Ознакомительная версия.
Колонна замечательно иллюстрирует обе кампании Траяна за Дунаем. Он, разумеется, главный её персонаж, изображённый пятьдесят раз. Враг его Децебал удостоился шести изображений.[393] Последнее из таковых – его захват и гибель.[394] Любопытно, что начинается скульптурная лента и заканчивается картинами, можно сказать, идиллическими. Самая первая – изображение спокойного сельского уголка на берегу Дуная, мирная деревенская жизнь – канун перехода римских войск из Мёзии в Дакию. Последняя – идиллия уже пастушеская: мирно пасутся овцы под присмотром то ли уцелевших даков, то ли новых обитателей завоёванной провинции. Невольно вспоминается Вергилий. «Георгики» – идиллия земледельческая, «Буколики» – идиллия пастушеская. Но между этими двумя мирными сценками – подробнейшее изображение главных эпизодов двух жестоких военных кампаний, закончившихся не просто обретением Римом очередной завоёванной провинции, но и гибелью целого народа. Август, подводя итоги своего правления, писал: «Чужеземные народы, которых безопасно можно было простить, я предпочитал сохранять, а не уничтожать».[395] Траян, надо полагать, убедился в очевидной небезопасности даков для Рима и великодушному примеру Августа не последовал. Потому колонну его справедливо полагать не только как воплощение триумфа римского оружия, но и как памятник незаурядному мужественному народу, именно за эти свои качества павшему в борьбе с могущественной Империей.
Колонна – главный памятник Траяну. На её цоколе надпись:
«Сенат и народ римский [воздвигли эту колонну] императору Цезарю Нерве Траяну Августу, сыну божественного Нервы, Германскому, Дакийскому, великому понтифику, наделённому властью народного трибуна в 17-й раз, императору в 6-й раз, консулу в 6-й раз, отцу отечества, для того, чтобы видно было, какой высоты холм был срыт, чтобы освободить место для возведения этих столь значительных сооружений».[396]
По обе стороны от колонны были построены – здесь главный архитектор точно известен, это Аполлодор из Дамаска, главный зодчий всего форума Траяна – две библиотеки, получившие название Bibliotecae Ulpiae. Одна была собранием греческих книг и документов, другая – латинских. Равное почтение обоим языкам. Дион Кассий писал о Траяне: «Он учредил библиотеки».[397] Строго говоря, Траян не был основателем в Риме библиотечного дела. Здесь римляне заимствовали опыт гречес ких городов, где библиотеки были нормой жизни. Известно, что первую публичную библиотеку в Риме открыл Азиний Поллион ещё в 39 г до Р.Х., а следующую по его примеру Август в 28 г. до Р.Х. Правда, для них не строили специальных зданий. Первая открылась в атрии Свободы, вторая – в храме Аполлона Палатинского.[398] Траян же построил специальные здания. В библиотеках этих хранились также и архивы из зданий, снесённых для их постройки. Базилика была предназначена для ведения судебных и коммерческих дел. В ней же рассматривались дела об отпуске на волю рабов.
При всём своём незаурядном честолюбии, Траян не скупился на почёт и награды для своих выдающихся соратников. Он являл собою нечастый в мировой истории тип правителя, охотно окружающего себя людьми даровитыми, выдающимися, не опасаясь, что в их блеске может как – то поблекнуть его собственная значимость. Так, к примеру, «он воздвиг почётные статуи Сосию, Пальме и Цельсу – настолько он ценил их выше других людей».[399]
Сосий – Квинт Сосий Сенецион в качестве легата Мёзии участвовал во второй Дакийской войне и был удостоен триумфальных отличий. Позднее был назначен проконсулом Ахайи (наместником Греции). Там он стал другом великого историка Плутарха, посвятившего ему свой главный биографический труд «Параллельные жизнеописания», а также «Застольные вопросы». Дружен был Сосий и с Плинием Секундом, стал зятем Секста Юлия Фронтина, женившись на его дочери.
Луций Публилий Цельс прославил себя в обеих Дакийских войнах.
Пальма – Авл Корнелий Пальма Фронтиниан, будучи наместником Сирии в 104–108 гг., подарил Империи новую провинцию. Весной 106 г., соединив под своим командованием вновь созданный II Траянов легион с переброшенным из Египта III Киренаикским легионом, а также ряд подразделений легионов из вверенной ему в управление Сирии, вступил в царство Набатея, находившееся на Синайском полуострове и северо – западе Аравии. Столицей Набатеи был город Петра. Царство без особого сопротивления покорилось Риму. Оно и ранее считалось союзником Империи, поставляя в её армию отряды первоклассной арабской конницы. Теперь Набатея стараниями Пальмы превратилась в римскую провинцию Каменистая Аравия.
Ещё один ближайший соратник Траяна, исключительно высоко им ценимый, Лициний Сура, сам отличился в архитектурном украшении столицы. Его тщанием на Авентинском холме появились новые термы на радость римлянам, обожавшим проводить время в этих прекрасных и полезных для здоровья сооружениях.
