15. Тут Митридат, как уже явно обиженный римлянами, послал с большим отрядом своего сына Ариарата на царство в Каппадокию. И Ариарат быстро захватил эту власть, изгнав Ариобарзана. Пелопид, вновь придя к римским военачальникам, сказал следующее: «Вы уже слышали, о римляне, какие обиды потерпел от вас царь Митридат, когда вы недавно отняли у него Фригию и Каппадокию; с другой стороны, то, что Никомед на глазах у вас причинил ему столько вреда, вы оставили без внимания. Когда мы напоминали вам о нашей дружбе и союзе, вы ответили нам, как будто не мы жаловались, а жаловались на нас, — сказав, что вы считаете вредным для дела римлян, если Никомед потерпит ущерб, — как будто бы он был обиженным. Вы дадите ответ римскому сенату за то, что произошло в Каппадокии; ведь из-за вас, которые с таким презрением отнеслись к нам и прибегли к таким софизмам в своих ответах, поступил так Митридат. Он отправит с обвинением против вас своих послов в ваш сенат, он вызывает вас, чтобы вы перед сенатом оправдались в своих действиях и раньше не предпринимали ничего и не начинали столь большой войны без воли римского сената, приняв во внимание, что Митридат царствует в своей наследственной стране, которая простирается на двадцать тысяч стадий в длину, и кроме того сам приобрел много пограничных земель: и колхов — племя, помешанное на войне, а из эллинов тех, которые живут на берегу Понта, и варваров, живущих севернее их. Друзьями, готовыми на все, что только он прикажет, являются для него скифы, тавры, бастрены, фракийцы, сарматы и все, кто живет по Танаису, Истру и вокруг Меотийского озера. Царь Армении Тигран, ему тесть, а парфянский царь, Арсак, — друг. Кораблей у него большое количество, часть готовых, часть еще строящихся, и снаряжение, во всех отношениях заслуживающее внимания. 16. Совершенно правильно и то, что сказали вам недавно вифинцы о царях Египта и Сирии; вполне естественно, что не только они, если возгорится эта война, соединятся с нами, но и недавно приобретенная вами Азия, Эллада, Ливия, и большая часть самой Италии, которая, не вынося вашей жадности и корыстолюбия, уже сейчас ведет с вами непримиримую войну. Не имея сил еще закончить ее, вы пытаетесь начать новую с Митридатом, поочередно натравливая на него Никомеда и Ариобарзана. Вы говорите, что вы друзья и союзники, и носите такую маску, а обращаетесь с ним, как с врагом. Что ж! Еще и теперь, если что-либо заставило вас изменить свое отношение к происшедшим событиям, или запретите Никомеду обижать ваших друзей (и если вы это сделаете, то я вам обещаю, что царь Митридат окажет вам помощь и содействие против италийцев), или разорвите эту притворную с ним дружбу, или пойдемте в Рим на суд».
Вот что сказал Пелопид; римляне нашли его речи чересчур дерзкими и приказали Митридату воздержаться от войны с Никомедом и с Каппадокией (ибо, как они сказали, они сами восстановят в ней Ариобарзана), а Пелопиду вновь приказали уйти из лагеря и больше не являться уже к ним послом, если царь не выполнит данных ему приказаний.
Они дали ему такой ответ, и при его отправлении вместе с ним отправили стражу, чтобы по дороге он не мог никого возбудить против них.
17. После этих переговоров, не дождавшись решения сената или народного собрания относительно столь значительной войны, они стали собирать войско из Вифинии, Каппадокии, Пафлагонии и из галатов, живших в Азии. Когда у них их собственное войско, которое было у Люция Кассия, правителя Азии, было уже готово, и собрались все союзные войска, они разделили всю массу солдат и стали тремя лагерями: Кассий в середине Вифинии и Галатии, Маний — там, где Митридату был наиболее легкий путь вторжения в Вифинию, а Оппий, второй военачальник, — у границ Каппадокии, имея каждый из них по 4000 всадников и пехоты около 40.000. Был у них и флот из кораблей, которыми командовали около Византии Минуций Руф и Гай Попилий, охранявшие вход в Понт. Вместе с ними был и Никомед, командуя другими 50.000 пеших и 6000 всадников. Столь значительное войско было уже собрано у них. У Митридата его собственного войска было 250.000 и 40.000 всадников; военных судов с крытой палубой 300 и с двумя рядами весел 100 и соответственно все остальное к ним оборудование; военачальниками у него были два брата — Неоптолем и Архелай, но над большей частью войска командовал сам царь. Вспомогательные войска привел к нему сын самого Митридата Аркафий из Малой Армении — 10.000 всадников и Дорилай… выстроенных в фаланги, а Кратер — 130.000 боевых колесниц.
Таковы были приготовления с обеих сторон, когда в первый раз выступили друг против друга римляне и Митридат. Было это около 173-й олимпиады.
