Новгородские ушкуйники, выражаясь терминами Льва Гумилева, были пассионариями, то есть людьми, пассионарный импульс которых превышал импульс самосохранения. Или, говоря русским языком, ушкуйники являлись героическими личностями, способными к самопожертвованию на пути достижения своих целей.
Для каждой нации — благо, когда энергия пассионариев направляется в полезное русло. В этом залог процветания нации и ее дальнейшего позитивного развития. Если пассионарии расходуют свою энергию вхолостую, бессмысленно гибнут или их выдавливают из этнической системы, то нация, теряя закваску, постепенно погружается в полусонное состояние и начинает клониться к упадку во всех сферах жизни.
Ушкуйничество на протяжении длительного времени выплескивало пассионарность за пределы Новгородской республики. Многие из ушкуйников гибли на чужбине. Это, конечно, не могло не сказаться на новгородском этносе. «Пассионарность рассеивается среди окружающих этносов, поднимая их активность, или уходит в никуда вместе с гибелью ее носителей — богатырей»{169}.
Бурная деятельность пассионариев-ушкуйников, пик которой пришелся на XIV век, не была направлена правительством Новгорода в созидательное русло, на пользу республики. Пассионарная энергия была понапрасну израсходована вдалеке от Новгорода. Сытое и богатое новгородское общество впало в дремоту, из которой его вывела в XV веке агрессия Москвы. Тогда Новгороду срочно понадобились пассионарии, но, увы, к тому времени в новгородском обществе они составляли уже ничтожное меньшинство.
Искусство Новгородской республики занимало одно из самых видных мест в культуре средневековой Европы. Великорусское искусство в значительной степени сформировалась в Новгородской земле. Новгородская республика на протяжении длительного времени была сокровищницей и хранительницей исконной, самобытной великорусской культуры. «В истории русского искусства средних веков (XIII–XV) Новгороду принадлежит первое место. Здесь сформировался и в наибольшей чистоте сохранился великорусский тип, вдали от татарской неволи и крепостного рабства. Здесь и сейчас фольклористы находят лучшие песни и былины, старинные костюмы и интереснейшие памятники деревянного зодчества»{170}.
Своей оригинальностью новгородская культура отличалась от культур и Запада, и Востока. «Для всего мира Новгород — это блистательный центр мировой культуры, не менее важный, чем многие города Италии. Это один из центров Проторенессанса, центр прославленной живописи и архитектуры. Его значение в том, что он оберегал Русь не только в военном отношении, но еще в большей мере в отношении культурном: от растворения в культурах Востока и Запада»{171}. Самобытность выделяла новгородскую культуру и среди культур других русских земель.
С начала XIV века разгорается борьба за первенство на Руси между Тверью и Москвой. «Новгород долго пытался отстаивать свою независимость от великокняжеской власти, используя соперничество Твери и Москвы. Именно поэтому в зодчестве, как и в живописи, Новгород продолжал идти своим путем, не только развивая старые художественные традиции, но и подчеркнуто противопоставляя свое искусство тем новым художественным движениям, которые возникали в искусстве Твери и Москвы»{172}.
* * *
Новгородцы были тонкими ценителями искусства. Их летописи, в отличие от других отечественных и зарубежных хроник, изобилуют сведениями обо всех хоть сколько-нибудь значимых событиях культурной жизни Великого Новгорода. «Я не допущу преувеличения, — писал Д. С. Лихачев, — если скажу, что основным героем литературных произведений Новгорода были памятники зодчества и живописи. Редкое крупное здание в Новгороде не имело легенды о своем возникновении, не имело своей истории, зафиксированных в летописи сведений о себе. А с другой стороны, редкое произведение новгородской литературы не было связано с теми или иными памятниками»{173}.
«Если мы внимательно присмотримся к новгородской письменности, то увидим, что вся она пронизана интересом к искусству… Ни в одной из литератур других русских областей писатели не выказывают себя такими знатоками строительного искусства, техники живописи»{174}.
