Читатель и сам теперь видит, как трудно неискушенному человеку управиться с этой свистопляской местоимений.
Мне кажется, о каком бы языке ни шла речь, чисто внешнее, начертательное, и звуковое сходство между словами, не сходными по значению, неизбежно служит для иностранца камнем преткновения. Такие случаи можно наблюдать и в английском языке, но особенно их много в немецком. Есть, например, слово vermahlt,-будь оно неладно! Благодаря то ли действительному, то ли воображаемому сходству, я постоянно путаю его с тремя-четырьмя другими словами - vermalt, verschmдht, verdдchtigt и verschдmt,2 и только обратившись к словарю, убеждаюсь, что единственное его значение - "женатый". Таких слов не перечесть, и со всеми ними просто мучение. В довершение всех бед немало есть слов, между которыми существует кажущееся сходство, но мороки с ними не меньше. Таковы, например, слова "verheuern" (сдавать внаем, снимать), и "verheirathen" (другой синоним для "жениться"). Мне рассказывали об англичанине, который постучался к некоему гейдельбергскому жителю и на чистейшем немецком языке, какой только был ему доступен, заявил, что не прочь "жениться" на его вилле. Есть слова, которые при ударении на первом слоге означают одно, а при ударении на последнем слоге - другое. Так, одно и то же слово означает "беглец" и "беглое проглядывание книги"; одно и то же слово "umgehen" означает "часто встречаться" с человеком и "избегать его, смотря по тому, куда падает ударение. Поставишь его не туда - и нарвешься на неприятность!
В немецком языке существует ряд очень полезных слои. Например, слово Schlag и слово Zug. В словаре "Шлягу" отведено три четверти колонки, а "Цугу" - все полторы. "Шляг" означает-удар, ушиб, розга, рана, сотрясение, грохот, размер, ритм, такт, темп, род, сорт, вид, штрек, апоплексия, огород, поле, валка леса, пенье, щебетанье, чириканье, щекот соловья. Но таковы только собственные, прямые значения этого слова, его постоянные, строго прикрепленные значения; дело в том, что есть тысячи способов открепить его, и тогда оно взовьется к небу и пойдет парить на крыльях, так что и не удержишь. Достаточно прикрепить к его хвосту то или иное слово-довесок, и оно примет любое угодное вам значение. Начните хотя бы с Schlagader "артерия", а потом пройдитесь по всему алфавиту - вплоть до Schlagwasser "трюмная вода" и включая Schlagmutter - "теща"3.
То же самое и "Цуг". Его прямое значение - тяга, сквозняк, движение, шествие, колонна, вереница, стадо, стая, упряжка, обоз, поезд, караван, черта, линия, штрих, шахматный ход, закидывание сети, дыхание, предсмертная судорога, агония, орудийная нарезка, шнурок. Когда к слову "Цуг" присоединены его законные довески, оно может значить решительно все на свете, - значения, которое ему несвойственно, ученым еще не удалось открыть.
Таким словам, как "Шляг" и "Цуг" цены нет. Вооружаясь ими, а также неизбежным "Альзо!", иностранец может на что угодно отважиться на немецкой земле. Немецкое "Альзо!" тождественно нашему "Знаете ли" и в разговорной речи ничего не значит, хотя, напечатанное, имеет порой какой-то смысл. Стоит немцу открыть рот, как оттуда выпадает очередное "Альзо!", а стоит ему закрыть его, как он раскусывает пополам новое "Альзо", рвущееся следом.
Оснастившись этими тремя магическими словами, иностранец сразу почувствует себя хозяином положения. Он может говорить не задумываясь, что ни придет в голову, может излить наудалую весь свой нехитрый запас немецких слов, а случись заминка, не беда - пусть только кинет в пробоину слово "Шляг": девяносто девять шансов против одного, что оно заткнет дыру, как пробка или затычка. В крайнем случае пусть, не робея, бросит следом "Цуг". "Шляг" и "Цуг" вместе могут законопатить любую брешь; если же паче чаяния и они не выручат, у него еще есть в запасе "Альзо!". "Альзо!" даст ему возможность перебиться до подыскания следующего слова. В Германии, готовясь к словесному бою, не забудь прихватить парочку "Шлягов" и "Цугов" - с ними не пропадешь. Если даже остальные твои заряды будут расстреляны в воздух, эти что-нибудь да зацепят, А потом скажи спокойно: "Альзо!" - и перезаряди снова. Ничто так не способствует впечатлению плавности, непринужденности и свободы в немецкой (и английской) речи, как вовремя ввернутое "Альзо!" (и "Знаете ли").
В своей записной книжке я нашел следующую интересную заметку:
1 июля. - Вчера в местном лазарете у больного путем иссечения было успешно удалено из горла тринадцатисложное слово; пациент - немец из окрестностей Гамбурга. К сожалению, хирурги, полагая, что он носит в себе целую панораму, неправильно определили место для разреза, вследствие чего больной скончался. Этот трагический случай произвел в города тяжелое впечатление.
