Это «второе пришествие» большевиков продлилось недолго — к середине лета 1919 года белогвардейцы вновь завладели полуостровом. Начинается роковое наступление Деникина на Москву, которое закончилось полной катастрофой Белого движения.[262] Под натиском внезапно окрепших красных белые армии отступают. Отход затем медленно перерастает в бегство и полный развал фронта. Считается, что советская власть стояла осенью 1919-го на краю гибели, но потом вдруг в течение всего трех месяцев большевики в пух и прах разгромили Колчака и загнали деникинскую армию в южные порты, откуда она едва унесла ноги в Крым. Одновременно с этим были ликвидированы Северо-Западная армия Юденича, дошедшая до Пулковских высот под Петроградом, и армия генерала Миллера, оборонявшаяся на русском Севере. Причины поражения белых следующие: английские «партнеры» убеждают наступать, обещая восстания в тылу большевиков, помощь Польши и обильное снабжение. Всего этого не произойдет, и белые потерпят поражение. При этом наступают белые по расходящимся линиям, вместо того чтобы Деникину и Колчаку соединиться. Красная армия обладала одним важным преимуществом: вся большевистская территория являлась монолитом, окруженным белогвардейскими войсками со всех сторон. Поэтому Троцкий и Ленин могли свободно перебрасывать свои войска с одного фронта на другой, громя врагов по очереди, а белые такой возможности не имели. Соединись Деникин и Колчак — и они смогли бы так же свободно маневрировать. Но Деникин приказал идти на Москву и тем самым подписал белым смертный приговор. Почему же он так поступил?
«Я по-прежнему не сочувствовал принятому ставкой операционному плану. Необходимость скорейшего соединения наших сил с сибирскими армиями казалась мне непреложной. Необходимость эта представлялась столь ясной, что на нее указывалось целым рядом лиц, в том числе и не военных»[263] — это мнение генерала, барона Петра Николаевича Врангеля. Деникин этого очевидного факта не видит: его гибельный приказ остается в силе, и в итоге, достигнув Орла, отступающие белые беспорядочно отходят к Одессе, а затем к Новороссийску. Здесь в январе 1920 года происходят настоящие трагедии, в результате которых деникинская армия потеряла всю материальную часть. В Крым белые прибыли без бронепоездов, почти без артиллерии, а их кавалерия лишилась практически всех лошадей. Барон Врангель описывал их так:
«От адмирала Бубнова я узнал кошмарные подробности оставления Одессы. Большое число войск и чинов гражданских управлений не успели погрузиться. В порту происходили ужасные сцены. Люди пытались спастись по льду, проваливались и тонули. Другие, стоя на коленях, протягивали к отходящим кораблям руки моля о помощи. Несколько человек, предвидя неминуемую гибель, кончили самоубийством».[264]
«Эвакуация Новороссийска превосходила своей кошмарностью оставление Одессы. Стихийно катясь к морю, войска совершенно забили город. Противник, идя по пятам, настиг не успевшие погрузиться части, расстреливая артиллерией и пулеметами сбившихся в кучу на пристани и молу людей. Прижатые к морю наседавшей толпой, люди падали в воду и тонули. Стон и плач стояли над городом».[265]
Все это было тщательно организовано англичанами и происходило опять-таки с затоплением остатков боевых кораблей Черноморского флота. Почему можно утверждать, что трагедия была рукотворной? Потому что осенью 1920 года барон Врангель эвакуировал свою армию и десятки тысяч гражданских лиц из Крыма. Вывезли всех, кто хотел покинуть Россию. Когда эвакуацию организовывали британцы, белые армии оставались безоружными и несли потери, как при колоссальном военном разгроме. После эвакуации белогвардейцев в Крым Деникин слагает с себя полномочия главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР), командование принимает барон Врангель. Но в самые последние дни деникинского правления британское правительство вдруг выступило с «мирной инициативой». По сути, это был простой шантаж. Британская телеграмма говорила о необходимости вступить в переговоры с большевиками для получения амнистии. Если же руководство белых решит отказаться от переговоров с губителями Родины, то «в этом случае Британское Правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг, и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь».[266]
Врангель принимает решение бороться. Находиться на полуострове для белых невозможно — армию элементарно не прокормить. Нужно идти в атаку и вырываться из Крыма. Под командованием Врангеля белогвардейская Русская армия занимает Северную Таврию и высаживает десант на Кубани.[267] Надежда Врангеля на успех вызвана обострением ситуации на советско-польском фронте, который оттягивает силы красных. Однако англичане и тут стараются вставлять палки в колеса и как можно скорее угробить Белое движение. Об этом пишет сам Врангель: в день начала наступления, 24 мая 1920 года, когда белые десанты уже высажены и назад хода нет, Врангель получает депешу, «что адмирал де-Робек передал... о полученном им из Лондона приказе задерживать в настоящее время военные грузы, назначенные для Крыма и отправляемые под английским флагом, даже и на русских судах. Грузы, идущие под иными флагами, его не будут касаться».[268] То есть Британия в момент начала наступления блокирует военные поставки Белой армии.
