В. ХОТИНЕНКО: Ты мне еще объясни, в чем я лукавлю.
К. ЛАРИНА: Ты говоришь, что все-таки не надо подменять, как я понимаю твой смысл сейчас твоего монолога, что не надо все-таки подменять какую-то идеологическую составляющую художественную, скажу так грубо, примитивно, но, на самом деле, одно от другого неотделимо в нашей, как ты говоришь сам, политизированной стране, неотделимо.
В. ХОТИНЕНКО: Понимаешь, фильм ведь «Чапаев» до сих пор считается выдающимся произведением и у нас, и за рубежом. Ведь более идеологизированной вещи представить невозможно.
К. ЛАРИНА: А «Броненосец “Потемкин”»?
В. ХОТИНЕНКО – Я даже не говорю о «Броненосце “Потемкин”, который без слов. Поэтому известно, что это все можно благополучно совмещать, все это благополучно совмещается. Вопрос другой: воспринимается это или не воспринимается аудиторией? Вот в чем дело. Воспринимается ли тот спектр, которому ты уделяешь особое внимание, художественное, воспринимается ли он аудиторией или не воспринимается, важен аудитории или не важен? Но, правда, как показывает последнее время, в общем, он важен.
К. ЛАРИНА: Еще как.
В. ХОТИНЕНКО: При всем при том, что огромной популярностью просто мыльные всякие штучки пользуются, для аудитории важен художественный уровень. Это меня, в общем, радует. А в таких же дискуссиях, которые устраиваются на телевидении, там важно, чтобы говорили быстро, коротко.
К. ЛАРИНА: Страстно.
В. ХОТИНЕНКО: Страстно. И все. Что там говорят, кому там интересно, о чем там говорят, более или менее определенная тема.
К. ЛАРИНА: Все равно заслуга «Гибели империи» не только в том, что это талантливо сделано, как произведение художественное. Но все-таки и в том, что впервые история такая, мутная история Первой мировой войны и вообще ближайшего предреволюционного кануна в России, впервые была очищена от этой шелухи школьной, в которую нас загнали, загоняли в течение 70 лет. То есть это была попытка все-таки эту мифологию немножечко разворошить, повернуть ее на другую сторону, повернуть ее обратной стороной, показать, что это были за люди.
В. ХОТИНЕНКО: Хотя бы показать обратную сторону, в чем меня обвиняли.
К. ЛАРИНА: Да, что за люди.
В. ХОТИНЕНКО: Но все равно ее нужно показать хотя бы, потому что остальные тысячи фильмов показывали противоположную, показать хотя бы эту, пусть даже с перегибом, если это и так, в чем я не убежден. Но я именно поэтому взялся за этот проект, потому что подумал, что вряд ли мне когда-нибудь еще судьба предоставит такую возможность. Чуть-чуть попытаться разгрести этот период, который, на самом деле, ключевой для нашей истории. Ключевой и, как это ни печально, он и повторяющийся, что-то в этом так современно, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
К. ЛАРИНА: Я помню, что когда мы говорили про «Гибель империи» еще в процессе, по-моему, даже показа, когда впервые мы встретились по этому поводу, был страшно ты увлечен этим временем, этим периодом истории России. Очень много рассказывал о том, что ты узнал, увидел, пролистал, так быстро все равно расстаешься, сейчас, смотри, глаза, сразу стал вспоминать, как это было. Так быстро расстаешься, и тебя уже это больше не интересует. Сейчас ты чем-то другим горишь.
В. ХОТИНЕНКО: В общем, строго говоря, да. Это сентиментально, я понимаю, но я после «ТЭФИ» пришел домой, поставил диски, посмотрел кусочки картины, которые я люблю, это как-то доставило мне отдельное удовольствие. Но все равно, я уже говорил это как-то, что фильмы – это как дети. Появляется другой ребенок, ему родители вынуждены больше внимания оказывать, так или иначе заботясь обо всех. А потом это же мой ребенок, но в определенном смысле он и общественный такой. Интерес общественности определяет судьбу, интересы канала определяют судьбу этого ребенка, как если бы я его отдал в какой-нибудь лицей. Ребенок там где-то живет, сейчас модно в Англии воспитывать детей, он где-то там воспитывается. И я с ним переговариваюсь, переписываюсь.
К. ЛАРИНА: Я поняла, конечно, что я спросила, думаю, что же тут ответить? Что остаться в этом времени – «что-то не договорил я про это и хочу еще раз к этому вернуться и это снять». Потом подумала о том, что в кинематографе, в отличие от литературы, обрати внимание, никогда не было деления, как в литературе: деревенский писатель, писатель, который пишет книги о Гражданской войне, специалист по Великой отечественной войне, он все время пишет про это книжки. В кино у нас, слава богу, такого не было.
В. ХОТИНЕНКО: Нет, было-было, Озеров все-таки, он практически все снимал.
