Пораженный видением, мурза, принял во святом крещении имя Захарии и стал основателем династии Годуновых. Предки Бориса Годунова вполне могли называться Захарьиными, как и Романовы, ведущие свой род от Захария – отца царицы Анастасии…
Выходцы из Золотой Орды Захарьины-Годуновы сошлись с выходцами из Пруссии Захарьиными-Романовыми в смертельной схватке за русский трон.
Случайно – случайно ли? – монастырь, основанный предком Бориса Годунова, на месте явления ему святого Ипатия, и сделавшийся родовой усыпальницей Годуновых, был, подобно деревеньке, подарен Филарету Романову Григорием Отрепьевым. Сейчас в монастыре откармливалась после московского сидения инокиня Марфа и ее родственники Салтыковы.
Произошла некая мистическая подмена…
Понимали ли это участники действа, происходившего 14 марта 1613 года, когда посольство, сопровождаемое крестным ходом, при стечении народа, отправилось в Ипатьевский монастырь просить Михаила на царство?
Это не так уж и важно…
Мистическая подмена совершилась, и все происходило как бы в независимости от воли отдельных людей. Сценарий действа в точности повторял призвание на царство Бориса Годунова…
«Всяких чинов всякие люди бьют челом, чтоб тебе, великому государю, умилиться над остатком рода христианского, многорасхищенное православное христианство Российского царства от растления сыроядцев, от польских и литовских людей, собрать воединство, принять под свою государеву паству, под крепкую высокую свою десницу… – звучали вычитываемые с бумаги слова. – А если государь станет рассуждать об отце своем митрополите Филарете, что он теперь в Литве и ему на Московском государстве быть нельзя для того, чтоб отцу его за то какого зла не сделали, то бить челом и говорить, чтоб он, государь, про то не размышлял: бояре и вся земля посылают к литовскому королю, за отца его дают на обмен литовских многих лучших людей».
Согласно сценарию, и Михаил, и инокиня мать отвергли предложение послов. Инокиня Марфа заявила, что московские люди «измалодушествовались» и ее сыну на таком государстве править не под силу.
Вслушиваешься сейчас в речи, прозвучавшие четыреста лет назад, и видишь, что далеко-далеко, на три столетия вперед, улетали эти слова. Так получалось, что не о сыне Михаиле, согласно сценарию, плакала инокиня Марфа, а своем далеком праправнуке, которому предстоит упасть под выстрелами, хлещущими из чекистских револьверов в подвале дома Ипатьева…
Далее по сценарию следовала сцена плача народного, в точности списанная с происходившей во время выборов Бориса Годунова в Новодевичьем монастыре сцены. Долго, как и было записано в сценарии, послы «уговаривали» государя и его мать; наконец Михаил дал свое согласие, а мать благословила его, и Михаил принял царский посох…
Почти буквальный повтор сценария избрания на царство Бориса Годунова был не случайным. Организаторы приглашения стремились подчеркнуть, что избрание Михаила столь же легитимно, как и избрание на царство Годунова.
У царя Василия Шуйского такой возможности не было – и вот, преданный своими боярами, забытый всеми, он умер в тюрьме под Варшавой, а через несколько дней умер сидевший в соседней камере его брат – Дмитрий…
Михаил умер, передав престол сыну – Алексею Михайловичу…
И много царей и императоров из семьи Романовых сидело на русском престоле, но конец династии был таким же, как у Годуновых. Впрочем, мы уже говорили: то, что произошло в восемнадцатом году в доме Ипатьевых, в Ипатьевском монастыре и было определено…
Разве случайно житие святого Ипатия, в память которого и был основан мурзой Четом монастырь, повествует, что после уничтожения Святителем страшного змея [31] он был убит злыми последователями учения Новата.
Они устроили ему засаду в узком проходе на краю горной пропасти и на берегу болота (почти уральский пейзаж!). Как только подошел святой Ипатий к тому месту, они напали на него внезапно, устремившись подобно диким зверям, и, сильно изранив его, сбросили с высокого берега в болотную топь.
Святой, оставшись едва живым, простер руки немного кверху, и, возведя очи на небо, молился за убийц своих, говоря:
– Господи! Не поста в и им греха сего…
И когда он так молился, говорит святитель Димитрий Ростовский, одна злая женщина, держащаяся Ариевой ереси, взяв увесистый камень, ударила им святого сильно по голове и убила его. Святая душа Ипатия, тотчас отрешившись от тела, отошла ко Господу. Убийцы, взяв тело святого, скрыли его в находящейся близ того места пещере.
