шел от Волги до Одера. Немногие знают, что залпы имеют названия и особенности. Залп «Гром-I» начинается С того, что в небо взлетают разноцветные огненные шары и под громовые раскаты они распадаются на сотни мерцающих звезд. Привыкли москвичи к таким залпам, как «Огни победы», «Майские звезды», «Астра красная»…
Красная площадь, если только она не запружена шествием, всегда кажется пустынной.
Величественно простирается она во все стороны света.
Нельзя оторвать восхищенный взор от брусчатки, что покрывает нашу прекрасную Красную площадь.
Не тужи, не скорби, не тоскуй…
Максим Грек
Приходилось ли тебе, мой дорогой читатель, хоть раз в жизни видеть радугу-дугу над еловым бором? Любовался ли ты бесконечно меняющимися небесными красками, отраженными влажными ветвями хвойного шатра, надежно укрывающего от ливня тех, кто спрятался под матерой елью? Небо, радуга, ель-столп, ель-великан и окружающий ее хвойный молодняк-подлесок, если посмотреть с дальней поляны, образуют фантастический чертог… Есть в нем родное, близкое, привычное. Молнией проносится догадка: плавные линии-переходы и семья шатров вокруг столпа, уходящего к облакам, общим силуэтом и раскраской напоминают деревянные храмы. Но ближе всего увиденному всесветно знаменитый, прославленный в веках, сияющий на Красной площади, неподалеку от Москвы-реки, храм Василия Блаженного. Его облик, причудливо-фантастический, увидел в счастливый час зодчий «внутренним взором» в подмосковном лесу или в еловой роще на берегу Оки.
В столице много чисто московских примет. Я, верно, не ошибусь, если скажу, что памятник-радуга наиболее московский. Поставленный в непосредственной близости от Кремля, напротив Спасской башни, собор Василия Блаженного выдерживает сопоставления С кремлевскими твердынями. Ведь и площадь-то стала называться Красной только после того, как на ней появился храм. До этого площадь была торгом, торжищем или просто Пожаром - в память о днях, когда деревянный посад, подступавший к Кремлю, выгорал дотла.
Кремль - город в городе. Красная же площадь издавна была людным местом, где с утра до вечера толпился народ; возле храма происходили различные празднества и торжества, шла бойкая торговля, объявлялись с Лобного места указы и новости, бывали и казни… Необычайно парадный храм был непосредственным участником московской жизни. Летописцы-изографы любили в своих рукописях - их называют лицевыми, то есть иллюстрированными, - изображать храм Василия Блаженного часто с большой долей условности, присущей средневековой миниатюре, но иногда и довольно правдиво или, как мы теперь говорим, реалистично.
ХРАМ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО. Зодчие Парма и Постник. XVI ВЕК.
Юный Михаил Лермонтов любовно описал Василия Блаженного: «Витые тяжелые колонны поддерживают железные кровли, повисшие над дверями и наружными галереями, из коих выглядывают маленькие темные окна, как зрачки стоглазого чудовища. Тысячи затейливых иероглифических изображений рисуются вокруг этих окон; изредка тусклая лампада светится сквозь стекла их, загороженные решетками, как блещет ночью мирный светляк сквозь плющ, обвивающий полуразвалившуюся башню. Каждый придел раскрашен снаружи особенною краской, как будто они не были выстроены все в одно время, как будто каждый владетель Москвы в продолжение многих лет прибавлял по одному, в честь своего ангела».
Русь в шестнадцатом столетии могла выбирать между деревом и камнем. Повсеместно росли крепости - каменные стражи. В начале века были построены кремли в Нижнем Новгороде, Туле и Коломне, затем - в Зарайске; в середине и в конце столетия - в Казани, Астрахани и Смоленске были возведены засечные черты, оберегавшие земли от набегов крымских татар. Эти многообразные пограничные укрепления неотделимы от местности и являлись как бы ее естественным дополнением. Кроме целесообразности - она, разумеется была на первом месте - внимание уделялось внешнему виду, разнообразию форм и живописности.
Жизнь настойчиво диктовала необходимость в храме-памятнике, который бы запечатлел в облике память о грандиозных событиях времени. Все понимали, что он должен издалека привлекать взор. Счастливым художественным открытием явилась церковь Вознесения в Коломенском, тесно связанная с традициями народного деревянного зодчества. Видная за десятки верст, царящая даже ныне над окрестностью, внутри она оказывается сравнительно небольшой и воздушной - с разных сторон в помещение падают потоки света. Собственно, подобного рода архитектурный подход отличал и знаменитый собор на Красной площади. Храм Василия Блаженного предназначался для созерцания снаружи, он - украшение площади, берега реки да и всего города. Он - ближайший сосед гениального кремлевского ансамбля, ставший частью его, выдержавший такое, казалось бы, немыслимое соперничество. Внутренние помещения храма многочисленны, но сравнительно скромны и не идут ни в какое сравнение с наружным живописным великолепием. Как и храм в Коломенском, собор на Красной площади - каменное детище мастеров, отлично знавших «деревянное дело».
История собора - незабываемые страницы народной жизни и всего государства.
Возникновение храма связано с взятием Казани войском Ивана
Грозного. Теперь даже трудно представить, какое это было в условиях шестнадцатого века огромное событие, обратившее на себя внимание во всем мире - на Востоке и Западе. Казанская Орда, остаток Золотой Орды, - последний оплот иноземного владычества, первый удар по которому нанес еще Дмитрий Донской на Куликовом поле, что случилось, как известно, более чем за полтораста лет до памятных событий. Разбойники-ханы, заключая сделки не только с крымчаками, Но и с Турцией, грабили московские земли, опустошали даже Подмосковье, уводили в плен и продавали на восточных базарах в рабство жителей волжских берегов - русских, черемисов, чувашей, мордву, марийцев и другие народы Среднего Поволжья. Когда Казань пала, были освобождены из тяжкого плена десятки тысяч исстрадавшихся людей. Можно без преувеличения сказать, что основание Иван-города (Свияжска), последовавшее за этим взятие Казани, присоединение Астрахани, означавшее открытие великого волжского пути, были громадными событиями. Народ понимал это, и волжская эпопея навсегда породнилась с исторической песней: «Как во городе-то было во Казани…» В другой песне сам предводитель похода говорит: «Казанское царство мимоходом взял, привез порфиру в каменну Москву…» Здесь, конечно, есть песенное преувеличение, ибо поход был трудным и взять ханскую твердыню «мимоходом» было невозможно. Существует в записи песня более точная в историческом отношении. Сообщая о взятии Казани, она утверждает: «…тогда-де Москва основалась; и с тех пор великая слава!» Таким образом, считалось, что слава Москвы была связана с освобождением Волги.
Сохранилось свидетельство очевидца, рассказывающего, как Иван Грозный возвратился, открыв путь на восток и юг, в ликующую Москву со своим воинством: «Он же посреди народа тихо путем про-хожаше, на царьстем коне своем еде со многим величанием и славою великою, на обе страны против поклоняшеся народом, да вси людие насладется, видяше велилепная слава его сияющая
