Ознакомительная версия.
Князь Ингварь Ингваревич был в то время в Чернигове, у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского, сохранен Богом от злого того отступника и врага христианского. И пришел из Чернигова в землю Рязанскую, в свою отчину, и увидел ее пусту, и услышал, что братья его все убиты нечестивым, законопреступным царем Батыем, и пришел во град Рязань, и увидел город разоренным, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми, город разорен и церкви пожжены, и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято. Увидел князь Ингварь Ингваревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как сладкий орган звучащий. И от великого того крика и вопля страшного пал на землю, как мертвый. И едва отлили его и отходили на ветру. И с трудом ожила душа его в нем. Кто не восплачется о такой погибели, кто не возрыдает о стольких людях народа православного, кто не пожалеет стольких убитых великих государей, кто не застонет от такого пленения?
Разбирая трупы убитых, князь Ингварь Ингваревич нашел тело матери своей великой княгини Агриппины Ростиславовны, и узнал своих снох, и призвал попов из сел, которых Бог сохранил, и похоронил матерь свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и песнопений церковных: сильно кричал и рыдал. И похоронил остальные тела мертвых, и очистил город, и освятил. И собралось малое число людей, и немного утешил их. И плакал беспрестанно, поминая матерь свою, братию свою, и род свой, и все узорочье рязанское, без времени погибшее. Все то случилось по грехам нашим. Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее — только дым и пепел; и церкви все погорели, и великая церковь внутри изгорела и почернела. И не только этот город пленен был, но и иные многие. Не стало в городе ни пения, ни звона; вместо радости — плач непрестанный. И пошел князь Ингварь Ингваревич туда, где побиты были нечестивым царем Батыем братья его: великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, брат его, князь Давыд Ингваревич, брат его Всеволод Ингваревич, и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство, и удальцы, и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они все на земле опустошенной, на траве ковыле, снегом и льдом померкнувшие, никем не блюдомые. Звери тела их поели, и множество птиц их растерзало. Все лежали, все вместе умерли, единую чашу испили смертную...»
Несколько раз летописец указывает на то, что беда обрушилась на русскую землю «за грехи наши». О каких грехах идет речь, многим не понятно. Поясним: уверенности в победе будет гораздо больше, если противник деморализован. Еще больше уверенности вселяет деморализация тылов противника. Этот процесс запускается задолго до начала боевых действий. Его главная цель — подрыв морали, уничтожение совести, раздробление общества. Коррупция, наркомания, извращенцы и предатели — типичные продукты процесса деморализации тылов противника. Их активный рост— главный показатель подготовки к агрессии против страны. Вот про эти грехи и пишут летописцы. Оглянитесь вокруг и вы увидите, что в России этот показатель зашкаливает.
Прочитайте нижеприведенный фрагмент Хроники Литовской[17]. Из него вы узнаете, кто и как заселил берега Немана и его притоков. Оказывается, несколько благородных семейств Римской империи, укрываясь от непредсказуемого поведения императора Нерона, нашли себе новую родину— на берегах Немана. Описание поисков места жительства содержит любопытные нюансы — отголоски более реальных событий. Например, обозначено направление заселения берегов Немана со стороны Балтийского моря. Обращает на себя внимание и тот факт, что подробная белорусско-жемойтско-литовская история начинается лишь после тевтонско-ордынского захвата водных транзитных путей, т.е. с середины XIII века. Текст оригинальный, но читается легко, тем более, что «кройника великая из розных многих кройникаров диалектом руским написана».
ХРОНИКА ЛИТОВСКАЯ Й ЖМОЙТСЬКА
Вывод и начало о Великом княжестве Литовском и Жмойстком, откель возмоглися и пошли.
