Они же тотчас приведоша коня к нему и оседлаша драгим убором. Василий же ездил весь день по острову сему, но токмо кругом моря, а сухого пути следу нет. И узрев на одной стороне - пристают рыболовы; он же их спрашивает - что из которого государства.
- А приезжаем сюда для продажи в сем острове живущим разбойникам рыбы.
А того они не ведали, что их атаман. Он же рече им:
- Братцы-молодцы, пребудьте здесь два дня, и я вам дам великую плату; вывезите меня до цесарских почтовых буеров.
Они же обещалися подождать.
Потом приехал атаман Василий к разбойникам в великом веселии; они же тотчас у него коня приняли и с честию его приведоша до горницы и начаша все пити и веселитися. И как ночь прошла, то Василий тотчас велел всем собраться во фрунт. Как скоро все во фрунт собрались, то он нача к ним говорить:
- Братцы-молодцы, вчерашнего числа я видел, на море корабли плывут, семь кораблей с Португалии: извольте за ними гнать, а я признаю, что купецкие.
И они тотчас вси поехали на буерах. Матрос Василий тотчас взял двух коней и собрав роспуски и наклав сум с златом и серебром и драгими камениями, елико можно было двум коням везти, и пришел к королевне и ее взял с собою. Тотчас поехали к морю, где рыбаки цесарские. И убрався, взяв судно и с королевною, и злато и серебро взяша, а коней на берегу оставиша и на гребках поплыша морем к пристани, от которой пристани к Цесарии почтовые буеры бегают. И в то время разбойники вскоре возвратишася ко двору своему и не обретоша атамана, также и королевны. Тотчас бросишася на море к той пристани, где рыбаки пристают, и увидевше коней и роспуски; тотчас в малых суднах в погоню погнаша, а рыболовы уже морем далеко гребут, что насилу можно в трубку человеку видеть. Разбойники же начаша догонять и великим гласом кричать:
- Стойте, сдайте нам сих людей, а не отдадите, то мы вас живых не пустим.
Рыболовы убояшася и хотели возвратиться к ним. Василий же вынев свою шпагу и пихнул одного в море:
- Аще возвратитеся, то вас всех побью и в море побросаю.
Они уже убояшася и начаша елико мочно вдоль морем угребать, и по их счастию восста покосный ветр, и они подняли маленькие парусы и поплыша, из виду ушли. А у разбойников парусов нет, и тако возвратишася разбойники в великой печали. Потом приплыша рыболовы с российским матросом и с королевною на почтовую пристань. Тогда Василий вышед из судна и все имение выбрав и тем рыболовам дал едину суму злата, и они, рыболовы, той казне вельми были рады и обещались рыбы по морю не ловить и к тому острову разбойническому не ездить. А Василий нанял почтовое судно до Цесарии, в которое убравшись и с королевною Ираклией, и поехали морем до Цесарии. И приехали в Цесарию благополучно, и за наем по договору деньги заплатили.
Приплыша же в Цесарию, нанял некоторый министерский дом зело украшен, за который платил на каждый месяц по пятидесяти червонцев, и в том доме стоял и с королевной в великой славе. И нанял себе в лакеи пятьдесят человек, которым поделал ливреи вельми с богатым убором, что при дворе цесарском таких ливрей нет чистотою; а королевне нанял девиц самых лепообразных тридцать, которых зело украсил. Случися некоторый праздник, что российский матрос, убравшись в драгоценное платье, - великие лучи от него сияют, - также приказал и людям убраться, а карету приказал заложить златокованую и коней добрых, с богатым конским убором, яко во всей Цесарии такового сбора нет ни у кого, и поехал к церкви, в которой будет цесарь сам, и стал в церкви у правого крылоса.
Потом приехал и цесарь к церкви и, вшед в церковь и увидев Василия в богатом убранстве и чая, каков приезжий царевич или король, тотчас призвал к себе каморгера, которому вопросить приказал его: что за человек? И он, каморгер, с почтением приступил к российскому матросу и по обычаю нача его спрашивать: что за человек и которого государства.
- Матрос, а фамилия моя небольшая - Василий Иванов сын Кориотской, а сюда привела меня некоторая нужда быть, - которой выслушал каморгер и цесарю объявил.
И как отслушал церковное пение, то цесарь просил к себе российского матроса. И обещал быть, его величеству поклон отдать. И цесарь поехал во дворец, а Василий остался в церкви для некоторой своей богу должности.