Текст этой заметки подводит меня к самой интересной и поучительной части моей темы - к вопросу о длине немецких слов. Иные из них так длинны, что их видишь в перспективе. Вот несколько примеров:
Freundschaftsbezeiigungen.
Dilettanleiiaufdringlichkoiton.
Stadtverordnetenversammlungen.
Этого уже не назовешь словами - это алфавитные процессии. К тому же они не какая-нибудь редкость. Разверните любую немецкую газету, и вы увидите, как они торжественно маршируют через всю страницу, а при некотором воображении увидите знамена и услышите духовой оркестр. Как бы скромны ни были сами по себе речи, подобные слова придают им воинственное звучание. Я большой любитель курьезов, и когда мне встречается подобный интересный экземпляр, я набиваю его и ставлю за стекло. У меня уже собралась ценная коллекция. Дубликаты я пускаю в обмен и таким образом ее пополняю. Вот несколько забавных экземпляров, которые мне удалось приобрести на распродаже имущества одного прогоревшего коллекционера:
Generalstaatsverordnotenversaiamlungen.
Altertumswissenschaften.
Kinderbewahrungsanstalten.
Unabhangigkeitaerklarungen.
Wiederherstellungsbestrebungen.
Waffenstillstandsunterhaltungen
Конечно, когда такие грандиозные горные цепи тянутся через всю страницу, они облагораживают и украшают литературный ландшафт, - но вообразите, каково приходится неискушенному новичку, когда они преграждают ему дорогу; он не может ни проползти под ними, ни перевалить через них, ни проложить в них туннель. В смятении он кидается к словарю, но и словарь бессилен ему помочь. Словарь должен же где-то провести черту, он знать не хочет подобных словообразований. И он, конечно, прав. Эти длинные штуки едва ли можно считать словами, это скорее словосочетания, и человека, их придумавшего, следовало бы убить.
Это составные слова с опущенными дефисами. Отдельные их элементы можно найти в словаре, но только в свободном, рассеянном состоянии. Вы можете выловить их поодиночке и кое как уразуметь их слитное значение, но это скучное и хлопотливое занятие Я испытал этот способ на некоторых приведенных выше экспонатах.
"Freundschaftsbezeugungen" - это, по видимому, "Дружбоизъявления", неудачный и неуклюжий вариант более обычного "Изъявления дружбы". "Unabhangigleilserklarungen" - как я догадываюсь - не что иное, как "Независимостипровозглашения", - по-моему, это ничуть не лучше, чем "Провозглашения независимости". "Generalstaatsverordnetenversammlungen" очевидно, переводится как "Общиепредставителейзаконодательнойпалатысобрания", - но разве это не напыщенный синоним для менее вычурных "Сессий законодательной палаты"? Было время, когда и наша литература грешила такими словесными выкрутасами, но, к счастью, эта мода миновала. В ту пору мы говорили о "приснопамятных" делах и обстоятельствах, тогда как теперь довольствуемся менее пышным - "памятные" и как ни в чем не бывало переходим к очередным делам. В те дни нам мало было набальзамировать событие и предать его приличествующему погребению - нет, подавай нам в каждом случае роскошный монумент!
К сожалению, в наших газетах патологическая страсть к словообразованию встречается и по сей день, как вредный пережиток, причем и мы, по немецкой методе, опускаем дефисы. Вот какие формы принимает это заболевание. Вместо того, чтобы писать: "Мистер Сименс, секретарь окружного и районного судов, приезжал вчера в город", мы на новый лад пишем: "Секретарь окружного и районного судов Сименс приезжал вчера в город". Это не экономит нам ни времени, ни чернил и вместе с тем звучит куда корявее.
У нас часто встретишь на страницах газет такого рода сообщения: "Миссис товарищ прокурора окружного суда Джонсон возвращается на днях к началу сезона в свою городскую резиденцию". Поистине, порочное титулование - оно не только не экономит время и труд, но еще и приписывает миссис Джонсон официальный чин, который она носить не вправе. Но эти робкие попытки наших борзописцев бледнеют перед тяжеловесной и мрачной немецкой системой нагромождать несуразные многоэтажные слова. Для примера приведу сообщение из отдела городской хроники, напечатанное в маннгеймской газете.
"В третьегоднядвенадцатомчасу ночи в небезызвестномнашемугородутрактире "Возчик" вспыхнул пожар. Когда огонь достиг аистомнаконькекрышисвитого гнезда, оба аистородителя его покинули. Но как только в бушующем океанепламени загорелось и самое гнездо, быстровернувшаяся аистихамать ринулась в огонь и погибла, осеняя птенцов крылами".