Указал исмы здесь уже достатечне и довод не, в котрых краинах свђно сынове Ноевы и потомкове его осђли вывелисмо тоже певную енелогию народов розмаитых, начала и розмноженя их, здесь уже о литовском славном и жомойтским народђ откол бы певныя и достатечныя начала и розмноженя их было за помочю божею речь нашу почнем. Летописцы литовские некоторые так провадят речь о пристю Палемоновом зе Влох к Жомонди и к Литвы. Произошло втђлене сына божия през духа святаго с пречистой девы Марии вот началу свђно 5508 лђно. А оного времени было барство Римское под цесаром Августом бы который Римом и всђм свђтом пановал, яко написано есть, иж во время Августа цесара сын божий втђлился, а во время Кира второго цесара по Августђ распят бысть для спасения нашего, и воскрес и вознесеся на небо, отколь мает прийти судить живых и мертвых. А по смерти Кировой был Гайя цесаром а по Гайи Клавдий а по Клавдию сын его Нерон; так был окрутный же и власную матку свою и научителя своего Сенеку без причины казал забить и килкокрот казал мђсто Рим зажечь не для чего иншого, тылко, абы сия на огонь смотрђл и тђшил.
Княжатом и господином римским и всей речи посполитой великие кривды и притеснения чинил, а так кождый подданый для великой окрутности его не был маетковь и здоровя своего безпечен. И так многие, побросав маетности свои, утекали к инших панств, ища покоя. В то время один княжеская римское, Палямон, Неронов повинный, зобравшися с жоной и дђтми своими и поддаными зо всђмы скарбы, из которым было о пятьсот из вот шляхты римской, также из жонами и дђтми, взяв с собой едного австронома, пошли в окрутах морем, ища собђ мђстца подходящего, где бы мђлы поселиться и проживать у покоя. А между той шляхтой были четыри домы найвышшии: первый из гербу Катовруса Доспронгус, второй из гербу Колюмнов Просперце Спримнус, Корсинус и Улиянус и Гектор из гербу Рожей. И так оный немалый время по мору ходя, пришли в Межиземское море и дошли реки Кисага, а той рекой в самое море Окиян (мает быти море Балтицкое Венедицкое) а морем Окияном вышли к устя реки в Корлянского моря где Немен рђка в тое море, упав (недалеко вот Клойпеды или Ланела замку велми оборонного пруского), к мора Балтицкого или Венедицкого впадает. А потом Немном вошли в море Курляндское или Немново, а то для того зовется ижь Немен в тое море Курляндское впадает дванатцетма мђсци а кождое называют своим прозвизском между которыми называют едно усте Гексия. Оны пошли ку горђ против воды ажь дошли к конца Немна и пришли к рђки Дубасы а идучи рекой Дубасой, нашли над ней горы высокие и дубровы пенкныи, розмаитыми обфитостями наполненыи и звђру розмаитого рожаю: туров, зубров, лосей, еленей, серн, рисев, куниц, лисов, быђлок, горностаев и иншого рожаю звђру также в рыбах великую обфитость и дивных рыб из моря. И посадились над тыми реками, Немном и Дубасой, и начали сия размножат, а тое мђстце между тыми реками велми им нравилось, и назвали ту землю Жъмонт вот розмноженя. Другие тежь лђтописцы о пристю влохов в тыи полночный стороны так поведают, же для срогого и окрутнаго войска Аттили, короля венгерского, которое называется Бичь Божий. Тот веб заходныи краины и иншие моцные барства саблей и огнем в то время бурил, и для того тот Палямон княжеская из сената римского из пятию сот шляхты римской и с предречеными четырми фамилиями в тые крэи полночные прижеглевал, но то найболше уходячи срогости Нероновой и тирана, которого тиран над иншие было плюгавое, же матку свою власную роспорол, хотячи выдать, где лежал Сенеку, учителя своего, у ваннђ зарезал; вся речь посполитая Римская пред им дрожала. Скарбы свои спросными збытками потратив, удался на драпђзство, мордуя богатых, где о них чул, сђть из едвабу едну, а другую из злота тянущегося казал уробити и, егда где к болоту пришедши, ловил рыбе хоть их там болото тое николи