Следователь читает ее.
- Чья это подпись?
- Зам министра.
Он держит бумажку и задумчиво смотрит на меня.
- Ты прострелил фуражки милиционеров, понимаешь ли ты, что на сантиметр ниже и это же смерть людей.
- Толя, никогда бы не ошибся, - вступает на мою защиту отец. - Если он выстрелил на сантиметр выше, значит так должно и быть. Не верите? Выйдем на улицу, сынок вам покажет как надо стрелять. С пяти десяти шагов в любую точку попадет.
- Я не про это...
- Слава богу, а то я подумал, что вы не поверите.
- Верю, но стреляли по представителям власти.
- Вам же сын сказал, они превысили полномочия. Пытались отнять двустволку, разрешение на ношение которой, допущено самим зам министра. Если нужно, мы возместим ущерб.
- Мда. Я должен взять с собой эту бумажку.
- Что же буду иметь в замен я?
- Мы ее тебе потом вернем.
- Когда? Я же должен оберегать с ружьем лес и без документа мне нельзя...
- Я ее оставлю в сельсовете. Можешь взять от туда послезавтра.
Все поняли, что разговор окончен. Учительница заманила меня к книжной полке.
- Это ты все читал?
- Все прочел.
- И помнишь?
- Попытайте. Вытащите любую книгу.
Она с улыбкой берет Эвклидову геометрию, раскрывает первую попавшую страницу.
- Ряды.
- Значит так...
Я беру лист бумаги и начинаю ей по простому объяснять, потому что по глазам вижу, что она ничего этого не понимает.
Вечером все ложатся спать, а утром, мы их провожаем в дорогу.
- Приезжай в следующий год, Толя, - говорит учительница. - Мы тебе комиссию из ГОРОНО устроим. Только..., можно без ружья?
- Нет. Зачем зря по лесу шататься, и так с южных поселков все время браконьер идет. Без ружья их не остановишь.
- Хорошо. Приезжай с ружьем. Мы с Капитонычем договоримся, что бы в этот раз не приставал.
- А кто это?
- Капитан, которого твоя собачка потрепала.
Следователь отводит отца в сторону. Они о чем то разговаривают, потом тепло прощаются.
- Что он тебе сказал? - спросил я отца, когда телега отъехала.
- Просил отвести один раз на охоту.
- Хорошо бы хоть раз побывать в Тунисе, - мечтаю я.
- Мечтать невредно, - замечает мать.
- Мам, ты в приметы веришь?
- Вообще то и да, и нет. Кое в какие, как в черную кошку, пустые ведра, верю, а вот в бантики, узелки - нет.
- А вот если домовой или кто-нибудь в течении пяти минут откроет дверь, поверишь? Откроет, поеду в Тунис, не откроет- нет.
- Чушь, - говорит бабушка, которая все слышала, - все наши дома, а приезжих в это время, не бывает.
В это время, дверная ручка дернулась. Мы замерли. Отец даже подскочил. Дверь чуть-чуть приоткрылась и появилась кошка.
- Мур..рр..р., - добродушно вякнула она и как опытнейшая манекенщица, закидывая передние лапу за лапу, пошла к дивану.
- Уф, - выдохнула бабушка. - Мыра, иди сюда.
Кошка остановилась и повернула голову на 80 градусов, удивленно поглядела на нее.
Лет шесть тому назад, отец всерьез занялся моим обучением по стрельбе из двустволки.
- Учись стрелять, не целясь, - учит отец, - от бедра, на вскидку, на звук. Здесь от тебя особой точности не требуется. Сантиметр, влево или вправо, лишь бы попасть в цель. Для этого нужна крепкая выверенная рука, которая в паре с глазом должна составлять единое целое. Смотри, приклад моей двустволки, почти под мышкой, но две руки участвуют в процессе. Левая у цевья ищет цель по горизонтали, правая, на курке - по вертикали. Ими командует глаз. Теперь цель. Вон ворона, я веду ствол за ней. Нет, я ее не убью, но вот ветку на которую она сядет - срежу.
Ворона тяжело садится на ветку сосны и тут же отец стреляет. От неожиданности ворона кувыркается и падает вместе с веткой в сугроб. Потом отчаянный звук вырывается из ее горла и она тяжело отталкиваясь, разбегается по насту, и взлетает.
- А с пистолета, так же?
- Естественно. Все дело в руке. Для этого нужна длительная тренировка. Вон, у нашего дома сосулька, сними ее.
- Там же дом?
- Вот и старайся не промазать.
Я беру в руки ружье и неуверенно наставляю на сосульку.
- Э... нет, - говорит отец, - здесь нужен дух боя. Так стрелять нельзя. Соберись, как перед охотой, настрой себя.
Я решаюсь. Выстрел и сосулька разносится в дребезги.
- Молодец, - хвалит отец, - а я думал, что ты не попадешь.
Сегодня тревожно. По полевому телефону, проложенному из правительственного охотничьего домика, отца предупредили. Банда из трех человек с оружием в руках, ушла в наш лес. Требуется его помощь.
