Алатырь
На море на Окияне, на свят-божьем острове на Буяне лежит бел горюч камень Алатырь…
Так или примерно так начинаются многие русские заговоры, и прежде всего — заговоры архаические, сохранившие для нас древние традиционные представления о мире и его «магической структуре». Мифологическое представление о «бел горюч камне» Алатыре дает нам ключи к пониманию значения камня в Традиции: в Голубиной Книге (по крайней мере, в тех ее вариантах, что сложились еще в домонгольское время) говорится, что «Белый Латырь камень всем камням мати»{16}. Иначе говоря, камень Алатырь, лежащий на «свят-божьем» острове посреди моря Окиян, и есть архетип, «первообраз» всех священных камней Европы.
Для того чтобы понять, почему древние святилища индоевропейцев почти всегда в качестве одного из основных своих элементов содержат камень (или его аналог), мы должны вспомнить, что такое есть само святилище. Благодаря работам современных исследователей-традиционалистов и тем знаниям, которые сохранили для нас живые ветви индоевропейской Традиции (например, индуизм), мы знаем, что храм в представлении язычника всегда есть imago mundi, «образ Мира»{17}. Иначе говоря, каждый храм — будь то огромное святилище в Арконе или Ромуве, или небольшое деревенское капище — каждый храм в символической структуре своей повторяет структуру Мира.
Если быть более точным, то следует сказать, что сакральное пространство святилища на магическом уровне воспроизводит пространство и время Мироздания (и потому обряд освящения храма всегда есть «проигрывание заново» мифологемы сотворения Мира), а ритуальный Центр святилища представляется «отражением» Центра Мира. В индоевропейской мифологии в качестве Центра Мира выступает либо Древо Мира, либо Мировая Гора, либо сочетание того и другого{18}. Каждый из этих двух архетипических символов может выступать в самых разных вариантах, но первооснова их всегда остается неизменной. Так, Древо Мира может представать в мифах и в обрядах как столб (таков, например, знаменитый Irminsul — священная колонна главного храма саксов, снесенная в 772 г. Карлом Великим{19}), как ветвь, лиана, росток и т. д. (вспомните, например, английскую сказку «Джек и бобовый стебель», где главный герой взбирается на небо по стеблю боба). В свою очередь Мировая Гора может быть представлена как остров (во многих древних индоевропейских языках понятия «гора» и «остров» вообще не различаются; такова, например, древнекельтская основа lon: London — «Твердыня-на-Холме», но Avallon — «Яблоневый Остров»{20}) или — как камень…
…Если мы задумаемся о том, как именно — с магической точки зрения — работают архаические русские заговоры, то мы увидим, что начальная, «вводящая» их часть, фактически, представляет собой построение «виртуального», как сказали бы сейчас, храма — т. е. воссоздание вокруг творящего заговор человека магической структуры Мира. Сам же заклинатель оказывается при этом в сакральном Центре Мира, у подножия Мировой Горы и Древа Мира:
Встану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду перекрестясь; умоюсь утреннею росою, утрусь тонким белым полотном и пойду из избы в двери, из дверей в вороты, под восточную сторону к Окияну морю. На том Окияне море стоит Божий остров, на том острове лежит бел горюч камень Алатр{21}…
И реальное святилище, и вступительная часть заговора служат одной и той же цели — восстановить связь человека с Центром Мира, поскольку именно там находится источник Силы, которой и оперирует индоевропейский маг или жрец:
…Камень Алатырь, никем не ведомый, под тем камнем сокрыта Сила могуча, и Силе нет конца{22}…
В некоторых сохранившихся заговорах присутствует мотив прямого обращения к этой Силе, иногда персонифицированной в странных (для современного обывателя) формах:
Есть в чистом поле Окиян море, и есть на Окияне море белый камень, и есть под белым камнем щука золотая — и перье золотое, и кости золотыя, и зубы золотыя. И прийди, щука, к рабу Божьему{23}…
И естественно, что обратиться к этой Силе, причаститься ее можно именно там, где находится ее источник — в Центре Мира — там, где возвышается Мировое Древо и лежит камень, отмечающий начало Всего.
За сим мы и возвращаемся к древним европейским святилищам, центром которых всегда были Камень и Дерево.