не выдало, бы сия тылко волы тиранской досыть стало. Рим казал жечь абы глядячи тђшился, приятелей и кревных своих всђх вытратил, Петра и Павла, святых апостолов христовых стратил верных преследовал палацы коштовные римские ламал и опять будовал. А так Паламон, осевши в тых краях, яко сия уже рекло, сплодил трох сынов, Боркуса, Куноса и Спера; тые теды по смерти отца своего Жомойтскую и Корсовскую землю поделили. Боркус, сын старший, взял удђл свой над Немном. Там где рђка Юра к Немна впадает, на устю, заложил замок, которому дал имя Юрборк сложив имя рђки Юры из своим именем Борк, для славы вечной. Сын средний Кунос над Немном, где к него Вилия впадает рђка, збудовал замок, которого вот своего имени прозвал Кунос; потом тот замок Кунос прозвано Ковно, и до сего времени зовут его так. Борк, начав вот Юры рђки вплоть до мора Пруского и Курляндского краинами владел. Спера, третий сын, с людом своим удался далей вот братов ку всходу слонца и на полудне, перебыл Невяжу, Сервету и Швету рђки, найшол мђстце над озером, пущами, реками и розлогами вдячное и красное, збудовал замок и мђсто и назвал его Спера. А так между Невяжею, Серветой и Шветой реками угрунтовал собђ осады. Доспронгус товарищ Палямонов патрикий или отчичь княжат римских, тягнул далђи с людом своим над Швету реку там нашол взгорок вынеслый в положеню роскошном и збудовал на нем замок, а второй замок нижший и Волкомирой назвал. Откол бы тое имя и назвиско вросло, немаш певной ведомости; и написался оный Доспронгус княжатем Девялтовским; а господствуя в Волкомирђ угрунтовал осады свои ажь под Вилию рђку. А гды потом Борк умер, без потомства умер. Спера, брат младший его, на мђстце его вступил и пановал, а господствуя много лђт в Юрборку, также без потомства умер. Подданный его, ведлуг римского звычаю, совершили эму яко господину погреб учтивый, сожгли его над Сперой озером, вот него прозваним, потому что там поймал был времени едного рыбу великую с едным пэром, котрая вздлужь была на локоть пять. И зобравши попел, и в напитке вложивши, спрятали в землю и поставили там же балван Спери на славу князя своего, которого балвана за бога вплоть до часов Ягеллиовых хвалили. А гды так два братия княжата без потомства умерли, Кунос середний на князства обоих братов за позволением и голосом обоего посполства вступил и двух сынов сплодил, старшему дал имя Кернос, а молодшему Гимбрутус, и поделил их при животе: Гимбрутусу в Жмойти, а Керносови вот Невяжи вплоть до Вилии пановане дал. И так Кернос Литовское, а Гимбрутус Жъмонтское в сполной братерской милости и згодђ по смерти отцевской расширили барства. Еднак же тот народ литовский през время долгий вот началу своего панованя незначный был. Русь мђла над ними звђрхность и трибут вот них отбирала, а меновите: всђ пануючии княжата киевские землђ Руской монархии отбиралы вот них в данђ веники и лыка на воровки а то для недостатку и неплодности землђ котрая еще не была выправна, и абы толко монарха руский свою зверхность над ними оказовал. Аж потом Мендок и Витен из Гедимином, преславные и преважные оных панств княжата, взяв пред себя оный прирожоный свой анимуш, и долго оное ремесло рицерское, порохом припалое, из земли поднесли, начали сия из ига руского, которое сия было из аптецессаров их, зачало выбивати княжатом руским. И так силными были, же не тылко иго их из себя зскинула Литва, но тежь оных самых к тому же привели, же им муссђтрибут ли, или дань, през время долгий давать а звлаща в тые часы, гды сами между собой княжата руские погибали воюючися, а до того нельзя вот татар ажь до основания знищеныи и вытраченыи. Потым, гды в Литвђ люду великия личба размножилась, начали переходить за рђку Вилию в Завилийскую землю, котрую на то время княжата руские держали, и там жмойт в пустынях осажатися начала. В тот же Литвђ Кернос замок