19 апреля 1943 года понадобилось Управление особых отделов (ОСО) НКВД преобразовать в Главное управление контрразведки (ГУКР) «Смерш» в составе Наркомата обороны. Предполагалось, что структура будет исходить из принципа: смерть немецким шпионам, но Сталин потребовал смерти для всех шпионов. Так что главным объектом «Смерша» стал «враг внутренний».
Но и эта структура, как большинство советских карательных структур, строилась как государство в государстве. К примеру, старший оперуполномоченный полка подчинялся не командиру полка, а начальнику «Смерш» дивизиона, тогда как начальник главного управления контрразведки и одновременно заместитель наркома обороны Абакумов подчинялся напрямую только Верховному главнокомандующему И. В. Сталину. По штату в дивизии предусматривалось иметь 21 смершевца (включая начальника и зама, шифровальщика, коменданта и следователя, да еще взвод охраны) Армия содержала 400 сотрудников «Смерш»; к тому же была агентура — по человеку на отделение, а, следовательно, по 30 стукачей на батальон. Благодаря стараниям вездесущих стукачей, выполнявших и перевыполнявших план по сдаче врагов, каждый, кто высказался хорошо о немецкой храбрости или о качественных параметрах немецкой техники, становился «шпионом, сеявшим пораженческие настроения». К шпионам причислялись и те, кто читал вслух письма из дома (в которых даже после обязательной перлюстрации содержались тягостные известия о голоде и лишениях). «Паникером», «предателем», «шпионом» мог стать любой — от солдата до офицера.
Вот свидетельство полковника в отставке Александра Лебенцева, напечатанное в одном из номеров газеты «АиФ»: «Во время войны я провел два с лишним года на фронте, прошел путь от командира взвода пешей разведки до начальника штаба стрелкового полка. Готов свидетельствовать: сотрудники особых отделов («особняки», или «особисты», как их именовали фронтовики), а позднее «смершевцы» всегда стояли у нас за спиной. В их служебной отчетности самострельщиков-членовредителей было принято именовать аббревиатурой «СС», дезертиров — буквой «Д», шпионы проходили под индексом «Ш». Шпионов немецких было мало-зато, так что многие особняки за всю войну так ни одного и не поймали. Зато всех прочих, увы, было хоть отбавляй, и больше всего — «эсэсовцев». Перед каждым наступлением в полковой перевязочный пункт всегда назначался один из оперативников, который должен был осматривать ранения в конечности — выстрел в упор всегда оставляет пороховой нагар. Только после его заключения медикам разрешалось обеззараживать раны и накладывать повязки. Все об этом знали, поэтому самострельщики обычно прятались в кустах и ждали, когда особист уйдет ужинать. Тогда все они сбегались на перевязочный пункт, крича, что дома у них осталась куча детей, и умоляя дать направление в медсанбат. Но и особисты про эту хитрость знали и грозились всех врачей отправить в штрафбат за сокрытие преступлений».
Исходя хотя бы из того, что советские Вооруженные силы накануне войны почти втрое превышали силы возможного противника, становится непонятно, почему кровопролитная война длилась целых четыре года, а не закончилась в несколько месяцев полным разгромом противника.
Все потому, что Красная армия, не желающая воевать за чуждые ей интересы антирусских правителей, не оказала сопротивления вторгшимся на территорию страны недавним друзьям — воинам вермахта! Тема предвоенного сотрудничества НКВД и гестапо, Сталина и Гитлера уже давно не секрет для серьезных исследователей.
Врага советские полководцы в буквальном смысле засыпали трупами русских солдат и солдат других национальностей, а не взяли воинским талантом и воинской доблестью. Иначе — не было бы этих чудовищных четырех лет войны на нашей территории, не было бы десятков миллионов (!!!) погибших.
Ни карательные органы, ни страх перед стукачами, чекистами, особистами и смершевцами не могли прибавить мужества, — а лишь вынуждали геройски воевать не на жизнь, а на смерть.
И, возможно, не будь этих многочисленных сотрудников сталинского карательного меча над головами русских мужиков (да и женщин), одетых в форму советских военнослужащих, война завершилась бы в считанные месяцы полной капитуляцией «доблестной Красной армии».
Даже печально знаменитый сталинский приказ № 227 не делает людей искренними патриотами «самого счастливого социалистического отечества». Когда в первые месяцы войны 8-миллионная (по другим, явно заниженным сведениям, 6-, 5- и даже 2-миллионная) Красная армия перестала существовать (в большинстве своем разбежавшись или сдавшись в плен), в августе 1941 товарищ Сталин провозгласил: «У нас нет военнопленных, у нас есть изменники Родины».
