Эта морская экспедиция, снаряженная царицей Хатшепсут, является первым походом, о котором до нас дошли достоверные и обстоятельные сведения. Поэтому царице Хатшепсут по справедливости принадлежит первое место в морских анналах. Груз, привозимый из страны Пунт, состоял из золота, серебра, слоновой кости, черного и других ценных пород дерева, живых благоухающих растений в кадках, благовонной смолы, леопардовых шкур, женщин, детей и павианов двух пород. До сих пор, однако, надо считать невыясненным, был ли совершен этот поход египтянами, которые, хотя и обладали значительным внутренним речным флотом, но под религиозным внушением жрецов питали нерасположение и страх к морю, или же финикийцами, находившимися издавна в частых сношениях с Египтом. За финикийцев говорит то обстоятельство, что среди фресок недавно открытой в Фивах гробницы, относящейся приблизительно к той же эпохе (XVIII династии), имеются изображения подобных же кораблей, но с финикийской командой. Возможно, что это были наемники, подобные финикийцам-наемникам тирского царя Хирама, совершившим спустя 600 лет поход на кораблях Соломона в страну Офир и вернувшимся оттуда с подобной же добычей. Когда, целое тысячелетие спустя, около 600 г. до н. э., царь Нехо отправил флотилию для обхода кругом Африки, то команда вся была составлена из тех же финикийцев, а не египтян (Геродот, IV, 42), которые, казалось бы, могли к этому времени отрешиться от суеверного страха перед морем под воздействием греческого влияния, проникшего в Египет при царе Псамметихе.
При своем нерасположении к морю, египтяне предоставили свою торговлю финикийцам. На Ниле же цари издавна содержали военные суда, и еще в очень отдаленные времена египетский военный флот имел определенную организацию. Около 1600 г. до н. э. флот этот выступил активно для вытеснения гиксосов (союза хурритских и семитских племен), поработивших страну и обосновавшихся в дельте Нила. События эти отраженны в надписи на стеле царя Камоса (начало XVI в. до н. э.). Судя по этому источнику, флот использовался для рекогносцировки, для переброски и высадки войск. В надписи упомянуты названия нескольких кораблей. Сохранилась также надпись на стенах гробницы начальника гребцов Яхмоса, жившего при первых трех царях XVIII династии (начало – середина XVI в. до н. э.). Яхмос участвовал в нескольких кампаниях против гиксосов и кушитов, подавлял восстания на юге Египта. Перечислены названия нескольких судов, на которых он служил. Из надписи следует, что он неоднократно сражался на Ниле против вражеских флотов (упомянуты захваченные им в плен гребцы противника). Яхмос особо оговаривает те случаи, когда он сражался на суше – очевидно, основная его служба была связана с нильским флотом.
Рельеф Рамзеса III, около 1190 г. до н. э., из храма в Мединет Абу, изображает битву между египетским флотом и кораблями «народов моря» (филистимлян Библии). Сражение происходило где-то неподалеку от суши (в правом нижнем углу египетский воин добивает или берет в плен выбравшегося на сушу противника с затонувшего корабля), но определено сказать, где – в одном из рукавов Нила или у побережья Ханаана – невозможно. Египетские суда этого времени значительно отличаются от тех, что представлены на рельефах Хатшепсут. Это боевые корабли. Нос украшен головой льва, ахтерштевень прямой, а не изогнутый. Гребцы укрыты от вражеских стрел высоким фальшбортом. Палуб эти суда, очевидно, не имели. Натянутый между носом и кормой трос отсутствует – прочность корпуса, как и у сирийских кораблей с фрески 1400 г. до н. э., достигается за счет внутренней конструкции. Изменился и рангоут – исчез утлегарь, сократилось число штагов и топенантов рея. Реи уже не прямые, а слегка изогнутые. Мачта завершается смотровой площадкой. Появились гитовы – в том виде, в котором они затем существуют на протяжении всей античной эпохи. Это важное изобретение, позволяющее быстро подтягивать парус к рее, возможно, было сделано гораздо раньше, но здесь оно представлено впервые. Примечательно, что рангоут и такелаж египетских судов практически не отличается от вражеских. Корабли «народов моря» – эгейского типа, с прямыми угловатыми носом и кормой, нос украшен утиной головой.
Показано, вероятнее всего, внезапное нападение египтян на стоящий на якоре вражеский флот. Паруса вражеских кораблей убраны, гребцов с веслами не видно. Со стороны египтян действуют почти исключительно лучники. Воины народов моря, с круглыми щитами, в шлемах, увенчанных рогами или гребнем из перьев, размахивают мечами и копьями, но никакого метательного оружия не применяют. Два египетских корабля сблизились с противником. Стоящий на носу египетский воин поражает копьем противника на корме вражеского судна. Египтянин на носу другого корабля готовится пустить в ход булаву.
Эта морская битва мало чем отличалась от сражения на суше. Морская тактика, если вообще существовало такое понятие, могла сводиться только к внезапной атаке или к попытке рассеять строй противника и уничтожить его суда поодиночке. Единственным специфическим морским оружием того времени был абордажный крюк. Таран еще не был изобретен, и морские сражения сводились к абордажным схваткам.
