Двое корреспондентов утверждают, что до грозы видели улиток на дороге, где их, возможно, выбросил рыботорговец. Таким образом, происшествие входит в рамки общепринятого, и из этого побега вырастает история рыботорговца, хотя она никогда не рассказывалась в том виде, в каком ее представил я.
Мистер Дж. Ллойд Бозуард, чьи статьи по вопросам метеорологии знакомы читателям научной периодики того времени, провел расследование и публикует его результаты в «Worchester Evening Post» от 9 июня. Относительно истории рыботорговца отметим его утверждение, что цена на улиток была в то время 16 шиллингов за бушель. Он пишет, что большие участки по обе стороны дороги были усеяны улитками, раками-отшельниками и мелкими рачками неустановленного вида. Вустер расположен примерно в 30 милях от устья реки Северн, или, скажем, в 50 милях от моря. Вероятно, ни один рыботорговец в мире не располагал единовременно таким количеством улиток, а что касается товара, выброшенного, например, потому, что рынок был переполнен, мистер Бозуард пишет: «Ни в субботу 28-го числа, ни в пятницу 27-го в продаже в Ворчестере не было ни одной живой улитки». Пишут, что сады были засеяны улитками также густо. Эти сады окружены высокими стенами. Мистер Бозуард пишет, что, насколько ему известно, на рынок в Вустере было доставлено 10 мешков собранных улиток по цене 20 фунтов. До его прибытия на место толпы людей наполнили горшки, сковородки, мешки и ранцы. «В саду мистера Маунда собрали два мешка». Он заключает, что объекты выпали с неба во время грозы. Таким образом, он принимает смерчевое объяснение.
Происходят необыкновенные события, которые прячут под покрывалом общепринятых объяснений, и чем обыкновеннее объяснение, тем лучше их удается скрыть. Улитки появились на участке земли, через который проходит дорога. Это сделал рыботорговец.
Но рачки и улитки — и если улитки — работа рыботорговца, то и рачки — работа рыботорговца, если это его работа?
Или рачки и смерч — и если центробежная сила отделила улиток от водорослей и гальки, почему она не отделила рачков — если дело в центробежной силе?
Сильнейший аргумент в пользу центробежной силы — их собственные мыслительные процессы, для которых очевидно, что центробежная сила, производимая ветром или иными причинами, действует на самом деле. Если нужно объяснить улиток и рачков и, скажем, история рыботорговца или смерча объясняет улиток, но не рачков, то в мозгах происходит разделение фактов. Раки забыты, и говорят только об улитках.
Лягушки, и рыбы, и черви — таковы материалы для нашего представления обо всем. Прыжки, плюханье и ползанье — таково движение.
Но мы для начала рассматриваем не только материалы и движение, — мы рассмотрим попытки ученых дать им объяснение. Под объяснением я понимаю организацию. Наше бытие есть не только материя и движение — это организация материи и движения. Никто не принимает маленькое пятнышко в центре болезнетворного микроба как Абсолютную Истину: и новейшие научные открытия суть лишь нечто, вокруг чего организовываются идеи. Однако эта систематизация, или организация, существует, и мы ее рассмотрим.
Быть может, в расположении наблюдений не больше смысла — хотя этот смысл может быть очень глубок, — чем в расположении протоплазмы в микробе, однако можно заметить, что научные объяснения в самом деле иной раз неплохо работают, — но, скажем, в медицине, пока болезни большей частью — плод воображения; или в деятельности рынка акций, пока не наступил кризис; или как показания эксперта в суде — пока их не опровергли показания другого эксперта…
Но они основаны на определениях.
А в феноменологическом бытии нет ничего, что было бы независимо от чего-то еще. Принимая существование непрерывности, все является степенью или аспектом того, что составляет все остальное. Следовательно, нет способа определить что-либо иначе, как в терминах этого самого предмета. Возьмем любое так называемое определение. Что такое остров? Часть суши, полностью окруженная водой. Но что такое часть суши, полностью окруженная водой?
Диким племенам свойственна особая забота или даже почтение к людям, поврежденным в уме. В них видят некое неявное присутствие Бога. Мы признаем определение предмета через сам предмет признаком слабоумия. Всякий ученый начинает свой труд с такого определения, подразумевающегося, если и не декларируемого. И нашему племени свойственна особая забота и даже почтение к ученым.
