Николай Ковалевский - Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

Тилли проиграл сражение у Леха, сам он был тяжело ранен. Шведский король, узнав об этом, послал к нему своих медиков, но рана оказалась смертельной.

В освобожденных протестантских городах Германии жители сбегались толпами, чтобы взглянуть на шведского короля-освободителя, коснуться его одежды или лошади. В Наумбурге народ встречал Густава II Адольфа с особым восторгом, с коленопреклонениями и громкими приветствиями. «Я боюсь, — сказал король своей свите, — чтобы Бог не покарал меня за дурачества народа». Вскоре он будет убит под Лютценом.

«Этот полководец, — писал о Густаве II Адольфе Х. Дельбрюк, — истинный образец не только высокопроницательного главнокомандующего, но и храброго бесстрашного солдата». Так, он никогда не выказывал страха, находясь под обстрелом вражеских пушек, а когда его предостерегали, с улыбкой отвечал: «До сих пор еще ни один король не был убит пушечным ядром».

Бесстрашие погубило его в Лютценском сражении, когда, увлекшись в кавалерийской атаке, он оторвался от своей охраны и погиб. Убитого короля нашли залитым кровью, изувеченным, истоптанным лошадьми и ограбленным. Весть о его смерти не помешала шведской армии одержать победу в сражении.

В книге Н. С. Голицына «Великие полководцы истории» приведен такой бытовой исторический сюжет о Густаве II Адольфе. Шотландский офицер Ситон, переехавший в Швецию и служивший в армии Густава Адольфа, однажды заспорил с королем, и тот, разгорячившись, отвесил ему пощечину. Ситон не мог ждать какого-либо удовлетворения своей чести и решил тотчас уехать на родину. Едва он пересек границу Швеции, его нагнал король, который сказал: «Господин полковник, я был не прав и потому приехал, чтобы дать вам удовлетворение: здесь, вне границ моего государства, Густав Адольф и Ситон равны. Вот два пистолета или две шпаги». Шотландец был потрясен благородством шведского короля и, отказавшись от дуэли, с радостью согласился вернуться к нему на службу.

Тридцатилетняя война 1618–1648 гг., в которой участвовали почти все европейские государства, несла огромные разрушения городам и селам. Автор «Истории Тридцатилетней войны» Фридрих Шиллер так писал о Германии 1634 года:

Ремесла и торговля в запустеньи, над бюргером глумится солдатня, и дикие, разнузданные орды бесчинствуют в стране опустошенной.

Свой вклад в разрушение Германии внес и австрийский фельдмаршал Тилли. Фанатичный «монах в штанах», как его называли, чтобы запугать протестантскую часть Германии, в мае 1631 г. после осады захватил, разрушил и сжег Магдебург, один из цветущих саксонских городов. Две трети населения города погибли от меча и огня. Тилли самодовольно докладывал императору Фердинанду: «Со времен взятия Трои и Иерусалима еще не было столь полного разрушения».

В истории за Тилли навсегда закрепилось прозвище «палач Магдебурга».

Колоритной фигурой Тридцатилетней войны был граф А. Валленштейн, полководец «Священной римской империи», чешский дворянин. «Ты всем на диво из Чехии поднялся метеором, блестящий путь на небе прочертил» — так говорит о нем один из персонажей драматической поэмы Ф. Шиллера «Валленштейн».

«Как барабанный бой, как бог войны, я прошумел над миром» — словами Шиллера сказал о себе сам Валленштейн.

Фельдмаршал И. Тилли

Служа австро-испанским Габсбургам, Валленштейн в самом начале Тридцатилетней войны разгромил чешское восстание и нажил себе состояние на бедствиях соотечественников. В дальнейшем он приумножил его в военных походах путем взимания контрибуций. С помощью денег он набирал большие армии, а они доставляли ему большие деньги. «Война кормит войну» — таков был девиз Валленштейна.

О богатом и удачливом графе-полководце в народе говорили, что «ему по найму служит сам черт».

Не скупясь в выплате своим солдатам-наемникам жалованья, фельдмаршал Валленштейн в ответ требовал от них безоговорочного послушания и дисциплины. Однажды он приказал повесить солдата за какой-то проступок, и, хотя тут же выяснилось, что тот не виновен, фельдмаршал не пожелал отменить отданного им приказа, сказав: «Повесьте его без вины, тем больше будут трепетать виновные».

