Эпохе арабского владычества посвящен ряд других памятников, некоторые дошли до нас только в позднейших списках. Это «Мученичество аргветских владетельных мтаваров Давида и Константина» и «Мученичество царя Арчила», а также «Повесть о мученичестве колайских отроков». Для них характерно соединение реальных фактов и вымысла. Сухие хроники монастырской повседневной жизни наполнены живым человеческим духом, по своему характеру они чисто грузинские и отдают должное человеческим слабостям.
Интересное собрание агиографических текстов, известное под общим заголовком «Жития сирийских отцов», было собрано и откорректировано грузинским католикосом Арсением II между 955-м и 980 гг. Сирийскими отцами называли 13 грузин-монахов сирийских монастырей, которые прибыли на Кавказ в разное время между концом V и серединой VI вв., когда на Ближнем Востоке начали преследовать монофизитов. Они принесли с собой правила и предписания сирийского и египетского монашества, которые стали внедрять в Грузии.
Несмотря на то что все сирийские отцы были отшельниками, их никак нельзя назвать мизантропами по своим взглядам. Так, например, святой Иасон Дзилканеци обязал своих прихожан запрудить реку Ксани, чтобы заставить ее течь через их город. Некоторые из отцов церкви были известны как любители животных. Иоанн Зедазнели приручил медведей, живших около его хижины, а святой Шио приручил волка и управлял ослами, которые приносили припасы в его уединенный грот.
Святой Давид Гареджели и его ученик Лука, жившие в пустыне, получали молоко и творог от прирученных ими трех олених. В подвале их пещеры находился ужасный дракон с налитыми кровью глазами, из его головы рос рог, с шеи свисала огромная грива. По молитве святого Господь послал молнию, которая испепелила дракона. Когда святой Давид (в этом мы видим еще один типично грузинский штрих) вознес к небу страстную молитву, возражая против подобного применения силы, Господь послал к нему ангела, чтобы тот подтвердил, что это не насилие, а воля Всевышнего.
Выразительные штрихи мы также находим в «Житии святого Григория Хандзтели», написанном Георгием Мерчуле в 951 г. Там рассказывается о епископе Захарии, которого раздражал черный дрозд, постоянно клевавший его созревавший виноград. Когда тот осенил дрозда крестом, он тотчас упал мертвый. Сожалея о своей жестокости, епископ снова осенил черного дрозда крестом, тот ожил и улетел обратно в свое гнездо.
Проницательный читатель может извлечь из этого «Жития» бесчисленные факты из повседневной жизни средневековой Грузии. Иногда они высказываются в скрытой форме. Например, в «Житии Серапиона Зарзмели» за критическими тирадами в адрес крестьян, недовольных поборами, которые с них взимает монастырь, в ропоте бедных земледельцев, оскорбленных богатством монастырей, отобравших лучшие земли и забывших заповедь о помощи бедным.
С сирийскими подвижниками связано начало грузинской историографии. Первыми памятниками данного жанра стали хроники, в которых повествование начиналось с рассказа о сотворении мира и человека, основанными на Книге Бытия и других подобных источниках, ощущаются отголоски иранской и армянской героической традиций. Ранние грузинские летописи, например книга Ефрема Мцире «Об обращении Грузии в христианство», составленная в VII в., сохранилась только в списке, датируемом 973–976 гг. Писатель собрал и систематизировал весь известный ему материал о процессе распространения христианства в Грузии. Основное внимание в нем сосредоточено на миссии святой Нины и связанных с ней событиях, которые происходили в Грузии в IV в. Между 790-м и 900 гг. Джуаншир Джуаншириани написал «Историю правителя Вахтанга Горгасала». Хотя в работах ранних историографов реальные факты всегда соединены с мифологическими, они ценны благодаря своей информативности и отражению деталей времени. В принадлежащей перу неизвестного автора хронике «Летопись Картли» рассказывается о начальном этапе истории Грузии.
Другая группа грузинских исторических сочинений относится к XI в., когда Смбат, сын Давида, составил историю и генеалогию дома Багратиона, пытаясь вывести их происхождение от Давида и Соломона Израильских. Возможно, примерно в это же время Леонтий Мровели (архиепископ Руиси) составил «Историю первых грузинских отцов и царей», в которой прослеживает историю Картли, начав с эпохи предшествующей грузинской истории и доведя ее до V в. До сих пор ученые не пришли к единому мнению о жизни и деятельности Леонтия Мровели — центральной фигуры в грузинской историографии
XI в. После открытия в 1957 г. убежища в пещере близ Трехви, построенного во время сельджукского вторжения, возник живой интерес к этой личности. Обнаруженная в этой пещере датированная надпись гласит:
«Я, Леонтий Мровели, тщанием своим построил эту пещеру ради иконы Господа Бога и в эти ужасные времена, чтобы укрыть детей собора в Руиси (жителей Руиси) во время опустошения, которое принес на нашу землю султан Алп Арслан в 286 г. Хроникона» (1066 г. от Рождества Христова).