Мне представляется, что в этом идиотизме кроется божественность. Однако, каково бы ни было мое мнение, я не напишу, что Бог — идиот. Возможно он, или оно, пускает слюни каплями комет и корчится в припадках землетрясений, но масштаб явления заставляет говорить по меньшей мере о сверхидиотизме.
Я полагаю или уверяю себя, что полагаю, что если рассмотреть наш мир как целое, мы придем к своего рода пониманию его, того же рода, как, скажем, клетки организма могут понимать цельный организм, если они не окажутся просто учеными, пытающимися разобраться, что такое кость или кровь сами по себе; но если они сумеют осмыслить структуры и функции Организма в терминах его самого.
Попытка представления Бытия, или мира, как Организма — одна из старейших псевдоидей философии. Но радея этой книги не метафизична. Метафизические умозрения есть попытка думать без мысли, а нам представляется достаточно трудной задачей думать даже мыслями. Всякий, кто попытается помыслить Организм, или Мир с большой буквы, непременно упрется в тупик: мы попытаемся поразмыслить о неком мире или о неком организме. По своему ребяческому пристрастию к риторике я буду время от времени называть его Богом.
Мы рассуждаем в терминах непрерывности. Если все сущее сливается друг с другом или преображается одно в другое, так что ничто невозможно определить, значит, все составляет единство, которое может оказаться единством нашего бытия. Я утверждаю, что, хотя я допускаю существование непрерывности, но также я допускаю разрывы непрерывности. Впрочем, в этой книге нет надобности вдаваться в предмет прерывающейся непрерывности, поскольку ни одно утверждение, которое я сделаю как монист, не будет отвергнуто моим плюрализмом. Существует Единство, которое и объединяет и выделяет.
Но по принципу общей непрерывности мы пропрыгали, проплюхали и проползли от лягушек к конечному пределу Мы отвергли смерчи и рыботорговцев, и у нас зародились новые соображения о разумном, или целенаправленном, распределении живых существ.
Что такое отбор и что такое распределение?
Богослов старого образца мыслит наделенное собственной волей существо, стоящее где-то в сторонке и управляющее операциями.
Что в организме производит отбор и распределение — скажем, кислорода для легких или питательных веществ для желудка?
Сам организм.
Если мы представим свой мир как образование конечного размера — быть может, одно из бесчисленных образований, существ или тел космоса, — мы получим возможность его охватить и получим очертания и границы, в которых можно мыслить.
Мы смотрим на звезды. Мы видим нечто вроде вращающейся скорлупы, расположенной не слишком далеко. И такому взгляду ничто не противоречит, кроме преклонения перед слабоумными, которым мы в большинстве своем почтительно внимаем по обычаю всех более или менее диких племен.
В этой книге я в основном буду заниматься признаками того, что существует сила переноса, которую назову телепортацией. Меня обвинят в собирании лжи, шуток, розыгрышей и суеверий. В какой-то степени я и сам так думаю. В какой-то степени — не так Я предлагаю данные.
Тема сообщений о падении с неба в Малой Азии съедобных субстанций — запутанный предмет, поскольку сообщают о двух видах субстанций. Кажется, сахаристую субстанцию придется отвергнуть. В июле 1927 года Еврейский университет Иерусалима выслал экспедицию на Синайский полуостров для расследования сообщений о падении «манны». См. «New York Times» (4 декабря 1927 года). Участники экспедиции нашли то, что они назвали «манной», на листьях тамариска и на земле под деревьями и объяснили, что это — выделения насекомых. Однако наблюдения этой экспедиции не имеют ничего общего с данными, или историями, о падении с неба волокнистых округлых комочков субстанции, которую удается размолоть в съедобную муку. Десятки раз с начала девятнадцатого столетия — о более ранних случаях у меня нет определенных данных — из Малой Азии сообщали о дождях «манны».
На ранней стадии внутри яичной скорлупы нити протоплазмы нащупывают путь сквозь окружающую субстанцию — и сами по себе они не имеют источников питания, сами по себе они пропадут. Питание, защита и направляющая сила приходит к ним от целого.
