Зато обогатилась культура монгольской столицы Каракорум, куда попадали русские мастера, выжившие после длинной, полной лишений дороги.
Плано Карпини рассказывает про «некоего русского именем Косма», златокузнеца и гравера, любимого ханом Гуюком. Этот человек очень помог монахам. «Мы, как полагаем, умерли бы, если бы Господь не оказал нам помощи через кого-нибудь другого», – с благодарностью пишет итальянец. Косма показал гостям сделанную им императорскую печать, а также изготовленный им трон. «Трон же был из слоновой кости, изумительно вырезанный; было там также золото, дорогие камни, если мы хорошо помним, и перлы». Такие вещи отечественные художники вновь научатся делать лишь лет через триста.
Наконец – и это непосредственно касается заглавной темы моего сочинения – рухнула старая система управления. Единого государства давно уже не существовало, но в каждом княжестве, даже маленьком, соблюдался какой-никакой порядок, действовали законы, базирующиеся на установлениях «Русской правды». Власть могла быть непрочной и часто бывала несправедливой, но в глазах населения она была легитимной, «испокон веку». Выше удельного князя – великий князь, выше великого князя – только Бог.
В первое время после нашествия на завоеванных территориях образовался вакуум власти и самое страшное, что только может случиться в стране: хаос.
Никто не соблюдал законов, никто не защищал от разбойников, повсюду бродили и творили что пожелают монгольские отряды. Столицы княжеств превратились в пепелища.
Из этих обломков с огромным трудом, с неимоверными затратами, с тяжелыми ошибками пришлось складывать некое иное государственное сооружение – по иным принципам, навязанным извне.
Эти слова, взятые из Лаврентьевской летописи («И бе видети страх и трепет, яко на христьяньске роде страх, и колебанье, и беда упространися»), красноречивее всего описывают состояние, в котором пребывала Русь во время Ига.
Кстати говоря, термин «иго» у нас вошел в употребление не сразу и является переводным. Впервые он встречается в латинском сочинении польского историка и церковного деятеля Яна Длугоша, который пишет, что государь Иоанн Васильевич сбросил iugum barbarum (варварское иго) – причем пишет в 1479 году, когда формально разрыв с Ордой еще не произошел.
После этого слово «иго» долгое время попадается почти исключительно в иностранных текстах, а в России становится общепринятым только в XIX веке. Его можно встретить уже у Карамзина, который утверждает, что «россияне вышли из-под ига более с европейским, нежели азиатским характером» (в заключительной главе я попытаюсь этот тезис оспорить), однако словосочетание «татаро-монгольское иго» утвердилось несколько позднее, заимствованное из немецкого исторического атласа, который составил некий лейпцигский профессор Христофор Крузе, кажется, ничем более не знаменитый.
Карамзин дает и другую формулировку, не менее образную. «Отечество наше рабствовало от Днестра до Ильменя», – пишет он.
Однако идеи отечества в XIII веке еще не существовало, да и «рабствовали» русские области по-разному.
После 1240 года Русь оказалась поделенной – не административно, а фактически – на четыре «зоны», и в каждой завоеватели вели себя особым образом. Задача при этом преследовалась одна и та же: собирать побольше дани и обеспечивать выполнение «людской повинности», но достигалась эта цель неодинаковыми средствами.
В самое тяжелое положение попал юго-восточный регион, где оккупанты фактически упразднили прежние властные институты и осуществляли прямое военное управление. Эти земли находились ближе всего к Степи и контролировать их оттуда было легче.
Основная часть Руси – центр и восточная половина – сохранила своих князей, которые превратились в бесправных «холопов» хана и полностью зависели от прихоти его представителей на местах. При этом и здесь некоторые районы остались в прямом подчинении оккупантов, выведенные из-под княжеской власти.
Особый статус был у Новгородчины, избавленной от разорения. Подход к этой богатой, стратегически важной в торговом отношении области у победителей был сугубо прагматический: купеческой республике позволялось жить более или менее по-своему, но под жестким присмотром и, разумеется, на условии выплаты очень больших налогов.
Наконец, имелась юго-западная «зона» – обширные владения Даниила Галицкого, тоже мало затронутые войной. О том, как сложилась историческая судьба этих земель, было рассказано в предыдущем томе, поэтому здесь лишь коротко напомню о развитии событий.