18. Впервые увидали друг друга Никомед и военачальники Митридата на широкой равнине у реки Амнейона и тотчас выстроились в боевой порядок; Никомед вывел всех своих. Неоптолем и Архелай — только легковооруженных и тех всадников, которых имел с собою Аркафий, и несколько боевых колесниц, так как фаланга еще только подходила. Чтобы не быть окруженными вифинцами, намного превосходившими их численностью, военачальники Митридата послали небольшой отряд на ранее захваченный ими скалистый и крутой холм на равнине. Но когда Неоптолем увидал, что они сброшены с этого холма, то, боясь быть окруженным, он стремительно бросился им на помощь, приглашая вместе с собой и Аркафия. Заметив это, и Никомед в свою очередь двинулся против него; здесь произошло сильное сражение и кровопролитие. Так как Никомед, обладая большими силами, стал одолевать, то войско Митридата начало отступать, до тех пор пока Архелай, зайдя с правого фланга, не напал на преследующих. Тогда они обратились против него. Он же понемногу стал отступать, чтобы войска Неоптолема могли остановиться и возвратиться после бегства. Когда Архелай заметил, что они собрались с силами, он перешел в наступление и, сильным натиском бросил против вифинцев колесницы с косами, стал их рубить и рассекать кого на две, а кого и на много частей. Это обстоятельство повергло в ужас войско Никомеда, когда они увидали людей, разрезанных пополам и еще дышащих, или растерзанных в куски, а их тела повисшими на колесницах. Вследствие отвращения перед таким зрелищем, скорее, чем вследствие поражения в битве, они в ужасе смешали свои ряды. На них, приведенных в беспорядок, Архелай стал наступать с фронта, а Неоптолем и Аркафий, вернувшись из бегства, напали с тылу. Они долгое время защищались, повернувшись против тех и других; но, когда большая часть войска была перебита, Никомед с оставшимися бежал в Пафлагонию; фаланге Митридата даже не пришлось вступить в дело. У Никомеда был захвачен его лагерь с большим количеством денег и громадное число пленных. Их всех Митридат помиловал и, дав денег на дорогу, отпустил домой, создавая себе у врагов славу милосердия.
19. Таково было первое сражение в войне с Митридатом; римские военачальники были испуганы, так как приступили к столь значительной войне необдуманно и опрометчиво и не получив полномочий от римского сената. Победу одержало войско немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля, но благодаря военачальникам и храбрости войска. Никомед стал лагерем рядом с Манием, Митридат удалился на гору Скоробу, которая является границей Вифинии и Понтийской земли. Его передовой отряд, сто савроматских всадников, встретившись с 800 всадников Никомеда, некоторых из них взял в плен. Их также Митридат отпустил домой, снабдив деньгами. Когда Маний хотел незаметно уйти, то Неоптолем и Неман из Армении застигли его сначала около местечка Пахия в седьмом часу, — Никомед уже ушел к Кассию, — и принудили вступить в битву; конницы у него было 4000, пехоты же в десять раз больше. Убив из этого войска тысяч десять, они взяли живыми в плен 300 человек; равным образом и этих, приведенных к нему, Митридат отпустил, приобретая тем популярность среди врагов. Лагерь Мания был взят, и сам он, убегая, с наступлением ночи ушел к реке Сангарию и спасся в Пергам. Кассий, Никомед и другие бывшие тут римские послы перенесли свой лагерь на Леонтокефалею, самое укрепленное место Фригии. Тут они стали обучать недавно набранное войско, состоявшее из ремесленников, земледельцев и частных лиц, и производить для своего войска набор по Фригии. Так как ни те, ни другие не выказывали большой готовности, то военачальники отказались от мысли вести войну с таким невоинственным войском и, распустив его, удалились: Кассий — в Апамею со своим войском, Никомед — в Пергам, Маний — на Родос. Те, которые стояли у устья Понта, услыхав об этом, удалились и передали Митридату ключи от Понта и корабли, которые они имели.
20. Так Митридат один этим стремительным натиском захватил все царство Никомеда. Он стал объезжать его и устанавливать порядок в городах. Войдя во Фригию, он завернул в стоянку Александра, считая для себя счастливым предзнаменованием, что там, где остановился Александр, там стал лагерем и Митридат. Затем он проехал и по остальным местам Фригии, по Мисии и по Азии, по всем тем местам, которые недавно были захвачены римлянами, и, послав войска по окружным странам, он подчинил себе Ликию и Памфилию и все местности до Ионии. Только жители Лаодикеи, той, что на реке Лике, продолжали ему сопротивляться: дело в том, что римский полководец Квинт Оппий с некоторым числом всадников и наемников бежал в этот город и его охранял. Тогда Митридат, послав глашатая к стенам города, велел ему объявить, что царь Митридат обещает лаодикейцам неприкосновенность, если они приведут к нему Оппия. Горожане, согласно этому заявлению, позволили наемникам Оппия уйти беспрепятственно, самого же Оппия привели к Митридату, в насмешку заставив ликторов идти перед ним. Митридат не причинил ему никакого зла и повсюду возил его с собою без оков, но вместе с тем показывая всем римского военачальника.