В новгородской литературе существовал жанр, посвященный описанию далеких стран. Авторы так называемых «хождений» всегда подробно рассказывали о культурных достижениях других народов. В своих произведениях новгородцы-путешественники значительное место уделяли детальному описанию заграничных памятников искусства. При этом они проявляли удивительное художественное чутье и профессиональное знание мастеров.
«Историки литературы многократно отмечали в литературе Новгорода ее простоту, деловитость, отсутствие украшенности, любовь к бытовому просторечию, трезвый практический ум и здравость понятий. И действительно, сравнительно с литературами других областей литература Новгорода одна из самых простых, как просты и естественны памятники новгородского зодчества. Однако за этой внешней непритязательностью кроется настоящее чувство художников, ценителей искусства, умельцев и знатоков своего дела. Это была деловитость художников, делателей, зодчих, иконописцев, ремесленников, для которых искусство было делом жизни. В их подходе к памятникам искусства чувствуется профессиональная заинтересованность и настоящее их понимание»{175}.
О русской средневековой живописи сейчас в основном судят по образцам новгородского искусства. «Почти половина памятников русской живописи XI–XV веков, о происхождении которых мы можем судить с большей или меньшей уверенностью, — новгородские»{176}. Иконы, написанные новгородскими мастерами, являются украшением лучших музеев мира. Тысячи людей во многих странах знакомятся с достижениями древнерусской культуры именно благодаря этим образцам новгородского искусства.
«Живопись — эта та область, в которой наша раннесредневековая художественная культура превосходила западноевропейскую. Западные средневековые соборы, романские и готические, применяли живопись в ограниченных размерах. Русские, как правило, непременно декорировались мозаиками или фресками. Новгород в XI–XII веках был уже одним из крупнейших русских художественных центров. Начиная с самого древнего памятника, каменного Софийского собора, декорированного и мозаичной, и фресковой живописью, почти все новгородские соборы и церкви… украшались стенною росписью»{177}. Эта тенденция была продолжена и в последующие века. Причем художественное мастерство выполнения фресок, по словам академика Лихачева, не имело себе равных. «По мастерству исполнения, по изумительному обилию и сохранности образцов новгородские фрески второй половины XIV века не имели себе равных в Европе. Живопись эпохи Предвозрождения была представлена в Новгороде лучше и полнее, чем в самой Византии или в Италии… Всемирную известность получили новгородские иконы второй половины XIV–XV веков»{178}. Можно только предполагать, какой еще высоты достигло бы новгородское искусство, если бы не погром, который пережил Новгород после присоединения к Москве. В XVI веке в Новгороде еще создавались неподражаемые шедевры искусства, но к XVII веку этот источник древнерусской культуры иссяк окончательно. Все его великие достижения становятся лишь памятниками русской православной цивилизации.
Издревле новгородцы по всей Руси славились как самые искусные плотники. Новгородские мастера создали немало архитектурных шедевров из дерева. Одними из первых на Руси новгородцы освоили и строительство из камня. Так, в 1044 году новгородский князь Владимир Ярославич возвел каменные стены центральной крепости Новгорода — Детинца. В 1045 году он же заложил первый каменный храм — Святую Софию.
«Детинец и София стали навсегда центром города, его самой монументальной и характерной частью. Зодчие начала XII века стремятся уравновесить в городской застройке грандиозные, доминирующие над городом массы Софии»{179}. В это время были построены и другие монументальные здания храмов и монастырей. В XII веке немногие крупные европейские города могли соревноваться с Великим Новгородом в области архитектуры. В инженерно-строительном искусстве новгородцы также занимали ведущие позиции. Так, мост через Волхов был в свое время крупнейшим в Европе.
В последующие века новгородцы при строительстве города бережно придерживались гармоничной архитектурной композиции и демонстрировали всему миру умение «архитектурно согласовывать между собою строения, раскинутые на огромных расстояниях друг от друга»{180}.