Валленштейн иногда грешил самоуверенностью. Решив штурмовать Штральзунд, один из сильно укрепленных германских городов, он заявил: «Я возьму его, хотя бы он был прикован цепями к небу!» Но город устоял без помощи неба.

После гибели фельдмаршала Тилли Валленштейн был призван Фердинандом II спасти империю Габсбургов от нашествия шведского короля Густава II Адольфа. В Лютценском сражении против шведов Валленштейн отступил, но ему улыбнулась удача: Густав Адольф, «гроза империи», был убит в сражении. Получив об этом весть, Валленштейн самодовольно заметил: «Счастье для него и для меня, что он умер: Европе не нужны две такие головы».

Сила и независимость фельдмаршала Валленштейна тревожили императора Фердинанда. Когда до него дошли слухи, что «необузданный чех» собирается стать императором Чехии или даже всей империи, участь Валленштейна была решена. Обвиненный в подготовке мятежа и переговорах со шведами, он был убит в своем замке.

Один из современников писал: «Валленштейн пал не потому, что был мятежником, но стал мятежником, потому что пал».

Из французских полководцев заметную роль в Тридцатилетней войне сыграл принц Конде (из королевского семейства Бурбонов). Просвещенный аристократ, он не расставался с книгами даже во время походов.

Однажды Конде бросил свой маршальский жезл в неприятельские укрепления, чтобы увлечь за собой в атаку подчиненных.

Отважный Конде мало обращал внимания на цену своих побед, считая гибель людей на войне обычным явлениям. В сражении с испанцами при Фрейбурге (1644) он добился успеха ценой больших потерь, о которых в Париже все сожалели. Конде же, смеясь, заметил: «Одна ночь в Париже дает жизнь большему количеству людей, чем убито в этом сражении».

В Тридцатилетней войне впервые выдвинулся французский полководец Тюренн, ставший маршалом в 32 года. Он считал правилом: «Не ослеплять себя счастьем и не оглушать себя несчастьем, не обвинять и не извинять себя, но исправлять ошибки или неудачи».

Маршала Тюренна называли родоначальником маневренной стратегии в военном искусстве нового времени. «Тюренн, — писал Наполеон, — в 1646 и 1648 гг. проходил через Германию во всех направлениях с такой быстротой и смелостью, которые совершенно противоположны образу ведения войны того времени».

На церемонии подписания Вестфальского мира (1648 г.), завершившего Тридцатилетнюю войну, испанский король Фердинанд III, указывая на Тюренна, сказал: «Вот человек, который заставил меня провести много бессонных ночей».

Вестфальский мир 1648 г. был заключен в пользу Франции и Швеции, немецкие же князья, земли которых были опустошены войной, почти ничего не получили взамен. Во время переговоров о мире, понимая, к чему клонится дело, один немецкий курфюрст воскликнул: «Да! Теперь, когда я кончил войну, я вижу, что я старый дурак». — «А когда вы ее начинали, — засмеялся один из французов, — вы были молодым дураком».

Про кардинала Франции Ришелье говорили, что под красной мантией у него скрывается стальная кираса. Франция вступила в общеевропейскую Тридцатилетнюю войну одной из последних, но фактически в лице Ришелье она готовила ее с самого начала, Главным итогом войны и политики Ришелье станет гегемония Франции в Европе.

«Красный герцог», как называли кардинала Ришелье (по цвету его мантии), при безвольном Людовике XIII руководил и внешней, и внутренней политикой Франции, Со вступлением Франции в Тридцатилетнюю войну (1628 г,) он взял на себя и функции военного вождя: в звании генералиссимуса направился с французской армией в Северную Италию, Граф д'Эсперн по этому поводу заметил в шутку, что Людовик XIII оставил за собой лишь одну обязанность — исцелять от золотухи.

Кардинал Ришелье

Однажды Людовик XIII и Ришелье вместе выходили из кабинета. Король внезапно остановился и сказал кардиналу: «Проходите первым, все и так говорят, что именно вы — подлинный король». Ришелье взял подсвечник, оказавшийся поблизости, и уверенно пошел впереди Людовика XIII со словами: «Да, сир, я иду впереди, но только потому, чтобы освещать вам дорогу».