Из поздненеолитических черепов, найденных в Индокитае, упомянем детский череп № 3 из Тамханга (Лаос), который, по свидетельству Фромаже и Сорена, напоминает по одним признакам человека из Тампонга, по другим — современных папуасов и негритосов [Fromaget, Saurin, 46–47]. Другой детский череп, найденный в поздненеолитическом погребении стоянки Минхкам в Среднем Вьетнаме, по мнению Эйкштедта, морфологически близок к азиатским пигмеям [Eickstedt, 1944, 770–771], по мнению же Ж. Фромаже и Э. Сорена — к черепу из Тампонга.
О черепах из пещеры Фобиньзя мы уже упоминали. Наилучше сохранившийся из них — мужской череп — очень крупный по вместимости (около 1800 куб. см), массивный, абсолютно длинный, но узкий и высокий, долихокранный, с умеренно развитым надбровьем и покатым лбом (см. табл. 14). Лицо рассматриваемого черепа для мужчины очень низкое (68 мм), но довольно шйрокое. Скуловые дуги сильно развиты, клыковые (собачьи) ямки выражены слабо, глазницы крупные, округлые. Нос мезоринный, переносье — судя по рисункам — довольно низкое, угол носовых костей равен приблизительно 20°. Альвеолярный прогнатизм выражен отчетливо. Сохранившиеся хуже женские черепа по основным морфологическим особенностям напоминают мужской [Verneau, 546–559]. У всех объектов из пещеры Фобиньзя выражены, как уже упоминалось, основные особенности южномонголоидной «индонезийской расы», переходной к австралоидам.
Критически оценить все эти построения нелегко, так как фактические данные о расовом составе неолитического населения Юго-Восточной Азии далеко не достаточны для окончательных выводов. В общем, о гипотезах французских исследователей, изучавших палеоантропологические материалы с территории Индокитая, можно сказать то же, что было сказано выше относительно «меланезоидности» и «эскимоидности» позднепалеолитических черепов из Шаньдиндуна. Сочетание австралоидных, меланезоидных и негритосских особенностей у отдельных неолитических черепов Вьетнама и Лаоса свидетельствует, вероятно, о расовом полиморфизме популяций, генетически переходных между австралоидами и монголоидами. Несомненно, что разные варианты австралоидов, ставшие исходными для формирования цейлоно-зондских (веддоидных), папуасо-меланезийских и негритосских расовых типов, были в неолитическую эпоху распространены на юго-востоке Азии гораздо шире, чем в более поздние исторические периоды. Однако и в неолите в Индокитае (а также в Индонезии и на Филиппинах) существовали монголоидные популяции индонезийского типа. Эти популяции распространялись, по-видимому, далеко на юг, недаром одна из типичных «индонезийских» краниологических серий происходит из района мыса Камау на крайнем юге Вьетнама [Genet-Varcin].
Неолитическое население Японии
Определенный интерес для проблем расогенеза, а в известной степени и этногенеза древних китайцев представляют данные об антропологических особенностях неолитического населения Японских островов. Для суммарной характеристики этого населения можно воспользоваться материалами Имамити [Imamichi], Кинтака [Kintaka], Киёно и Миямото [Kyono, Miyamoto], сведенными и проанализированными в двух фундаментальных монографиях М. Г. Левина [Левин, 1958, 259–285; его же, 1971, 177–201]. По сравнению с относящимися к той же эпохе черепами из бассейна Вэйхэ черепа из неолитических погребений Японии, связанных с культурой дзёмон, характеризуются более крупными горизонтальными диаметрами мозговой коробки (при меньшей ее высоте), несколько более широким, но прямым лбом, гораздо более низким и широким лицом, по- видимому, также абсолютно и относительно более низкими глазницами; для японских серий характерны такие признаки, как мезобрахикрания, отчетливый альвеолярный прогнатизм, уплощенность лицевого скелета, тенденция к широконосости (см. табл. 14, 15). «По всем основным признакам древние черепа сближаются с айнскими и занимают крайние точки по сравнению с черепами японцев» [Левин, 1971, 195]. Вместе с тем по общему облику черепа эпохи японского неолита напоминают древние и современные южномонголоидные серии. Это не должно нас удивлять, так как между айнами и южными монголоидами «индонезийского» типа существует большое морфологическое сходство. На скелетных материалах разграничение айнов и индонезийцев часто оказывается крайне затруднительным. Очевидно, неолитические насельники Японии, среди которых были как айнские, так и индонезийские племена (кумасо), по своему происхождению были связаны, подобно жившим примерно в то же время протокитайским племенам бассейна Вэйхэ, с переходными монголоидно-австралоидными популяциями Юго-Восточной Азии.