Потом поехал к цесарю во дворец; приехал и принят был от цесаря с великою славою, подобно яко некоего царевича. И как вошли внутрь царских палат, в палату убранную, в которой был поставлен стол со всем убранством и кушаньем, потом цесарь стал российского матроса сажать за стол кушать, Василий же нача с почтением отговариваться:
- Пожалуй, государь великий царь, меня недостойного остави, понеже я ваш раб и недостойно мне с вашею персоною сидеть, а достойно мне пред вашим величеством стоять.
Тогда цесарь рече:
- Почто напрасно отговариваешься? Понеже я вижу вас достойна разума, то вам жалую своим сердцем искренним; хотя бы мой который и подданный раб, а я его жалую, велю садиться с собою, и тот меня слушает; а ты, приезжий ко мне гость, извольте садиться.
Тогда российский матрос, поклонясь, рече:
- Буди воля вашего величества. - И сел за стол с цесарем кушать.
Егда начаша кушать, тогда цесарь нача разговаривать и российского матроса спрашивать о его службе и похождении. И он, Василий, его цесарскому величеству от начала своего похождения и службы подробно объявил: как на кораблях разбило бурею, и как пришел к разбойникам и был атаманом, и как от них увез прекрасную королевну Ираклию Флоренскую, даже до прибытия его в Цесарию все по ряду. Слышав же, цесарь зело дивися российскому матросу:
- Государь мой братец, Василий Иванович, воистину всякой чести достойный! Я вам донесу, что сию королевну Флоренского короля за себя сватал, токмо такое несчастие учинилось, что безвременно пропала; от Флоренского короля адмирал старший послан ее искать по всей Европии, и где сыщут, то за него король обещал отдать оную королевну Ираклию и после себе наследником хочет учинить. И оный адмирал собою не млад. И я вас, мой государь Василий Иванович, иметь буду вместо брата родного, - которого велел во всей Цесарии за родного брата почитать.
И по откушании много было разговоров, и поехал цесарь с российским матросом, названым братом своим, гулять. И российский матрос послал своего раба к прекрасной королевне Ираклии, чтоб убралась хорошенько, понеже цесарь с ним будет. И как тот посланный приехал и объявил ей о приезде цесаревом, и королевна убралась хорошенько и с девицами. И как цесарь с Василием гуляли, то российский матрос Василий нача просить цесаря, чтоб к нему пожаловать на квартеру, и цесарь поехал с ним; и как приехали, и королевна их встретила, и цесарь в палатах долго беседовал и спрашивал королевну, как она увезена от Флоренской земли разбойниками. И она цесарю все объявила. И цесарь веселился до самого вечера и поехал во дворец, а ему, матросу Василию, и с королевною велел переехать в свой особый дворец и от своего дворца все напитки и кушанья приказал отпускать и драбантам своим на карауле быть, и министрам, и пажам, и каморгерам неотступно быть; а королевне девиц фрейлин определил быть. И поутру российский матрос перебрался во дворец, данный от цесаря, и стал у цесаря в великой славе пребывать: а министрам, и пажам, и каморгерам, и драбантам всем давал великое жалованье; и все его министры возлюбили, паче цесаря почитали, а королевна Ираклия - всем вельми сердцем и говорила, что до законного браку сохранять во всякой девической чистоте, а кроме его в супружество ни за кого иного не посягать; а ежели кто один из них какими ни есть приключившимися резонами отлучится, ни за кого иного не посягать, и до смерти пребывать в девической чистоте. И он ей клятвою обещался, что хранить девичество ее. Прекрасная же королевна Ираклия вельми была горазда играть на арфии и Василия Кориотского такожде выучила, как и сама играет, и говорила ему, что:
- В нашем Флоренском государстве, кроме меня, никто на арфии не играет и не умеет.
И всегда тем цесаря забавляла. И к цесарю во дворец беспрестанно езжали.
Во едино же время российский матрос Василий был у цесаря; в то время из Флоренского государства адмирал к пристани цесарской приехал и великую пальбу учинил из пушек. Тогда цесарь послал каморгера осведомиться, кто прибыл. И каморгер, осведомився, объявил, что адмирал Флоренского государства. Потом цесарь послал его просить к себе и, как адмирал Флоренский во дворец к цесарю прибыл и будучи в палатах, объявил, что: "Ваша королевна у меня в Цесарии", - и показал, что: "У брата моего Василия, понеже он ее избавил от разбойников, и ежели вам он ее покажет или отдаст, в том воля его". Адмирал раболепно российского матроса просил, чтоб его государыне показал, и он велел быть на другой день поутру во дворец его. Адмирал поехал на пристань, а российский матрос в свой дворец. Приехавши, объявил прекрасной королевне Ираклии о приезде от отца ее адмирала. То королевна слышав зело опечалилась всем сердцем; и просила королевна у Василия, чтобы приказал сделать ей черное платье печальное, которое во всякой скорости сделано.
