Само слово «викинг», которое мы используем для обозначения этих людей, таит в себе загадку, поскольку никто не может сказать точно, что оно означает. Некоторые исследователи утверждали, что оно могло означать просто «гребец», и выводили его из скандинавского слова, которое использовалось для обозначения расстояния, покрываемого за один взмах весла. Другие предполагали, что слово происходит либо от древнеанглийского, либо от близкого к нему древнефризского слова «wic», обозначавшего торговое поселение (поскольку на заре эпохи викингов такие уязвимые прибрежные поселения были особенно популярны у налётчиков).
Ещё одна версия гласит, что слово «Vikingr» этимологически связано со скандинавским «vik» — ручей, узкий фьорд. Но, так или иначе, в древнеанглийском языке слово «wicenga» фактически стало синонимом нашего слова «пират» и использовалось для обозначения любого, кто покидал родную землю и отправлялся в море на поиски добычи и славы. Сэр Джон Спелман, первый настоящий биограф Альфреда, выразился весьма лаконично (здесь мы отдаём дань уважения переводу его работы с латинского оригинала, сделанному в 1709 г. Томасом Хирном):
«И с этого времени берега Балтийского моря и другие приморские края столь обильно извергали потоки людей, как в Англию, так и в западную часть Франции и Испании, что все прибрежные земли были опустошены частыми набегами датчан, норвежцев, жителей Готланда, шведов, фризов[7] и других, которые в Англии обозначались собирательным именем «даны»».
Для того чтобы стать пиратом, не обязательно было быть датчанином или норвежцем. Но подавляющее большинство тех, кто противостоял англосаксам во время войн Альфреда, на самом деле были скандинавами. Для англосаксов они были «данами», датчанами, для франков — «норманнами», норвежцами. Ирландцы, сильно пострадавшие от набегов, различали «тёмных чужеземцев» (датчан) и «светлых чужеземцев» (норвежцев). Все испуганные благочестивые книжники христианского мира называли викингов «язычниками». Однако с течением времени некоторые викинги — те, кто стремился закрепиться в чужих землях, — доходили до того, что ради достижения своей цели принимали крещение. Как мы увидим, так происходило и в Англии, и во франкских королевствах, располагавшихся на территориях, приблизительно совпадающих с современной Францией и Германией.
Представляется, что, говоря о «викингах», английские хронисты имели в виду только тех скандинавов, которые занимались пиратством. Однако со временем историки стали использовать это слово для обозначения всего скандинавского, относящегося к периоду с VIII по XI в. В данной книге, говоря о врагах англосаксов в лице Хальфдана, Ивара, Уббы и Хэстена, мы будем преимущественно употреблять термин «даны».
Относительно Дании возникает вопрос: почему более или менее процветающая страна породила бродяг, которые на своих кораблях с малой осадкой стали бичом Запада и мира за его пределами? Одно из возможных объяснений состоит в том, что в эпоху, непосредственно предшествовавшую так называемой эпохе викингов, Скандинавия страдала от перенаселения, которое и вызвало массовые миграции. В качестве причины называется также нехватка земли. Однако земельный голод в действительности существовал лишь на западном побережье Норвегии, где узкая полоса пригодной для обработки земли ограничена с одной стороны морем, с другой — крутыми горными склонами, поднимающимися на бесплодное плоскогорье. В Дании, очевидно, действовали иные силы.
Прежде всего, после временного затишья, последовавшего за падением Западной Римской империи, снова расцвела торговля. Благодаря этому в северную экономику влилось много серебра, а из Балтики и Средиземноморья на Атлантическое побережье хлынул поток товаров. Расчётливый пират мог рассчитывать на богатую добычу. С развитием морской торговли фризы, франки и англосаксы стали строить торговые поселения, такие как Гэмвик (Саутгемптон), Лунденвик (Лондон) и Квентовик (Булонь). Они располагались на водных путях или на побережье и не имели прочных укреплений, что делало их крайне уязвимыми. Торговля часто велась возле вытащенных на берег судов, на береговой полосе — заманчивая цель для проплывающих мимо викингов. Однако всё это не объясняет, почему к временам короля Альфреда на горизонте у побережья Уэссекса появилось так много датских парусов. Здесь сыграла свою роль политика.
Империя франков при Карле Великом (742–814) была сильной и по большей части могла отражать случайные набеги. В эту эпоху северные воды контролировали фризские корабли. Сын Карла Великого Людовик Благочестивый (814–840) даровал представителям датской королевской династии земли на территории империи. Конфликт Людовика с сыновьями привёл в итоге к распаду империи, и в этот смутный период то одна, то другая сторона привлекала датских наёмников для утверждения своих притязаний. Таким образом, датчане оказались втянуты в сложные перипетии франкской политики.