К. ЛАРИНА: Озеров – про войну полотна.
В. ХОТИНЕНКО – Да, в любом случае это исключение из правил, скажем так. А так нет у нас особой специализации такой, конечно, и не было. Ну, разве Василий Макарович Шукшин тоже.
К. ЛАРИНА: А можно ли по фильмам историческим, к коим, безусловно, относится и «Гибель империи», историю изучать?
В. ХОТИНЕНКО: Можно.
К. ЛАРИНА: Отвечаешь?
В. ХОТИНЕНКО: Да, конечно, отвечаю. Да и более того, ведь со мной найдется много желающих поспорить, но буквально некой объективной истории не существует. Существует точка зрения. Это было так давно, это кто-то взял, собрал материал, написал книжку, по этой книжке учатся дети, так он написал, чуть-чуть не так. Потом написана еще одна книжка, по этой книжке еще учатся дети, а там уже немножко, да по-другому написано. На Украине вообще переписали всю историю, и по ней учатся дети. В США войну выиграли американцы, Вторую мировую войну.
К. ЛАРИНА: Мы тоже всего столько напереписывали за всю нашу жизнь в России.
В. ХОТИНЕНКО: Дело не в том. Просто есть некая точка зрения группы товарищей или одного человека. И с историями было. Один пишущий человек 800 лет назад записал, и от него донеслось. Что там было? Да бог его знает. Я, когда занимался «Гибелью империи»… прошло-то всего без малого 100 лет, да и то уже не найдешь концов. Есть и такая точка зрения, есть такая точка зрения, существует масса точек зрения. Поэтому выдвигается некая еще одна точка зрения, вопрос честности художника. Он должен опираться на факты исторические, которые вызывают сомнения все-таки. Но в общем и в целом это некие образы. И чем интереснее записана история, тем ее лучше будут читать. Если мы подразумеваем обучение – обучаться будут. если это интересно читать, неинтересно – не будут обучаться. Поэтому я глубоко убежден, что можно. Более того, в определенном смысле, потом история так будет выглядеть, вот так именно.
К. ЛАРИНА: Подожди, следуя твоей логике, можно историю изучать по сериалу «Рожденная революцией».
В. ХОТИНЕНКО: Можно.
К. ЛАРИНА: Это же неприлично.
В. ХОТИНЕНКО: Нет, нельзя так говорить. Ведь понимаешь, важно заинтересоваться историей, дальше заинтересовал тебя этот вопрос. Вызвал он у тебя внутреннее сопротивление – достань с полки книжку. Прочитал и там не нашел ответ – достань еще одну книжку, посмотри еще одну картину. Вопрос другой. Я вот что хочу сказать: нет такого учебника, в котором бы все написано было по правде. Нет, понимаешь, нет такого учебника – и все. А как историю изучать? Я все-таки учился в школе, учился очень хорошо. Я сейчас монтирую картину документальную, она относится к периоду первых христиан, то есть это I-IV век нашей эры.
К. ЛАРИНА: То есть вообще никаких свидетелей не осталось?
В. ХОТИНЕНКО: Ты понимаешь, да, что оттуда донеслось. Порой, даже если довольно много написано, я даже не представляю количества этих манускриптов, я даже не понимаю, как они это все ухитрялись записывать. Но изучают же все равно, все равно какие-то отголоски, что-то достоверно, что-то менее достоверно, но ты все равно опираешься и создаешь свою историю. Я вчера посмотрел какой-то фильм, там про апостола Павла, например, сказано, что неизвестно, где он закончил свою жизнь. А в Риме тебе всякий покажет место, аббатство Трех фонтанов, где ему отрубили голову, голова трижды ударилась о землю. А фильм Би-би-си – они говорят, что неизвестно, где закончил свою жизнь апостол Павел. У меня он заканчивает там, где есть эта версия, там, где сейчас стоит аббатство Трех фонтанов. Еще раз, заканчиваю: можно, можно изучать историю, потому что ты же не всю историю собираешься изучить по фильму. Ты собираешься часть какую-то изучить. Может, просто даже заинтересоваться. В этом смысле можно.
К. ЛАРИНА: А Лени Рифеншталь?
В. ХОТИНЕНКО: В каком смысле этого слова?
К. ЛАРИНА: По ней можно изучать историю?
В. ХОТИНЕНКО: Конечно, можно. Это же тоже была точка зрения. Может быть, это один из самых вообще фантастических моментов в истории, как Лени Рифеншталь, умница, разумница, как она попала под обаяние, очарование, колдовство, я уже не знаю, что, этого времени и этого человека. Это вообще феномен, который до сих пор не разгадан. Ведь сколько уже фильмов снято, а феномен Гитлера не разгадан совершенно. Совершенно, потому что пока он фигурирует дурачком эдаким, таким придурком, за которым почему-то пошла нация.
