралов, было вызвано тремя причинами.
Причина первая — корабли.
Еще в 1652 году Тромп-старший ратовал за постройку новых, более мощных, кораблей длиной не менее 150 футов[45] (тогда у самых больших кораблей голландцев длина не превышала 134 футов). Адмиралтейство Мааса поддержало предложение Тромпа, но против высказались амстердамцы. Они опасались, что большие корабли будет сложно базировать в Амстердаме, и их переведут в глубоководный Роттердам, что, несомненно, возвысит Южную Голландию в пику Северной. Начались жаркие споры, в результате были разработаны «чартеры» трех типов больших кораблей — 130 футов, 136 футов и 140 футов. После победы при Данджнессе Тромп все же смог продавить постройку новых кораблей — 150-футовых, правда, всего двух, для адмиралтейства Роттердама. К 1660-м годам таких кораблей было всего три. Меж тем стандартные для голландского флота 130–140-футовые суда по английской классификации относились к кораблям IV ранга и бесповоротно проигрывали левиафанам типа «Ройал Соверин».
Только в 1661 году нидерландцы словно проснулись: 10 кораблей было построено по параметрам «чартеров», а еще три — 150-футовых (70-пушечники по типу «Эндрахта»). В 1664 году было заложено еще 24 корабля длиной в 150 футов и больше, но они не были готовы к Лоустофту.
Таким образом, потеря старых кораблей при Лоустофте сыграла на руку голландцам — их место заняли новые, более мощные корабли (80-пушечные «Холландиа», «Де Зевен Провинсьон», 78-пушечный «Вестфрисланд» и другие). Сократившись количественно, голландский флот после Лоустофта стал сильнее качественно.
Причина вторая — организация.
Помимо старых кораблей в сражении при Лоустофте добавили свои пять копеек и парламентарии — из-за борьбы фракций в Генеральных Штатах решено было раздать «всем сестрам по серьгам» и разделить флот не на привычные три части (авангард, центр, арьергард), а по территориальному признаку. В результате в бой пошли 7 эскадр в составе флота (по одной от каждой морской провинции), причем каждая эскадра имела своего командующего. Это во многом привело к катастрофе Лоустофта.
Не желая признавать свои ошибки, де Витт и депутаты на первом же заседании комиссии заявили, что «наибольшее преимущество в бою голландцам дает абордаж и захват корабля противника». Представители Генеральных Штатов обрушились на капитанов, трех повесили (за сдачу своих кораблей), шестерых выставили к позорному столбу (за бегство с места боя).
В свою очередь, моряки заявили, что надо менять метод действий в бою. Они к тому времени уже вовсю ратовали за переход к линейной тактике. Вице-адмирал Зеландии Ян Эвертсен отмечал, что при Лоустофте несколько его кораблей для отражения атаки англичан инстинктивно выстроились в линию и враг в итоге был отбит. С другой стороны — за все время сражения абордаж удался только одному голландскому кораблю, все остальные потерпели неудачу и были либо потоплены, либо захвачены.
Причина третья — вооружение.
Крупнейшие голландские 70-пушечники «Пасификейт», «Вальчерен», «Спигель», «Рейберг», «Гауда» соответствовали английским 64-пушечникам «Руперту» и «Дифайенсу», но вес залпа у англичан был 1334 фунта против максимум 1054 у голландцев (и 924 фунтов на самом слабом из них).
Причина заключалась в стратегии вооружения. Для англичан главным параметром вооружения корабля была огневая мощь, они загружали свои корабли пушками до тех пор, пока от гон-дека до воды не оставалось всего 3 фута. Голландцы же предпочитали иметь более высокий борт. При этом почти все их пушки были длинные, хоть и небольших калибров, у англичан же было много drakes — «каморных» орудий с тонкими стенками, уменьшенной длиной и сужающейся каморой, а также и коротких «обрезанных».
Самые большие английские корабли (I ранга) имели полные батареи 42-фунтовок, а линкоры II ранга и большие двухдечники на гон-деке имели 32-фунтовые орудия. А на всем голландском флоте было всего 20 пушек более 24-фунтового калибра (в основном на «Де Зевен Провинсиен»).
Бой в линии давал голландцам возможность вести массовый прицельный огонь и поражать врага гораздо раньше, чем он сблизится с кораблями Семи Провинций. Из-за длинных стволов нидерландцы имели гораздо большую прицельную дальность выстрела.