Понимая невозможность прямого сопротивления, гордый Даниил, который вскоре провозгласит себя «королем Русов», смиренно поехал в ставку к Бату и «холопом назвался» – то есть признал себя вассалом Орды. Хан принял его милостиво. Судя по летописи, самое страшное унижение, которому подвергся Даниил, заключалось в том, что ему пришлось «опоганиться» чашей кумыса. Ловкий князь сумел понравиться старшей хатун, улестив ее дарами, и сохранил все свои владения, которые превратились в нечто вроде протектората: платили дань, но обладали самоуправлением. Как уже говорилось, после поездки в Орду князь переустроил свою дружину по монгольскому примеру, что повысило ее боеготовность и даже позволило дать вооруженный отпор наместнику соседней, оккупированной монголами области, когда тот стал своевольничать.
Разделение на «зоны» разной «строгости» имело огромное значение для дальнейшей истории русославянской прото-нации, которая через некоторое время, приблизительно по тем же границам, распадется на новые нации: восточную великорусскую, включившую и новгородцев; северо-западную белорусскую; юго-западную малороссийскую. (О том, как и почему произошло разделение западных русославян на два отдельных этноса, речь пойдет в томах, описывающих события XVI–XVII веков.)
Сохранив православную веру (но не церковное единство), эти народы обретут каждый свои уникальные черты. В XVIII–XX веках они вновь окажутся жителями одной страны, но сейчас существуют как три самостоятельных государства.
Три Руси
«Великой Русью» (Великороссией) нашу страну впервые назвали еще в середине XIV столетия: в константинопольском указе, предписывавшем церкви всей Руси, как «Великой», так и «Малой», повиноваться одному митрополиту. Понятие «Малая Русь» возникло несколько раньше – вероятно, еще в XIII веке, потому что в 1303 году уже появляется отдельная митрополия «Микроросии» (по-гречески Μικρα Ρωσια), включавшая Волынскую, Галицкую и Туровскую области. Галицкий князь Юрий Болеслав (1323? – 1340) польско-литовского происхождения, но православного вероисповедания именовал себя «герцогом Малой Руси» (dux Russiae Minoris).
Этимология названия Беларусь менее ясна. Предполагается, что вначале часть западной Руси стала именоваться «Белой» в противопоставление Черной Руси – землям бывшего Полоцкого княжества, отошедшим к литовцам еще во времена Миндовга. Со временем «Белой Русью» стали звать весь регион, включая и прежнюю Черную Русь.
«Растроение» Руси официально закрепилось с XVII века, когда московские цари стали титуловаться Всея Великой, Малой и Белой Руси государями.
В центре нашего внимания будет жизнь второй и третьей из перечисленных выше «зон», которые со временем превратятся в «Великороссию» и станут колыбелью российской государственности.
Итак, эта часть Руси после завоевания сохранила самоуправление, но оно сильно ограничивалось постоянным вмешательством ордынских эмиссаров, чья власть была выше княжеской.
Поскольку монголов в этот период занимала только максимально возможная эксплуатация материальных и людских ресурсов, великий хан приказал провести перепись населения.
Переписных кампаний, собственно, было несколько, и проходили они негладко. Эта трудная работа, начавшаяся еще в 1250-е годы, продолжалась с перерывами лет двадцать. Впоследствии – до самого конца своего владычества – при расчете дани и иных поборов Золотая Орда опиралась на статистические данные, полученные в эпоху Ига.
Принцип фискального деления был тот же, по которому жила вся империя. Для сборщиков налогов Русь состояла из туменов, которые, в свою очередь, дробились на тысячи, сотни и десятки. Большие города в эту систему не входили и облагались данью индивидуально.
В каждом тумене (по-русски «тьме») был свой сборщик. Он назывался тюркским словом «баскак» или монгольским «даруга» и имел в своем распоряжении отряд воинов. Главный фискал Владимирского великого княжества именовался «великим баскаком». По сути дела, он являлся наместником всей области. По его требованию князь был обязан при необходимости выделять в помощь монголам дополнительные войска, так что мятежи и восстания русских людей в основном подавлялись русским же оружием.
