Поначалу варварские (франкские) правители неодобрительно относились к римскому миссионерству. А их поддержка весьма требовалась Риму, поскольку с Византией у него часто возникали конфликты как по вопросам управления, так и в богословской сфере. Папа Стефан II не посчитал зазорным на коленях просить франкского короля Пипина Короткого о помощи против лангобардов, захвативших земли Италии. Пипин, а затем его сын Карл Великий взяли на себя защиту папства и способствовали рождению Папского государства — Патриониума Святого Петра, — включавшего Римское герцогство, Романью и Пентаполь.
Как только внешняя угроза исчезла, папство возмечтало о мировом господстве. Усвоив бюрократические и иерархические основы императорской администрации, папы стали посягать на прерогативы высшей власти и в разной степени — в зависимости от темперамента и особенностей характера — соперничать с византийскими императорами.
Слабеющая Византийская империя была кровно заинтересована в объединении Восточной и Западной церквей. Греческая императрица Ирина сумела достичь соглашения с римским папой Адрианом I, не включив в него Карла Великого, и на Втором Никейском соборе факт объединения был признан духовенством. Карл, мечтавший об императорской короне и готовый ради нее вступить в брак с византийской императрицей, получив отказ, объявил решение собора незаконным и накрепко привязал папский престол к Франкской империи. Папство было изолировано от Византии, что впоследствии привело к церковному расколу.
При Каролингах формула взаимодействия папства и империи была проста: папа совершал коронование, в результате которого монарх становился помазанником Божьим, обладателем церковных, религиозных и властных привилегий. Император же обеспечивал охрану безопасности персоны папы и его владений.
Династия Каролингон постепенно слабела; при ее последних представителях произошел раздел империи Карла Великого между его тремя внуками, сыновьями Людовика Благочестивого. Западную часть, или Королевство франков, которое впоследствии стало называться Францией, получил Карл Лысый; Восточную — королевство восточных франков, ставшее позднее Германией, — Людовик Немецкий. А обширная полоса от устья Рейна до устья Роны между Францией и Германией, включавшая в себя также и Италию, досталась старшему из братьев, императору Лотарю, имевшему две столицы: в Аахене и Риме.
Чем сильнее был правящий император, тем строже осуществлялось подчинение Святого престола его власти. Но и крушение империи Каролингов больно ударило по самостоятельности пап. Им грозило превратиться в игрушку партикулярных сил. Действительно, меньше чем за сто лет (с 882 по 963 г.) на папском престоле сменилось 24 понтифика, в историографии католической церкви называемых «плохими папами».
Возрождением папство обязано германским королям из саксонской династии Оттону I (936–973), Оттону II (972–983), Оттону III (996—1002). Однако эти короли, безусловно, глубоко верующие, все же не были бескорыстны. Они стремились создать в лице пап инструмент своего влияния в Италии и при первом же признаке неповиновения понтификов заменяли их своими ставленниками. Престиж власти пап падал, их поступки судились и нередко осуждались, вещаемые ими истины подвергались сомнению; появлялись признаки инакомыслия. Возникавшие еще во время становления христианской церкви отклонения от церковных догматов, то есть ереси, не были новинкой в церковной истории; но с XI в. они особенно усилились.
У занятых своими распрями епископов большая часть энергии уходила на фракционную борьбу, противостояние светским властям, распри внутри партий. Но они не забывали о пастырском долге и заботились о чистоте веры. Малейшие колебания относительно признания истинности католических догм рассматривались как преступление.
За философией средневековый католицизм не признавал право на самостоятельное существование, требовал, чтобы она служила богословию, и в то же время не допускал ни малейшей свободы толкования. Движение философской мысли не прекращалось, потому что она сделалась непреодолимой потребностью времени, но ее представители страдали от отсутствия всякой свободы и сплошь и рядом впадали в ересь.
Ереси были известны еще с первых веков христианства, и борьба с еретиками началась с того же времени. Иреней, епископ Лионский, живший около 180 г., внес большой вклад в придание юной христианской религии стабильной формы. Его объемистое опровержение фальшивой теологии «Libros Adversus Haereses» («Книга против ересей») с жаром осуждало и обвиняло все отклонения от ортодоксии и издавна известные еретические течения. Их различию, их преступлениям и их заблуждениям он противопоставлял истинность и превосходство христианской церкви, единственной «достойной преданности» и способной даровать спасение, вне которой существуют только еретики, заслуживающие самой жестокой кары.