Идет тяжелая борьба: Русская армия рвется из Крыма. «Музыкальным свидетельством» тех боев стала знаменитая песня со словами «Каховка, Каховка, родная винтовка». Красная армия останавливает наступление Врангеля, а потом поляки и вовсе заключают мир с большевиками 12 октября 1920 года. Теперь Красная армия сосредоточит резервы под Крымом. Русскую армию барона Врангеля (41 тысяча штыков против 190 тысяч у большевиков) оттесняют обратно на полуостров. Теперь уже Красная армия под командованием М. В. Фрунзе начинает штурм Перекопа в ночь на 8 ноября 1920 года. Несколько дивизий переходят вброд «гнилое озеро» Сиваш, отвлекая на себя внимание. В это время части Блюхера и отряды Махно атакуют Турецкий вал, прорывая оборону белых.[269] После чего начинается их стремительное отступление вглубь полуострова. Фрунзе обращается к Врангелю, обещая «сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой. Всем нежелающим остаться и работать в социалистической России будет дана возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти».[270] На следующий же день Фрунзе получает телеграмму от Ленина: «Только что узнал о Вашем предложении Врангелю сдаться. Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий. Если противник примет их, то надо реально обеспечить взятие флота и не выпускать ни одного судна. Если же противник не примет этих условий, то, по-моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно».[271]
Большинство военных и множество штатских уплывают с Врангелем на русских боевых и транспортных судах.[272] Большевики уходу противника не мешают. А вот с оставшимися не церемонятся. Во главе крымских большевиков для проведения «чистки» становятся Розалия «Землячка» Залкинд и венгр Бела Кун. Снова повторяются зверства раннего периода Гражданской войны. 14 ноября 1920 года был сформирован Крымский революционный комитет — высший и чрезвычайный орган власти на полуострове, призванный выполнять властные функции до тех пор, пока не начнут работу советские органы мирного времени.[273] 17 ноября 1920 года Крымревком опубликовал приказ № 4 об обязательной регистрации в трехдневный срок иностранцев, лиц, прибывших в Крым в периоды отсутствия там советской власти, офицеров, чиновников и солдат армии Врангеля. Люди регистрировались — ведь никто из них не собирался бороться далее, война закончилась победой одной из сторон. 27 ноября 1920 года были образованы разнообразные «отделы», в том числе и «особый отдел Крыма». Общее число жертв террора в Крыму в 1920—1921 годах оценивается очень приблизительно. Разброс колоссальный: от 20 000 до 120 000 человек. Наиболее вероятная цифра — около 50 000 жертв...
Произошедшее отражено в том числе в произведении «Солнце мертвых» известного писателя Ивана Сергеевича Шмелева, который искал в это время в Крыму своего сына — белогвардейского офицера. Пребывая в поисках, он тщательно собирал информацию о проводимом терроре, что позже в сопоставлении с другими источниками повергало многих историков в ужас — людей вешали, рубили шашками, топили в море, забивали камнями...