Все эти соображения были высказаны на комиссии, и после долгих споров парламентарии были вынуждены прислушаться к адмиралам — 15 августа 1665 года де Витт издал инструкции для флота, приказывавшие вести бой в линии кильватера. Памятуя о последствиях гибели Опдама при Лоустофте, сделали отдельное добавление — чтобы впредь так сразу не погибали командующие эскадр, их средние дивизионы должны находиться в бою немного оттянутыми относительно авангарда и арьергарда (каждой эскадры), то есть линия должна была иметь змееобразную форму (slangvormige). Это положение долго оставалось законом в Нидерландах, но адмиралы не обращали на него никакого внимания.
Командующим голландским флотом временно назначили Корнелиса Тромпа, но после возвращения Рюйтера должность главкома отдали последнему. Тромп за время своего недолгого начальства сформировал флот в три эскадры (авангард, центр и арьергард). Рюйтер с подачи де Витга решил создать еще и четвертую эскадру — резерв. Идея оказалась удачной: в случае боя с превосходящими силами резерв вливался в один из трех отрядов, в сражении же против меньших сил — мог атаковать противника с тыла, либо поставить в два огня.
Французские шатания
Но вернемся к действиям флотов. 29 апреля 1666 года из Тулона в море вышла французская эскадра под командованием адмирала Франции Франсуа де Бурбона-Вандома, герцога де Бофора, в составе 31 корабля, 1 госпитального судна и 8 брандеров. Вообще выход был запланирован еще в 1665 году, но организация его шла с очень большим трудом — еле-еле укомплектовали команды, выкупали моряков даже из африканского плена. В свою очередь, из Бреста должен был отплыть Флот Океана. Выход этих флотов не был связан с войной, задача, поставленная Бофору и шефу д'эскадрэ Дюкену, — сопроводить Марию-Франсуазу, герцогиню де Немур и Омаль, в Португалию. Дело в том, что эта принцесса из Савойского дома выходила замуж за португальского короля Альфонса VI. Для пущей представительности главой свадебного «кортежа» назначили пехотного лейтенант-генерала барона де Рювиньи. Правда, Людовик, наслышанный о взаимоотношениях флотских и армейских, специальными указами запретил Рювиньи вмешиваться в морские дела и мешать Дюкену (этим протестантским капитаном, прославившимся в Тридцатилетнюю войну, очень дорожили и после возвращения его со шведской службы в 1659 году прочили на командные должности во французском флоте). Невесту с португальской стороны должен был сопровождать маркиз де Санде. Но последний заявил, что страдает морской болезнью и не поплывет весной, в сезон штормов. Сухопутным путем попасть в Португалию было невозможно (Испания воевала со своей соседкой), поэтому поход отложили до лета.
Пользуясь этим обстоятельством, Санде получил от английского короля Карла II паспорт для свободного прохода восьми кораблей к португальским берегам, однако Людовик XIV, не вполне доверяя англичанам, решил все же сопроводить королеву большой эскадрой[46].
2 июня эскадра де Бофора была у Лагоса и получила инструкции войти на рейд Лиссабона для дальнейшего соединения с отрядом Дюкена. Меж тем Мария-Франсуаза 18 июня уже была в Ла-Рошели, однако там она приболела, и выход был отложен до 2 июля.
В Лиссабоне же Бофор ругался с португальцами. Началось все с того, что вход на рейд Лиссабона заблокировал испанский флот. Король Альфонсо обратился к Бофору с просьбой атаковать испанцев, но получил категорический отказ — Франция находится в мире с Испанией! Тогда португальцы перестали снабжать тулонскую эскадру, которая с конца июня жила только на своих запасах. Не в характере Бофора было сносить такое обращение — просто наплевав и на голландцев, и на герцогиню де Немур, и на своего короля, и на испанцев, 28 июля Вандом вышел из Лиссабона и направился в Ла-Рошели, рассчитывая встретить Дюкена. Тем не менее обе эскадры каким-то образом сумели разминуться — 2 августа Дюкен прибыл в Лиссабон, тогда как 23 августа Бофор вошел на рейд Ла-Рошели. Оба безмерно удивились, не застав там друг друга. Дюкен высадил принцессу и взял курс на Бретань, к Нанту же открейсировал и Бофор. Оба флота соединились только 13 сентября 1666 года, когда все баталии голландцев и англичан уже отгремели.