В свое время даже такой закоснелый печатный орган, как «Военно-исторический журнал», выдал, что вся прекрасно подготовленная Красная армия была разгромлена и захвачена в плен в первые месяцы войны, ее потери составили 5,3 миллиона солдат и офицеров убитыми, попавшими в плен и пропавшими без вести, не считая раненых, контуженных и искалеченных («ВИЖ» № 2 за 1992 г., с. 23).
Все эти люди знали истинную цену «направляющей и руководящей» коммунистической партии, знали не понаслышке о репрессиях и ГУЛАГе, знали голод и черные воронки, бесправие и рабский труд. И, мстя всем гражданам советской страны за это их всезнание и нежелание сражаться за интересы вождя и власть предержащих, Генсек отдает приказ № 227, согласно которому семьи в тылу становятся заложниками находящихся на фронте военнослужащих, их поведения на фронте. Приказом предусматривалось, что в случае сдачи в плен военнослужащего его семья будет репрессирована (зачастую этой участи подлежали и дальние родственники; под репрессиями в условиях ведения войны следует понимать чаще не срок в лагере, а расстрел).
Наивно обвинять Генсека в жестокосердии, ведь он не стал новичком и в этом неправедном деле. Страшные сталинские лагеря — это только усовершенствованные концентрационные лагеря Владимира Ильича Ленина. Здесь же Иосиф Виссарионович пошел по стопам создателя самой армии Лейбы Троцкого, — именно так зарождалась «доблестная» Красная армия: человека насильственно забирали в ее ряды, и тот знал, что в случае отказа на его глазах расстреляют всю семью. И ведь расстреливали не сотни, а многие тысячи и, возможно, даже миллионы русских семей с бабами и домочадцами, вплоть до младенцев!
Наследник революции — И. В. Сталин — был идолищем, воплощавшим истинные «ценности» учения большевизма, или марксизма-ленинизма. И действовал всегда в соответствии с задачами этой античеловеческой и антигуманной программы.
2
Трагедия первых месяцев войны 1941 года обернулась разгромом Первого стратегического эшелона Красной армии. Из-за поспешного панического бегства советских войск на оккупированной вермахтом территории осталась… еще одна армия в более чем 5 000 000 военнообязанных, которых не успели призвать во Второй стратегический эшелон РККА.
Бесспорно, происходящее разгневало «отца народов» Сталина. Ведь 32-х миллионный людской ресурс, предназначенный для исполнения роли пушечного мяса, снизился на многие миллионы за считаные месяцы!
И тогда Генсек объявляет тотальную мобилизацию. Начинают формироваться дивизии «народного ополчения», куда включаются необученные воевать больные и пожилые люди. Но постепенно, после того как схлынула первая паническая волна, в строй вливаются и те, кто прошел специальную подготовку до войны. Это «ворошиловские стрелки», отличники сдачи норм ГТО («Готов к труду и обороне!»), любители из миллионов парашютистов, окончившие курсы радистов, переводчиков и т. д. — та часть спецов из рядов мирного населения, кто не был призван прежде и не участвовал в событиях первых месяцев войны.
К началу 1942 года формируется (заново) 420 стрелковых и 120 кавалерийских дивизий, 250 танковых бригад, сотни артиллерийских и авиационных полков. Армия возрождается.
Но и эта сила: вновь воссозданная 8-миллионная армия — брошенная, как ритуальная жертва кровавым богам, — почти вся погибнет. Погибнет армия, солдаты которой родились уже при советской власти, а потому не знавшие какова была Русь до 1917 года и оккупации ее красными бесами. И этот нюанс очень важен в понимании событий тех необыкновенных по своему трагическому накалу лет!
Немногим читателям (речь не о профессиональных историках) придет в голову желание читать, скажем, многотомник «Сообщения советского Информбюро», первый том которого вышел в Москве в… 1944 году. А ведь это важнейший советский источник. По этим текстам, звучащим в эфире, население 1/6 суши жило почти четыре года, не имея (кроме, пожалуй, газет и редких писем с фронтов) никаких других сведений о том, что происходило на территории страны. Радиоприемники у населения были, как вы знаете, изъяты, а потому сообщения слушали с общественных радиоточек, тогда или позже прозванными в народе «матюгальниками». Многомиллионное советское население СССР, загипнотизированное сурово-проникновенным голосом диктора Юрия Борисовича Левитана, было обязано воспринимать все, сказанное знаменитым агитпроповцем за чистую правду. К слову: на титульном листе первого тома «Сообщений…», попавшем в мою домашнюю библиотеку, рукой Левитана написано: «Эту книгу я всю прочел по радио. К сожалению в этом томе много горестного, печального. Но все равно она читалась без паники и отчаяния: уверенность, гнев, призыв к беспощадному разгрому врага… 24.XII/68 г.». Следует добавить, что первый том охватывает события июня — декабря 41-го.
