Этот рассказ очень напоминает несколько измененную историю Овейна.
Фруассар передает свой разговор с сэром Уильямом Лизлом, побывавшим в Чистилище. «Я спросил его, что это за пещера, называемая Чистилищем Святого Патрика, и правда ли то, что о ней говорят. Он ответил, что такая пещера, без сомнения, есть, поскольку он сам и другой английский рыцарь посетили ее, в то время как король находился в Дублине. Они спустились в нее с заходом солнца, провели там взаперти всю ночь и вышли только утром следующего дня. Тогда я спросил, видел ли он странные и необъяснимые вещи, о которых столько рассказывают. Он ответил, что, как только он и его спутник вошли в пещеру, их будто бы окутал какой-то горячий пар и так странно подействовал на их головы, что они вынуждены были опуститься на каменные ступени. Посидев так некоторое время, они почувствовали, что начинают погружаться в сон, и проспали до утра. Я поинтересовался, что же они видели во сне и в каких местах пребывали. На это он ответил, что им снились чудесные сны, совсем не такие, как обычно, но, покинув с рассветом пещеру, они вскоре совершенно забыли, что же им привиделось, из чего он заключил, что все это было не более чем игрой воображения».
Следующим, кто поведал нам о своем паломничестве в Чистилище Святого Патрика, был Уильям Стаунтон из Дарема. Произошло это в 1409 году, в следующую после праздника Святого Креста пятницу. Рукопись, в которой описаны его видения, хранится в Британском музее. Большую ее часть уже процитировал в своей работе господин Райт; я же приведу только несколько отрывков, изложив их на более современном языке.
«Я вошел внутрь в сопровождении процессии; настоятель и монахи горячо молились обо мне. Меня научили молитве Jhesu Christe, Fili Dei vivi, miserere mihi peccatori и велели читать ее всякий раз, когда я почувствую присутствие духа, злого или доброго, или услышу любые звуки, могущие напугать меня. Первое слово этой молитвы начертали у меня на лбу». Оставшись в одиночестве, Уильям вскоре уснул. Во сне ему явились святой Иоанн Бридлингтонский и святой Ив, которые стали его проводниками по Чистилищу. По мере их продвижения вперед выяснилось, что Уильям виновен в преступлении против Святой Церкви и он не может идти дальше, не очистившись от этого греха. Обвинение было предъявлено сестрой Уильяма, преградившей им путь. «Перед вами обвиняю я своего брата, находящегося здесь. Ибо человек, который стоит рядом со мной, любил меня, и я любила его, и я была бы ему законной женой, а он мне мужем, как повелел Господь и как учит Святая Церковь, и дала бы я жизнь еще троим, если бы брат мой не воспрепятствовал нашей свадьбе». Святой Иоанн спросил Уильяма, отчего он не дал соединиться двум любящим друг друга. «Говорю тебе, ни мужчина, ни женщина не вправе мешать никому сочетаться узами брака; хотя бы муж вел свой род от пастухов, а жена от королей и императоров, или он был бы знатного происхождения, а она низкого, если они любят друг друга; кто помешает им, тот согрешит против Господа и Святой Церкви и перенесет много страданий». Огорченный этим вопиющим прегрешением, святой Иоанн показывает Уильяму пылающий костер, в котором горят люди в нарядных одеждах. «Некоторые были в золотых ожерельях, другие в серебряных, на третьих были богатые пояса из золота и серебра; были такие, одежды которых украшены серебряными бубенчиками, женщины в платьях с длинными шлейфами, с диадемами из золота, жемчуга и драгоценных камней на голове. Я увидел, как загорелись на них все эти красивые ожерелья, перевязи, пояса, как нарядные одежды превратились в отвратительных гадюк, драконов и жаб, жалящих, кусающих, пьющих из них кровь, увидел, как сквозь каждый серебряный бубенчик бесы забивают в их плоть раскаленные гвозди. Бесы сдирали кожу с их плеч и срезали ее, горящую; от платьев женщин они отрезали шлейфы и сжигали у них на голове, некоторые несчастные отрывали горящую ткань вместе с носами, ушами и губами. Я видел также, как драгоценные диадемы превратились в огненные гвозди, и бесы огненными молотами забивали их прямо в головы». Это была кара, постигшая тщеславных и гордых людей. Затем ему показали другой костер; там бесы вырывали людям глаза и заливали в глазницы расплавленную медь и свинец, отрывали у них руки, ноги и ногти и опять припаивали. Такая судьба ожидала сквернословов. Уильям увидел множество таких костров, где демоны подвергали своих жертв самым изощренным и ужасным пыткам. Пожалуй, нам незачем углубляться в это еще дальше.
