В их «Книге Иоанна»[230] рассказывается история Иоанна и Иисуса. Рождение Иоанна было предсказано во сне, и на небе появилась звезда и воссияла над Енишбай (Елисаветой). Его отцом был Захрия (Захария), и оба родителя, как и в Евангелии, были престарелыми и бездетными. После его рождения евреи замыслили злое против ребенка, которого взял себе Анош (Енох), чтобы защитить, и спрятал его в святой горе. Вернулся Иоанн в возрасте двадцати двух лет. Затем он стал вождем мандеян и — отметьте — одаренным целителем.
Иоанна называли «Ловцом Душ» и «Добрым Пастырем» (пастухом). Первый эпитет часто использовали применительно к Исиде и к Марии Магдалине,[231] кроме того — в интерпретации «Ловец мужчин» — к Симону Петру, а второй — по отношению ко многим средиземноморским богам, включая Таммуза и Осириса — и, разумеется, Иисуса. В «Книгу Иоанна» включены сетования Крестителя про одну заблудшую овцу, которая увязла в грязи, потому что поклонилась Иисусу.
По легенде мандеян, Иоанн взял себе жену Анхар, но существенной роли в истории она не играет. В этих легендах есть странный элемент: мандеяне, видимо, не знают о смерти Иоанна, которая столь драматически подана в Новом Завете. В «Книге Иоанна» говорится, что Иоанн умер в мире, и его душа была унесена богом Манда-т-Хайя в образе ребенка, но выглядит этот рассказ как поэтическое предсказание того, что, по их мнению, должно произойти с Крестителем. Многое в тексте об Иоанне и не призвано считаться биографическим фактом, но все же выглядит загадочным, почему они игнорировали его мученическую смерть. С другой стороны, возможно, этот эпизод относится к их главным, внутренним тайнам.
Что же сказано об Иисусе в «Книге Иоанна»? Он фигурирует там под двумя именами — Иевту Мессия и Мессия Паулис (последнее считается производным от персидского слова «обманщик»), а также иногда как Христос Римлянин. Впервые он появляется в истории о том, как он стал учеником Иоанна, — текст не ясен, но понятно, что Иисус был не членом секты, а чужаком. Когда он впервые приходит к Иордану и просит крестить его, Иоанн настроен скептически в отношении его мотивов и готовности к священнодействию и отказывает ему, но Иисус со временем уговаривает его. Сразу после момента крещения Иисуса появляется Руха — богиня тьмы — в виде голубя.
Став учеником Иоанна — поразительная аналогия с христианскими историями о Симоне Волхве, — Иисус (по словам Курта Рудольфа) «начинает извращать слово Иоанна и изменяет крещение в Иордане и становится мудрым через мудрость Иоанна».[232]
«Хаван гавейта» разоблачает Иисуса такими словами:
«Он извратил слова света и заменил их тьмой и обратил к себе тех, кто был моим, и извратил все культы.»[233]
В книге «Гинза» говорится:
«Не верьте ему (Иисусу), поскольку он практикует колдовство и предательство.»[234]
Мандеяне по своей невнятной хронологии ожидают пришествия человека по имени Анош-Утхра (Енох), который «обвинит Христа Римлянина, лжеца, сына женщины, кто пришел не из света» и «разоблачит Христа Римлянина как лжеца, он будет повязан руками евреев, преданные ему повяжут его, и тело его будет убито».[235]
В секте бытует легенда о женщине по имени Мирней (Мириам или Мария), которая убегает со своим любовником, чья семья с отчаянием ищет ее, чтобы вернуть (но не раньше, что вложит ей часть своего ума, что выражено весьма колоритным языком — она названа «сучкой в течке» и «растленными вратами»). Дочь «правителя Иерусалима», она начинает жить со своим мужем мандеянином в устье Евфрата, где становится пророчицей, сидящей на троне и читающей из «Книги Правды».
Если это аллегория путешествий и преследований секты — а выглядит это весьма вероятным, — то легенда свидетельствует о том, что когда-то еврейская группа объединилась с нееврейской, и в результате образовались мандеяне. Однако имя Мирийя и ее изображение как неправильно понятой и преследуемой «блудницы» напоминает нам о Магдалине, как и такие детали: она оставила дом и стала проповедницей или пророчицей. В любом случае достаточно интересно то, что мандеяне в качестве символа избрали для себя женщину.[236]
Мандеяне могут показаться антропологической диковинкой, потерянным и заблудившимся народом, для которого остановилось время, хотя они и подхватили обрывки чужих верований за эти века. Однако тщательное исследование их священных текстов указывает на очень интересное подобие их с другой древней литературой, которая имеет важное значение для нашего исследования.