Данная надпись, опубликованная с комментариями и соответствующими иллюстрациями Г. Гаприндашвили в «Бюллетене отделения общественных наук Академии наук ГССР» в 1961 г., доказывает, что Леонтий Мровели жил и работал не в VIII, а в XI в.
Несмотря на все сказанное, профессор К. Туманов и один или два других исследователя продолжают настаивать, что Леонтий Мровели жил именно в VIII в. Конечно, возможно, что в Руиси было два выдающихся архиепископа, которых звали Леонтий, но более логично отождествить Леонтия-историка с Леонтием-автором надписи в пещере Трехви, которые действительно были заселены около 1066 г., во время правления грузинского царя Баграта IV (1027–1072).
Хроники Леонтия Мровели, Смбата и Джуаншера стали основой и ядром для обширного исторического свода «Картлис цховреба» («Жизнь Грузии»), Со временем к ним добавляли новые работы, позволяющие сохранять хронологическую последовательность в изложении событий. Последняя редакция была сделала правителем Вахтангом VI в XVIII в., позже отдельные истории некоторых правителей и личностей были составлены в том же столетии сыном Вахтанга царевичем Вахушти (1695–1772).
Огромную роль в развитии грузинской литературы сыграли постоянные контакты с очагами христианства, благодаря которым в Грузию попадали памятники ранней христианской литературы и сочинения отцов церкви. Грузинские монахи основали монастыри и библиотеки во всех важнейших центрах христианского Востока, включая Палестину, гору Синай, Черногорию близ Антиохии, Кипр, а также гору Олимп, гору Афон, Бачково (монастырь Петрицони) в Болгарии.
Уже в начале 440 г. Петр Иберийский, богатый и набожный отпрыск грузинского царского рода, строил дома для пилигримов и монастыри в Иерусалиме и иудейской пустыне около Вифлеема. Позже он стал известен в связи с протестом против решений Халкидонского собора (451 г.). По мнению Э. Хонигмана и Ш. Нуцубидзе, именно Петр Иберийский является автором ареопагитских книг, то есть сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита.
Многие значительные произведения восточной литературы проникали в Грузию путем прямых переводов с арабского. Наибольшей популярностью пользуется «История Варлаама и Иоасафа», известная в Грузии как «Балавариани» или «Мудрость Балавара». В христианизированной форме эта книга содержит историю просветления Гаутамы Будды, принца Бодхисатвы, его великого самоотречения и его странствий. Она была популярна среди манихейцев Центральной Азии, от которых пришла в арабский мир. Затем в IX в. она была переведена на грузинский язык. Скорее всего, это сделал Исак Палестинский, подвижник Саввинской лавры близ Иерусалима.
По форме она представляет собой краткое изложение всех аргументов в пользу аскетической жизни и отречения от радостей этой жизни. Грузинская версия была переведена на греческий святым Евфимием Афонским (955—1028), затем с греческого на латинский и с него на основные языки средневекового христианского мира.
Местом действия «Балавариани», как и самой «Повести о Варлааме и Иосафе», является Индия, двор правителя Абенеса, прототипом которого является царь Суддходана, отец Будды. В начале рассказа он безутешен, потому что у него нет сына и наследника. Благодаря божественному вмешательству наконец у Абенеса появляется наследник, которому дают имя Иосаф.
Как предсказывает астролог и рассказывается во всех жизнеописаниях Будды, ребенок будет знаменит не в этом нижнем мире, а приобретет бессмертную славу на пути к правде. В соответствии с индийскими Джатаками данное предсказание было сделано брамином, который потом предсказал, что принц спасет мир, после того как он увидит четыре знамения, то есть старого человека, больного человека, мертвого человека и монаха.
В обоих версиях, как в индийской, так и в христианской, правитель предпринимает особые меры предосторожности, потому что боится, что хрупкая жизнь его наследника оборвется. Мальчика запирают в роскошном дворце, когда он выезжает, улицы очищают от всех калек, нищих и монахов. Однако правитель не может помешать своему сыну познать правду жизни и смерти, поэтому предсказания постепенно осуществляются.