К Суре Траян испытывал особое доверие. Как писал Дион Кассий: «Взаимная дружба и доверие между Сурой и Траяном были столь сильны, что, какую бы клевету ни возводили на Суру – а так всегда происходит со всеми, кто становится влиятельным при императорах, – Траян никогда не испытывал к нему ни подозрений, ни неприязни. Но, напротив, когда завистники стали особенно досаждать ему, император незваным пришёл к нему домой на обед и, отослав всю свою стражу, сначала попросил врача Суры намазать ему глаза, а затем цирюльника побрить его (ведь и сами императоры, и все прочие люди следовали этому древнему обыкновению; первым обычай носить бороду ввёл Адриан). Сделав это, он совершил омовение и отобедал, а на следующий день, позвав друзей из тех, кто обыкновенно дурно отзывался о Суре, сказал им: «Если бы Сура хотел убить меня, он сделал бы это вчера». Он поступил прекрасно, рискнув ради оклеветанного человека, но ещё прекраснее была его уверенность в том, что он не пострадает от него. Таким образом его вера в свою правоту больше укрепилась благодаря его собственному представлению о делах Суры, нежели благодаря мнению других».[400]
Когда Су ра скончался в 108 г., Траян устроил ему похороны за государственный счёт и воздвиг статую в его честь.
Такие вот люди составляли ближайшее окружение Траяна. Согласимся потому со словами Аврелия Виктора: «Траян был справедлив, милостив, долготерпелив, весьма верен друзьям».[401]
Да, Траян умел справедливо вознаградить заслуги своих спутников, дабы и в веках не померкла о них память. Себя же своим великолепным новым форумом с неповторимой колонной он явно ставил на первое место среди всех цезарей Рима.
Форум Траяна открылся для народа в январе 112 г., а 12 мая 113 г. была освящена колонна. Великолепие форума изумляло римлян ещё не один век. Здесь стоит обратиться к свидетельству историка IV в. Аммиана Марцеллина о посещении Рима императором Констанцием II (350–361 гг.) в 356 г., в котором ему сопутствовал персидский царевич Ормизда, служивший римлянам:
«Вступив в Рим, обитель мирового владычества и всех доблестей, и дойдя до ростр, он был поражён обилием дивных памятников, свидетелей древнего могущества, красовавшихся на форуме повсюду, куда бы ни направлялся его взор… Но когда он пришёл на Форум Траяна, сооружение единственное в целом мире, достойное, по – моему, удивления богов, он остолбенел от изумления, обведя взором гигантские строения, которые невозможно описать словами, и которые никогда не удастся смертным создать во второй раз. Оставив всякую надежду соорудить что – либо подобное, он сказал, что хочет и может воспроизвести только помещённого в середине атрия Траянова коня, на котором красовалась фигура императора. Стоявший рядом царевич Ормизда, о бегстве которого из Персии я раньше упоминал, сказал на это со свойственным его народу остроумием: «Сначала прикажи, император, построить такую конюшню: конь, которого ты собираешься соорудить, должен так же широко шагать, как и тот, который перед нами»… Осмотрев многое с величайшим изумлением, император жаловался на бессилие и злую молву, которая, вообще всё преувеличивая, при описании чудес Рима оказывается слабой».[402]
Не стоит удивляться потрясению Констанция II величием Рима. Новый Рим, Константинополь, построенный Константином Великим на месте древней греческой колонии Византий, был ещё городом молодым, ибо стал императорской резиденцией, а затем и новой столицей Империи только с 330 г. Потому он никак не мог ещё равняться великолепием с Римом. Отсюда и чувства Констанция.
Правление Траяна славно не только военными походами, великими постройками, но это и время, именуемое «серебряным веком» римской литературы. Ведь творили в эти годы и Публий Корнелий Тацит, величайший римский историк, «бич тиранов», и Плиний Младший, удостоенный Траяном личной дружбы. Это годы начала творчества Гая Светония Транквилла, чья «Жизнь двенадцати цезарей» и девятнадцать столетий спустя остаётся едва ли не самой читаемой в мире римской книгой. Это юность Аппиана, будущего автора «Римской истории», описателя жестоких гражданских войн, а также Арриана, автора «Похода Александра». При Траяне удостоился консульского звания Плутарх, чьи «Параллельные жизнеописания» – до сих пор настольная книга всех поклонников античной истории. Траян окружил почётом, удостоил личного приёма ссыльного при Флавиях знаменитого философа Диона Хрисостома. При Траяне завершилось поэтическое творчество славного Марциала, в последние годы жизни благодаря счастливому соединению «принципата и свободы» избавленного от вынужденного восхваления тирана. В это же время расцветает творчество великого сатирика Ювенала. Возможно, к годам правления Траяна относится появление известного произведения античной литературы – «Повести о любви Херея и Каллирои» Харитона.
Ознакомительная версия.