Всего на рельефе показаны девять кораблей (4 египетских и 5 вражеских), так что о реальном соотношении сил в этом сражении, и, тем более, о численности египетского военного флота, говорить трудно. Из документов XV-XIV вв. до н. э., найденных в Угарите (городище Рас-Шамра в Сирии), известно, что этот сравнительно небольшой, хотя и богатый, город-государство мог выставить до 150 боевых судов (нет данных, впрочем, ни об их размерах, ни о численности команд). Египет, даже в период относительного упадка, вероятно, мог позволить себе гораздо больше.
Тот тип морского судна, который преобладал в Эгейском мире в середине II тыс. до н. э., по-видимому был заимствован кораблестроителями Леванта и Египта около 1400 г.. Фреска из гробницы Кенамуна в Фивах представляет торговые суда, пришедшие в Египет, судя по их экипажу (ченобородые моряки с крючковатыми носами), из Сирии. Они во многом напоминают корабли Хатшепсут (выступающие далеко над водой нос и корма, прямые фор– и ахтерштевни, пропущенные сквозь обшивку бимсы). Удерживающий корму и нос продольный трос отсутствует – прочность корпуса достигается, очевидно, за счет внутренней конструкции (шпангоуты, стрингеры). По росписи невозможно судить о размерах этих судов, однако обнаруженные в Рас-Шамре (Угарите) документы примерно того же времени свидетельствуют о том, что строились и довольно большие суда – на один такой корабль могло быть погружено до 450 тонн зерна.
Энергичные правители Египта, например Сети I (1290-1279) и Рамзес II (1279-1212), а также Нехо (609-594 гг. до н. э.), выстроили при помощи финикийцев, доставлявших необходимый лес, флоты на Красном и Средиземном морях. Об одном из преемников последнего царя, именно об Априи (588-569 гг. до н. э.) говорится, что он вел морские войны с жителями Тира, добился господства на море и обложил данью города на Кипре. Особенного значения в истории военных флотов египетский флот не имел, так как он не защищал ни торгового флота, ни морской торговли.
Египтяне с древнейших времен умели строить каналы, дамбы, возможно даже шлюзы на судоходных каналах. В «Поучении царя своему сыну Мерикара» (последний жил в XXII в. до н. э.) уже идет речь о каких-то крупных гидротехнических сооружениях (каналах или дамбах) в Дельте, которые служили препятствием для азиатов (сам текст «Поучения» был составлен, вероятно, в эпоху Среднего царства).
Аристотель (Метеорология 1.15) писал, что первым, кто проложил канал через Истм (Суэцкий перешеек) был «Сезостирис». Плиний Старший (6.33.165) также упоминает Сезостириса, как первого строителя канала между морями, а Страбон (XVII. 1. 25; и I. 2. 31) сообщает, что этот канал был построен им «еще до Троянской войны». Таким образом, античные авторы относили начало строительства канала к эпохе XII династии, к правлению одного из Сенусертов (Флиндерс Питри, правда, считал, что античные сведения о «Сезостирисе» на самом деле относятся к Рамзесу II, т.е. ко времени XVIII династии).
Знаменитые рельефы Хатшепсут в Дейр эль-Бахри также связаны с вопросом о канале. Вопрос же сводится к следующему: была ли, при отправке товаров в Пунт по Красному морю, необходимость сперва везти их по суше через Восточную Пустыню и уже только на берегу моря перегружать на суда? Ведь на рельефах те же самые корабли, которые изображены плывущими по Красному морю, затем показаны стоящими на Ниле рядом с Фивами. По этому поводу высказывались два противоположных мнения. Согласно одному из них (Брестед, Эрман), какой-то водный путь все же связывал восточный рукав Дельты с Красным морем уже при Хатшепсут. Другие же (Познер, Гарднер) считали, что никакого канала до эпохи Нехо (около 600 г. до н. э.) не было, а морские суда у причала в Фивах – плод воображения художника, символическое изображение успешно завершенной экспедиции. Тот факт, что ни на рельефах, ни в надписях в Дейр эль-Бахри нет ясных указаний на перевозку товаров по суше до Красного моря, они объясняли небрежностью художника, пробелами и сокращениями в описании маршрута экспедиции. В надписи, правда, несколько раз говорится, что экспедиция продвигалась «по воде и по суше», но ведь по суше мог проходить и конечный отрезок маршрута. Известно, что более ранние экспедиции в Пунт достигали этой полулегендарной страны сухим путем. Походы в Пунт предпринимались еще в самом начале III тысячеления до н. э., а около 2600 г. до н. э. египтяне уже вывозили оттуда золото. Впрочем, какую страну, или страны, египтяне Древнего царства называли Пунтом – «Страной Богов» – точно не известно. В разное время они могли называть так любые места на побережье Аравии или Восточной Африки. Но где бы ни находился Пунт царицы Хатшепсут, надпись из Дейр эль-Бахри никак не объясняет появление морских судов на Ниле.