Таким образом, в эпоху неолита на территории современного Китая и соседних с ним стран сложилось несколько ясно выраженных очагов расообразования и этногенеза (карта 4). В бассейне Хуанхэ жили популяции, принадлежавшие к восточноазиатской расе тихоокеанских монголоидов и говорившие, вероятно, на древнейших языках китайско-тибетской семьи. Среди этих популяций насельники долины Вэйхэ и прибрежных районов Шаньдуна (Давэнькоу) обнаруживали отчетливые этнорасовые связи с южномонголоидными, переходными к австралоидам племенами, обитавшими к югу от Циньлина, в то время как популяции, расселенные севернее и западнее (в пределах современной провинции Ганьсу), сохраняли протоморфные «американоидные» черты, обнаруживая связи с континентальными монголоидами Центральной Азии и Юго-Восточной Сибири, которые говорили, вероятно, на палеоазиатских языках.
Вопрос о контактах неолитических племен Ганьсу с европеоидными популяциями Южной Сибири и Средней Азии остается открытым, хотя некоторые морфологические особенности черепов ранней серии Д. Блэка дают возможность поисков в этом направлении. Зато генетическое родство неолитических племен Северного Китая с жившими к югу от Циньлина монголоидно-австралоидными предками тайских, монкхмерских, а вероятно, и аустронезийских этносов не вызывает сомнений. То же можно сказать о связях неолитических племен Японии и Юго-Восточной Азии.
Археологические культуры и этнические общности
Первооткрыватель китайского неолита Ю. Андерсон, обобщая результаты своих исследований, выдвинул в свое время получившую значительный резонанс теорию о том, что «протокитайцы» — создатели культуры крашеной керамики — были мигрантами с запада. Первоначально они, продвигаясь в восточном направлении, достигли Ганьсу, а затем проникли на территорию Хэнани [Andersson, 1925, 35–45]. Б. Карлгрен предложил несколько иную интерпретацию фактов, полученных Андерсоном: «протокитайцы» обитали в бассейне Хуанхэ еще в донеолитическое время, а впоследствии туда переселились и смешались с «протокитайцами» другие племена, принесшие с собой культуру крашеной керамики. Предположение Б. Карлгрена поддержали некоторые японские археологи [Хамада Косаку, 31].
Идею распространения культур крашеной керамики с запада на восток разделял китайский ученый Лян Сы-юн, открывший в Шаньдуне культуру луншань. В одной из своих ранних работ Лян Сы-юн рисует картину постепенного распространения крашеной керамики из Ганьсу на восток, а черной керамики— из Шаньдуна на запад. Диффузия этих культур происходила, по Лян Сы-юну, несколькими волнами. Ранняя волна распространения черной луншаньской керамики около 2500 г. до н. э. достигла поселения Яншао, а затем продолжала движение на запад и около 2000 г. до н. э. пришла в Ганьсу, где черная керамика смешалась с крашеной. Поздняя волна достигла лишь Хоугана. Это произошло в 2300–2000 гг. до н. э., когда крашеная керамика на территории Хэнани уже исчезла. В свою очередь, ранняя волна крашеной керамики докатилась до Хоугана, тогда как поздняя — лишь до Яншао, где, столкнувшись со встречной волной черной керамики, утратила способность к дальнейшему продвижению на восток, исчезла или изменила направление своего движения [Лян Сы-юн, 97].
Несколько различных вариантов теории западного происхождения культуры яншао сформулировал за последние годы Л. С. Васильев.
В одной из своих первых статей на эту тему J1. С. Васильев подчеркивал «поразительное сходство» в орнаментации керамики типа баньшань и мяодигоу, с одной стороны, и триполья, а также анау — с другой. Утверждая, что в Синьцзяне, т. е. на полпути между Анау и Ганьсу, были обнаружены следы расписной керамики и что среди яншаоских черепов в Ганьсу Д. Блэком были обнаружены три экземпляра, свидетельствовавших о смешении западных и протокитайских черт, Л. С. Васильев следующим образом реконструирует предысторию формирования в бассейне Хуанхэ культуры яншао: «Археологические материалы свидетельствуют о том, что на рубеже IV–III тысячелетий до н. э. из Ирана в Среднюю Азию шла интенсивная инфильтрация земледельцев, в результате чего на территории Средней Азии возникли заметные перемещения масс земледельческого населения… Возможно, что в результате этих зафиксированных археологией перемещений носителей культуры расписной керамики Средней Азии одна из племенных групп где-то в районе современного Синьцзяна вступила в контакт с местными доземледельческими монголоидными племенами, населявшими тогда Северный Китай, Монголию и ряд смежных районов Азии. В результате этого контакта и могла возникнуть новая культура» [Васильев Л. С., 1964, 132].