В самой Дании также происходили значимые события. Источники сходятся в том, что количество набегов на побережья Англии и Франции существенно возросло в 834–835 гг. Это было связано вот с чем. В 800-810-х гг. Данией правил король Годфрид, могущественный правитель, который сумел объединить раздробленные мелкие княжества под своей властью, но после того как он был убит одним из своих дружинников, наступил хаос. Во время правления Хемминга (810–812) шла междоусобица с участием сыновьей Годфрида. Один из них, Хорик I (813–854), в итоге пришёл к власти. Он попытался ограничить влияние могущественных викингских предводителей, воспрепятствовав их походам в северных морях. Хорик даже отправил письмо королю Людовику во Францию, уверяя его, что приказал схватить и казнить викингов, напавших за год до этого на Валхерен и Дорестад.
Однако не все поданные Хорика были готовы смириться с новыми порядками. В 854 г., незадолго до появления в Англии «большого войска», датский король был убит со всем своим двором — за исключением одного маленького мальчика. Созданное Годфридом единое королевство распалось. Теперь ни на родине, ни вне её не было ничего, что могло бы остановить честолюбивых мужей, стремящихся изменить свою судьбу. «Неистовство норманнов»[8] вот-вот должно было вырваться на волю[9].
«Тогда страшные знамения являлись над землёй Нортумбрии и люди были в горе и страхе: они видели яркие вспышки молний и огненных драконов, летающих в небе. Великий голод последовал за знамениями, а вскоре после этого в том же году […] войско язычников разорило церковь Господню на острове Линдисфарне, учинив грабёж и убийства».
Англосаксонская хроника (Рукопись «Е» из Питерборо), запись за 793 г.
Беадухерд, герефа из Портленда, не мог знать, каким образом он войдёт в английскую историю и какую цену ему придётся за это заплатить. Направляясь по своим обычным делам, он получил весть о трёх парусах, показавшихся на горизонте. Если на этих кораблях были торговцы — например, из Фризии или Франции, — то герефа должен был взять с них пошлину, обеспечив некоторую прибыль Беорхтрику, королю Уэссекса (786–802). Если это были не купцы, их следовало проводить в Дорсет к королю, чтобы они могли сами о себе рассказать.
Это были не купцы. Беадухерд растерялся, услышав название незнакомой земли, откуда прибыли чужаки с трёх кораблей, и повелел им отправиться с ним и его людьми в Дорсет. Но путешествию не суждено было состояться, поскольку в этот день 787 г., говоря словами Англосаксонской хроники, «корабли данов впервые приплыли в землю англов». Прибрежная галька вскоре окрасилась алым, и Беадухерд так и не сумел дать отчёт своему королю. Не смог этого сделать и ни один из присутствовавших там уэссекцев. Те, кто был на этих трёх кораблях — источники называют их «норманнами» из Хордаланда в Норвегии или «данами», — своим жестоким поступком воплотили в жизнь библейское пророчество на южных берегах Англии, так же, как это сделали их родичи в монастыре Линдисфарне четыре года спустя.
С точки зрения церкви, язычники, нападавшие на Линдисфарн и другие места в Англии, подобно «жалящим шершням», были посланы Богом как кара за их грехи. Алкуин (один из самых учёных людей своего времени, покинувший Йорк, чтобы служить императору Карлу Великому) в письме королю Нортумбрии Этельреду I (774–779 и 790–796) называл причины, по которым пострадал Линдисфарне. Бедствие навлекла на нортумбрийцев их «привычка к роскоши» и некие «дурные поступки, о которых стыдно говорить».
Но если церковники видели в нашествиях знак приближающегося конца света и считали, что можно заставить язычников уйти, исполняя более ревностно Божьи заповеди, светским предводителям приходилось быть более практичными. Король Мерсии Оффа (757–796), узнав об угрозе, потребовал, чтобы жители подчинённого ему в то время королевства Кент в качестве одной из обязанностей перед королём участвовали в работах по строительству укреплений и ремонту мостов. В 804 г. Селетрют, аббатисе монастыря Лиминг в Кенте, удалось найти для своих монахинь надёжное убежище в древних стенах Кентербери: прежняя обитель на берегу казалась ей недостаточно защищённой. Вероятно, в эти первые годы эпохи викингов Кент серьёзно пострадал. Враги даже возвели на берегах древнего королевства собственные земляные валы — это было отмечено мерсийским королём Кеолвульфом (821–823), который в грамоте, даровавшей землю архиепископу Вульфреду в 823 г., напоминал об обязанности разрушать такие укрепления.