заложил и мђсто над рђтворю Вилиею збудовал и вот своего имени Керно намђнил. Потом Кернос, имея частый наезды в Вилийской осадокђ вот князей руских, умыслил моцью отбитися, а, случив войско свое литовское Завилийское с братом Гимбрудом, князем жмойтским тягнул у руские барства ку Берестю, которого теперь зовут Литовским (а на то время належал к князства Полоцкого), а там волости руские окрутне сплюндровавши, здобычи и плена набрали без отпору, а потым к самому Полоцка, здобычи к своих литовских яскинь отславши, тянули. Котрое то Полоцкое князство все сродзе сплюндровали и люда велми много руского в плен забрали. А тое сия Литвђ и Жмойди в то время зс тоей причины в Руси везли, гды половцы из народа готтов также побратимове литовские, из княжатем своим секал руские князства, по двакрот бурили, яко о том выйшей сия описало. Сами тежь княжата руские сполне собђ очи лупили аж Болеслав Смелый, кроль полский, Изяслава на Киев силой впровадил, и были на то время в Руси великие страхи и ростирки для внутрной войны, иж из десперации всђ хотвут лиђкать; в то же время Полоцкое и иншие князства руские смђле литья воевала. Потом Гимбрут, Керносов брат, князь жмотский умер а зоставил по собђ сына Монтвила. Монтвил, зоставши по отци своем, мешкал в Ковнђ и сплодил сынов трох, Ердвила, или Радивила, Немена и Викента. Князь тежь Живынбуд сын Деспронгов, мешкал на Девялтовђ и Волкомиру. О Волкомиру, для чего сия назвал тот огород. Дорого в начале оседлости зго не ознаймилем теперь ознаймую: же гды Даспронгус пришол на тые мђста где его збудовал, великую великость знайшол волков. Котрыи то волки согласно, живя из быдлом, конми, овцами доспронговыми, жадной шкоды не чинилы в его добытку так, иж и леговиска свои имея, плодились между ими и ходили между овцами, как овечки. И для того, имея мир Доспронгус вот них, назвал мђсто Волкомирь. А так тыи четыри княжата, кождый в своем удђли проживали сполне в великой згодђ и милости. Кернос зас, князь литовский, не мђл сынов, тылко одну дочь, а не имея дђдича по собђ дал дочь свою в малженство Живинбуду Доспронговичу и злецбл эму все князство Литовское, и в настоящий момент Живинбуд на Кернов из Девялтова препровадил сия и пановал приличное. Кернос, гды умер тђло его сожгли ведлуг обычаю поганского а порох зобравши спрятали в труннђ под лђсом, а по смерти его Живинбуд Девялтов, Вылкомир и Керно осђл, по смерти тесть своего, а из Монтвилом, княжатем жмойтским, в приязни статечной жили на своих панствах перестаючи, руским княжатом на неприятеля помогали, волости мазовецкие наежджали, здобычи и плен выводили, и с того питались. А гды в Руси видели несогласие и на выбите из их моцы имея погоду, часто наежджали на их барства и лупы брали, и к лђсов густых как к замку утекали, и если их русь, гонячи, в полю не догнали, то уже в лђсах и болотах гнать их надаремно, гды жь на островах и озерах, и в лесных яскинях прятались, как в найлђпших ларях. А строи их — все звђринные скуры и маетность — на собђ что могл носить; домы их были — кучка плетеная, дором простым накрытая боты их из лык, а звђринный лоб обълупленый — вместо шапки на голову клали, а гды в Руских землях достали с пълуга лемешов, то на довгие киђ волочни наделав, осадили и к стрђл тежь желђзец или шил набивали; о смерть мало заботились. Перевозы тежь фортелныи мђли: лоди и челны из скур зубровых странное зшиваных, а швы тые для воды, абы не протекала в челны, натирали лоем, а гды где мђиз войском ли тянуть, то и лоди тыи с собой везли и тянули и скоро на воды глубокий приходили, в тых лодях возились, а коны вплавь вели. Так Живинбуд, господствуя в Литвђ на Кернове старался уставичне, абы внучки его могли заживать панованя отчистого литовского спокойне, и для того всђ их справы простовал ко войнђ потому что през добрую войну покой бывает.
Ознакомительная версия.