Но их не замедлила постигнуть кара. На женщину напал нечистый дух. Она непрестанно била себя в грудь тем самым камнем, которым убила святителя… Другие мучители тоже сделались бесноватыми и сильно страдали, подобно большевикам в тридцатые годы….
Между тем, земледелец, которому принадлежала пещера (он хранил здесь солому), ничего не зная о совершенном убийстве, пришел за подстилкой для скота и вдруг услышал голоса поющих в пещере ангелов. Землевладелец разрыл солому и нашел зарытое в нее мертвое тело святого епископа Ипатия…
Когда жители города Гангр погребали своего пастыря, женщина-убийца следовала за телом и тем самым камнем, которым убила святого, била себя в грудь…
Странным образом эти картины первых веков христианства перекликаются с тем, что происходило в нашей стране в минувшем веке…
Впрочем, пока еще в нашем повествовании далеко до этого, пока еще Романовым только предстоит уничтожить самим в себе страшного змея, и на это уйдут долгие века…
7
«По прежнему и по этому нашему указу велите устроить нам Золотую палату царицы Ирины, а матери нашей хоромы царицы Марьи, если лесу нет, то велите строить из брусяных хором царя Василья; вы писали нам, что для матери нашей изготовили хоромы в Вознесенском монастыре, но в этих хоромах матери нашей жить не годится»…
Это, кажется, самое первое распоряжение нового царя…
Сохранился портрет монахини Марфы, которой негоже было жить в хоромах в Вознесенском монастыре.
Низко опущенные брови… Крупный, с горбинкой, нос… Сжатые в недоброй полуусмешке губы…
Это не просто лицо монахини Марфы, урожденной Ксении Ивановны Шестовой, это лицо новой власти…
«Сделавшись царицей, – пишет С.Ф. Платонов, – Марфа взяла весь скарб прежних цариц в свои руки, дарила им боярынь, стала жить совершенно по-царски и занималась больше всего религией и благочестивыми делами как царственная монахиня; но имела также громадное влияние на дворцовую жизнь, направляла ее, выдвигала наверх свою родню, ставила ее у дел и тем самым давала ей возможность, пользуясь покровительством всесильной старицы-царицы, делать вопиющие злоупотребления и оставаться без наказания. В числе ее любимой родни были и Салтыковы (племянники царицы. – H.K.), знаменитые своими интригами в первые годы царствия. Но изо всех креатур старицы Марфы, умевших устраивать свои дела, ни одного не являлось такого, который мог бы устраивать дела государственные и дал бы твердое направление внутренней и внешней политике».
Насколько мелочной и ничтожной была эта власть, видно по интригам Салтыковых…
Не то дивно, что они сумели расстроить свадьбу бесхарактерного царя Михаила с Марьей Хлоповой, а причина, из-за которой они поступили так…
Во время следствия, проведенного много лет спустя, Гаврила Хлопов, дядя Марии, рассказал, как произошла ссора.
Дело было в Оружейной палате Кремля… Царь рассматривал турецкую саблю и хвалил ее, а глуповатый Михаил Михайлович Салтыков сказал:
– Эка невидаль… И на Москве государевы мастера, коли приказать им, не хуже сделают!
Государь попросил Гаврилу Хлопова стать судьей в этом споре.
– Скажи! – сказал он. – Сделают ли такую саблю на Москве…
– Сделать-то сделают… – ответил Гаврила. – Только не такую…
– Ты ничего не смыслишь в этом, – в сердцах сказал Салтыков, – поэтому и говоришь так…
Гаврила Хлопов не удержался и тоже ответил Салтыкову грубостью. Слово за слово, возникла перебранка, а за нею и ссора, в результате которой и пала невеста царя. Перед венчанием Салтыковы обкормили ее сладостями, а когда девицу стало тошнить, призвали врача и объявили, что невеста неизлечимо больна. Вместо венца несчастная девушка вместе с родней была сослана в Сибирь.
Тем не менее, начало правления царя Михаила ознаменовано событиями, которые, помимо прямого смысла, несут в себе глубокий символический смысл и могут служить своеобразной метафорой к правлению всей династии Романовых…
В самые первые месяцы нового правления освободителю Москвы князю Дмитрию Пожарскому было решительно указано на его место.
Дума тогда сделала расчет, который, как говорит В.О. Ключевский, велся просто: «Пожарский родич и ровня кн. Ромодановскому – оба из князей Стародубских, а Ромодановский бывал меньше М. Салтыкова, а М. Салтыков в своем роде меньше Б. Салтыкова – стало быть, кн. Пожарский меньше Б. Салтыкова»…