В конце XV века Чистилище на Лох-Дерге было разрушено по приказу папы римского после того, как голландский монах из Аймштадта побывал там и нашел, что эта пещера ничем не отличается от всех других. Чистилище было закрыто в День святого Патрика в 1497 году, но молва о нем еще долго будоражила умы людей. Кальдерон посвятил ему одну из своих пьес. Про него рассказывали многочисленные французские и испанские издания легенд и преданий. Эти истории о Чистилище были не менее популярны в прошлом столетии, чем те книжки с красочными описаниями рая и ада, которыми в наши дни торгуют разносчики. Как-то я сам приобрел одну такую (сюжет ее, возможно, был основан на старой легенде о Чистилище Святого Патрика) и обнаружил, что она вышла совсем недавно.
Вне всяческих сомнений, история о Чистилище Святого Патрика берет начало из древних языческих мифов, в которых герой спускается в ад; их можно найти у всех народов. Геракл, Одиссей, Орфей у греков, Эней у римлян посещают мир иной и наблюдают там картины, весьма схожие с теми, что описаны в приведенных выше христианских легендах. У финнов Вяйнямёйнен попадает в Похьёлу, страну страха и темноты, у эстонцев Калева падает в загадочную пещеру, где обитает мерзкое чудовище; он посещает различные дворы и похищает дочерей чудовища. Еще более удивительное предание есть у древнего народа киче, оно содержится в их священной книге «Пополь-Вух». Там рассказывается о Шибальбе, где встречаются места не менее неприятные, чем поля и озера Чистилища Святого Патрика. Одно – это Дом мрака, другой дом населяют люди с острыми ножами, третье – Дом жары, четвертое – Дом холода; в одном из домов обитают летучие мыши, пьющие кровь, в следующем – свирепые ягуары. [30]
Согласно норвежской мифологии, у Одина есть Дом холода и Дом жары, а обитель Хель описана следующим образом: «В Нифльхейме у нее большие селения, и на диво высоки ее ограды и крепки решетки. Мокрая Морось зовутся ее палаты, Голод – ее блюдо. Истощение – ее нож, Лежебока – слуга. Соня-служанка, Напасть – падающая на порог решетка. Одр Болезни – постель. Злая Кручина – полог ее». [31]
Туда спускался автор «Песни о солнце» в «Старшей Эдде». Эта причудливая поэма принадлежит, предположительно, Сэмунду Мудрому (ум. 1131), во всяком случае, не более поздним авторам. Она представляет собой странную смесь христианства и язычества, из чего можно сделать вывод, что поэт на тот момент не определился, какой религии придерживаться.
39. Солнце я видел – звезду дневную,
в море скрывалось оно. Тяжкий скрежет
услышал я в ужасе: скрипели смерти врата.
51. У престола норн я сидел девять дней,
был поднят затем на повозку.
Сияло яростно ётунов солнце
с низко нависших небес.
52. Чудилось мне, что на этой повозке
проехал я семь миров.
Всюду искал я дорогу торную,
более ровных путей. [32]
Одна из тропинок приводит героя к потоку, где мечутся обожженные птицы; это – души, и их очень много. Затем он оказывается в краю, где не текут воды. Женщины с лживыми лицами перемалывают землю в пищу.