- Ты, Толя, остаешься здесь, - наставляет отец, - смотри, будь внимательным. На тебе дом и мама с бабушкой.
- А ты куда?
- Я поведу военных в Южный район. По идее они должны проскользнуть туда. Сейчас идет снег и следов за ними нет, поведу по интуиции.
Отец на лыжах уходит в медленно падающие хлопья снега.
Первыми заволновались собаки. Хонди сразу подала предупреждающий сигнал. Я сорвал со стенки ружье, выдрал из коробки горсть патронов и выскочил на крыльцо. Хонди тянул нос на запад.
- Хонди, веди. Ищи.
Отбрасываю от стенки дома лыжи и накидываю ремни на валенки. Собака стоит метрах в пяти и терпеливо ждет. Теперь вперед. Метрах в пятидесяти от дома мелькнула фигура.
- Эй, кто такие? - кричу я.
Грохот выпущенной очереди из автомата, потряс лес. Я свалился в сугроб. Слева щелчок ветки. Перебираюсь к сосне и, настроив ружье, жду. Опять треск ветки слева, я тут же стреляю на звук. Спереди опять бьет автомат и пули откалывают кору от сосны. Отползаю от сосны еще к одному дереву. Впереди вскрик и отчаянный мат, я привстаю и сквозь хлопья снега вижу, что темная фигура пытается отцепиться от собаки. Тут же стреляю в голову этому типу и опять падаю в снег. Перезаряжаюсь и жду. Впереди Хонди победно подает голос. Все равно не двигаюсь и прислушиваюсь к посторонним звукам. Скрип..., скрип, снег скрипит под осторожной ногой.
- Ванька, это ты? - хрипит голос.
Грохот моей двустволки заполняет звуками пространство. Теперь тихо. Слышу дыхание собаки. Хонди стоит у моей головы и дышит, вытянув язык.
- Хонди, где остальные?
Собака срывается и бежит влево. Я осторожно поднимаюсь и слушаю лес. Хонди начинает лаять, призывая меня. Осторожно, пробивая сугробы, иду на звук. Полу засыпанное снегом, тело человека лежит навзничь, рядом Хонди надрывается во всю.
- Встать. - приказываю я.
Тело дергается и голова отрывается от снега. Вижу, глаза, страдающие от боли и тонкую струйку крови, ползущую из уголков рта.
- Я уми...
Голова рухнула опять в снег. Хонди сразу затихает, только обнюхивает лежащего. Я подхожу и разгребаю рядом с телом снег. В руке умершего пистолет ТТ. Выворачиваю его из еще теплых пальцев. Моя пуля прошибла ему грудь насквозь.
Тот, которого тряс Хонди, лежит на спине, раскинув ноги. Пуля попала в правый глаз и он страшно смотрит другим. Рядом автомат Калашникова. Я с нетерпением хватаю его и нежно глажу коробку. Это настоящее оружие мужчины.
Третий, получил пулю в горло, я стрелял на звук его голоса. Снег пропитался кровью и она толчками пульсирует из-под нелепо свернутой головы. На груди его еще один пистолет, неизвестной мне конструкции. Длинная обойма торчит из рукоятки.
В доме паника. Мать бросается ко мне.
- Кто стрелял?
- Не знаю.
Тут она видит в моих руках автомат.
- Ты убил... человека?
- Мама, это бандит. Он бы убил нас.
Она садиться на стул и растерянно смотрит на моим руки.
Отец и, прибывшие с ним военные, сразу пошли к месту трагедии. Они стащили трупы в одну кучу.
- Я расшифровал два выстрела, - говорит мне отец, - ты стрелял на звук.
- Да, папа.
- Почему же третий получил под углом пулю в глаз, когда твоя позиция не изменялась. Он должен был получить прямое отверстие.
- Его Хонди схватил за руку и он развернулся в его сторону.
- Понятно. Ты, молодец.
- Хонди помог тоже...
Наступило лето. В третий раз иду в школу.
Комиссия ГОРОНО из восьми человек с любопытством встретили меня перед школой. Высокий седой человек сразу обратился ко мне.
- Анатолий Самсонов?
- Я.
- Я много о тебе слышал. Говорят, что ты прекрасно говоришь по-французски?
- Правильно говорят. Я еще учу немецкий, так что могу немного поговорить и на нем.
- Ха... Свою винтовку отнеси к директору и потом приходи в актовый зал.
- Это не винтовка, это ружье.
- Ну ружье...
- Толя, - кричит в дверях директорша, - давай в мой кабинет. Собаку тоже тащи туда же.
- Пошли, Хонди.
Я складываю в углу рюкзачок, ружье и приказываю Хонди все охранять. Директорша ведет меня в актовый зал. Все восемь человек комиссии торжественно уселись в президиуме за один стол. Сбоку на распорках черная доска. В зале на стульях учителя и любопытные.
- Какой предмет вы хотите отвечать? - спрашивает меня седой мужчина.
- Давайте с математики.
Замечаю глазом, как в зале хмыкнула учительница, которая была у нас в лесничестве. Седой выбрасывает билеты на стол.