Одной из злейших форм отклонения, облаченных в христианскую доктрину, была в глазах Иренея теория гностиков. Гностики основывались на личном опыте и на личной связи с Богом; их вера сводила к минимуму роль священников и епископов. Епископ Лионский стремился разрушить гностицизм, отвергая личное общение с Богом в пользу коллективной веры. Так родились теологическая система и совокупность основных принципов, не оставлявшая места личной инициативе. Ей Иреней противопоставлял «католическую», то есть универсальную, церковь, основанную, с одной стороны, на апостольских преданиях, а с другой — на Писании.
Тем не менее ереси не исчезли. Как раз напротив, они продолжали быстро распространяться и после II в., несмотря на все усилия, принимаемые для упрочения юной ортодоксии Иренеем в богословской области и императором Константином в области политической. Но благодаря Иренею христианство стало прочной доктриной с четкой структурой — условие, необходимое для того, чтобы оно выжило и имело успех.
Нельзя не признать, что римское папство с незапамятных времен старалось приспособить тогда еще новое христианское учение к языческим привычкам варваров, выдвигая на первый план обряд и культ. Такое направление, возвышавшее роль и значение духовенства в глазах простого народа, с течением времени все укреплялось так, что обряд заслонил моральную сторону религии. Вера Средневековья — это поклонение реликвиям. Для толпы все божественное заключалось в почитании мощей святых.
Сомнения в благодетельной силе таинств крещения и покаяния, самовольное толкование Библии, отрицание святости образов и мощей, отказ от молитвы и любые умствования рассматривались как проявление ереси.
Еретики указывали на очевидное: что многие священнослужители, включая высший клир и самого папу, не соблюдают те каноны, которые сами проповедуют. Они живут в роскоши, содержат любовниц и многочисленное внебрачное потомство, носят доспехи и оружие, вмешиваются в дела светских правителей. Симония — покупка церковных должностей и даже папского титула — обычное дело среди духовенства.
Иногда сами папы являлись носителями еретических идей. Приближенный, учитель и друг императора Отгона III, папа Сильвестр II — в миру француз Герберт Орильяк, ранее архиепископ Реймсский, поражал своими познаниями в области математики и философии, которыми якобы был обязан дьяволу. Утверждали, что он обнаружил в Севилье гнусную книгу, заключавшую каббалистические формулы, с помощью которых заставил Люцифера повиноваться себе.
Ученик Орильяка, Роберт II, прозванный Благочестивым, второй король из молодой французской династии Капетингов, был кровно заинтересован в усилении влиянии церкви в противовес светским магнатам. Этот монарх отличался редкостной набожностью. Он чувствовал себя в родной стихии на церковных соборах, где осуждались ереси; при нем повсюду звучали духовные песнопения и, «несмотря на его благодушие, во Франции пылали костры и пахло паленым человеческим мясом». Его супруга Констанция собственноручно выколола глаза посохом духовнику короля и своему старому учителю Стефану. Несчастный был объявлен еретиком и окончил жизнь на костре.
Сам Фома Аквинский, которого папы рекомендовали верующим как лучшего представителя истинной богословской философии, не был чужд заблуждений. По крайней мере, в конце XIII столетия строгие ревнители католической ортодоксальности торжественно осудили целый ряд тезисов, заимствованных из его произведений[8].
Сейчас папа является воплощением высшей добродетели на земле. Но тысячу лет назад папами становились не всегда самые лучшие, самые умные или самые достойные. Бенедикт IX, молодой человек, посаженный на папский престол родственниками из знатного римского рода графов Тускуланских, представлял собой пример того, как извратилась идея наместника Бога на земле. Про его успехи у женщин рассказывали такие чудеса, что в конце концов стали подозревать в колдовстве. В Риме папу настолько презирали, что в 1044 г. горожане, которые уже однажды пытались его убить в алтаре, с собаками выгнали его из города и заставили отречься. Но он и сам, охваченный непреодолимым желанием вступить в брак с некоей благородной девушкой, решил расстаться с духовным званием и продал папский титул своему крестному отцу.