Здесь я позволю себе небольшое отступление. Пытаясь реконструировать и восстанавливать утраченные грани нашей собственной, европейской, Традиции, мы часто обращаемся к тем ветвям Традиции изначальной, которые «в живом виде» просуществовали дольше других, — и это разумно. Но, к сожалению, это обращение ограничивается, как правило, одним только индуизмом: здесь сказывается, вероятно, и общее «почтение» европейца к «загадочному Востоку», и тот факт, что именно к индуизму обращались многие исследователи Традиции, шедшие впереди нас: Эвола, Дюмезиль, Элиаде… Но сейчас многое меняется: мы открываем для себя новые источники знания о Традиции, источники, связанные с нашей землей. Мы признаем, наконец, что язычество в Восточной Европе не было прервано событиями X–XI веков; так, например, открытие И. Ф. Никитинским на Вологодчине языческого святилища, действовавшего вплоть до конца XVI века{24}, самым сенсационным образом подтверждает представление о существовании на Руси «двоеверия» в X–XVI веках. Мы вспоминаем, наконец, что в Восточной Европе есть государства, вплоть до конца XIV века остававшиеся официально языческими. Так не следует ли нам чаще обращаться к собственному «багажу» памяти?
Землей, где язычество дольше всего в Европе сохранялось как нормальная, а не преследуемая «законом» часть жизни, является восточная Прибалтика{25}. Именно по этой причине на страницах этой книги мы часто будем обращаться к языческой Традиции Литвы, в «живом виде» сохранившей многое из того, что было некогда частью общего достояния Европы. Здесь же мы вспомнили о Прибалтике затем, чтобы на живом примере проиллюстрировать то, что было сказано выше.
На территории современной Литвы и окружающих ее земель — там, где некогда лежали обширные земли балтов, — часто можно встретить небольшие святилища весьма характерного облика. Некоторые из них почитаемы до сих пор (иногда — под видом христианских священных мест), некоторые — давно забыты, и тогда набрести на них можно лишь случайно, в окрестностях бывших балтских поселений или хуторов. Очень простые по форме и очень глубокие по магическому «содержанию», они представляют собой древнее священное дерево (как правило, дуб) и лежащий под ним священный камень. Это — очень древняя форма простейших европейских святилищ, широко распространенная в Прибалтике{26}; однако и многие большие святилища создавались по той же схеме: ведь схема эта — не что иное, как отображение мифологического описания Центра Мира.
Одно из таких святилищ было обнаружено и описано нами в ходе Самбийской экспедиции 2002 года в западной части Калининградской области РФ (см. рис. 1.1.).
Сохранился датируемый 1704 годом рассказ ксендза Вильгельма Мартиния, в котором тот описывает балтский обряд на таком святилище. Приведем его здесь{27}:
На Жямайтийской стороне разросся дуб, и в пяти шагах от него лежал весьма большой камень. Недалеко от камня была воткнута длинная жердь не менее 8 саженей с большой охапкой злаков и трав, а на камне растянута козлиная шкура. У камня, на котором был ковш, наполненный какой-то жидкостью, стоял старый мужчина. Вскоре подошла пожилая красиво одетая женщина с большим кувшином. Старый мужчина взял кувшин, отлил немножко в ковш и стал молиться. Когда кончилась молитва, молодежь, твердо взявшись за руки, стали танцевать вокруг дуба и жерди. Их танец окончился, когда жрец (Waidelut) продолжил молитву, держа чашу в руке. Окончив молитву, он выпил чашу до дна и прикоснулся к жерди. Тогда к ней сбежались все собравшиеся, вырвали жердь из земли и тыкали ею охапку злаков и трав. Козью шкуру взял жрец за свою работу, а злаки очень бережно раздал собравшимся. Потом все сели вокруг дуба и камня, говорил жрец. Все сидели, опустив головы. Они благодарили своего бога, дающего им пищу, напитки и кров. Потом стали есть и пить, и это длилось до третьего дня.
Описывая традиционное святилище как imago mundi, а его осевой столб (дерево) — как axis mundi{28}, Мирча Элиаде приводит замечательный пример из области этнографии: в племени квакиутли (Британская Колумбия) юноши, проходящие обряды возрастной инициации в священном месте, восклицают: «Я нахожусь в Центре Мира»{29}. С этой функцией святилища — «переносить» человека в Центр Мира связано одно из очень распространенных названий «заметных камней» России: Конь-Камень.