Их священные свитки иллюстрированы изображениями богов, поразительно похожих на богов из греческих источников и египетских магических папирусов — тех, которые использовал Мортон Смит в своем исследовании.[237] Было проведено сравнение между доктринами мандеян и манихеев, последователей гностического проповедника Мани (216–276). По данным сравнительного анализа ученые пришли к согласию, что связанную с обрядом крещения секту Магхефсилах, к которой принадлежал отец Мани и в среде которой он вырос, можно считать религией мандеян (в общине исчезнувшей или остановившейся на пути во время долгого исхода в южный Ирак).[238] На доктрины Мани явно оказали влияние мандеяне, а его доктрины, в свою очередь, оказали сильное влияние на европейские гностические секты вплоть до и включая катаров.
Такие ученые, как Дж. Р. С. Мед, указывали на поразительное сходство священных текстов мандеян с Pistis Sophia. Раздел «Книги Иоанна» под названием «Сокровища любви», по его мнению, является «эхом ранней редакции» этого труда.[239] Имеется еще большее подобие и с некоторыми документами Наг Хаммади, которые связаны с «крестильными» движениями того времени. Кроме того, отмечено подобие теологии мандеян и теологии по некоторым текстам из Свитков Мертвого моря.[240]
Наводит на размышления и тот известный факт, что мандеяне поселились в городе Харран в Месопотамии. До X века это был центр секты или учения, известного как Сабияне, которые занимают важное место в истории эзотеризма.[241] Они были философами-герметиками и наследниками египетского герметизма и оказали исключительно сильное влияние на тайные мусульманские секты, такие как секта суфиев, а суфии, в свою очередь, оказали влияние на средневековую культуру Южной Франции, в частности на тамплиеров. Вот что говорит Джек Линсей в книге «Происхождение алхимии в греко-римском Египте»:
«Странный набор герметических верований, включая многое, связанное с алхимией, бытовал среди сабиян из Харрана в Месопотамии. Они существовали как языческая секта в исламе, по меньшей мере, два столетия.»[242]
Мандеян, как мы видели, современные мусульмане до сих пор именуют «сабиянами» (или Саббас), поэтому ясно, что именно их философия была столь влиятельна в Харране. И помимо герметизма, какими еще понятиями могли они одарить тамплиеров? Может быть, они передали им свое поклонение Иоанну Крестителю и даже тайные знания о нем?
Однако наиболее интересной является связь с загадочным Четвертым Евангелием. Курт Рудольф, который, вероятно, является сейчас лучшим специалистом по мандеянам, пишет:
«Старейшие тексты литературы мандеян сохранили для нас свидетельства из восточного окружения раннего христианства, которые могут быть использованы для истолкования некоторых текстов Нового Завета (в частности, касающихся Иоанна).»[243]
Мы уже показали, что многие уважаемые и влиятельные ученые, специализирующиеся на изучении Нового Завета, считают некоторые элементы Евангелия от Иоанна — в частности, «В начале было Слово…» пролога и определенные теологические высказывания — заимствованными из текстов, написанных последователями Иоанна Крестителя. Многие из этих ученых согласны, что эти тексты имеют общее происхождение: священные книги мандеян. Еще в 1926 году Г. Г. Шедер выдвинул предположение, что пролог Евангелия от Иоанна — с его Словом в женском роде — это «гимн мандеян, взятый из учения Крестителя».[244] Другой ученый, Е. Швейцер указал на подобие между эпизодом о Добром Пастыре в Евангелии от Иоанна Нового Завета и разделом о Добром Пастыре в «Книге Иоанна» мандеян и пришел к выводу, что источник у них был один.[245] Разумеется, в этом источнике понятие Доброго Пастыря было использовано по отношению не к Иисусу, а к Иоанну Крестителю: в Евангелии от Иоанна Нового Завета дано заимствование из книг мандеян/иоаннитов.
Такие комментаторы, как Рудольф Балтманн, пришли к выводу, что современные мандеяне являются истинными наследниками последователей Иоанна — они и есть неуловимая Церковь Иоанна, которую мы обсудили выше. Хотя есть достаточно веские причины считать, что современные мандеяне являются одним из ответвлений выжившей Церкви Иоанна, все же было бы полезным просмотреть резюме выводов Балтманна, сделанное У. Шмиталем: