Ознакомительная версия.
Опасность заключалась лишь в том, что наследник престола был сыном хуннской царевны и хуннская партия в Усуни обладала значительной силой. Однако наследник был еще мал, и у царевны Гяй-ю пока были развязаны руки для вмешательства во внешнюю политику. Яблоком раздора между усунями и хуннами оказалось княжество Чеши. Небольшое княжество Чеши, расположенное в Турфанской котловине, было тесно связано с хуннами. Для Хунну это было окно в мир, особенно после того, как обособление Усуни отделило Хунну от Кангюя и Согдианы. Во время похода Ли Эршиского Чеши было захвачено китайцами, но уже в 86 г. хунны изгнали китайский гарнизон, и снова Чеши стало экономической и стратегической базой хуннской экспансии на запад.
Чеши лежало на караванном пути. Население княжества занималось торговлей и охотно использовало союз с Хунну для борьбы с конкурентами в Куче и Яркенде, опиравшимися на Усунь. С 80 г., т. е. с прихода к власти старохуннской военной партии, чешисцы совместно с хуннами начали наступать на усуней, «обрезывать их земли»[384] и наконец, одержав победу, увели много пленных. Мало того, они потребовали от усуней выдачи царевны и прекращения связи с Китаем. Царевна и ее муж в 73 г. направили посольство в Китай с предложением военного союза и совместного согласованного нападения на хуннов. Новый император Сюань-ди с восторгом согласился, и приготовления к походу снова всколыхнули Китай.
Китайцы подготовились к походу очень тщательно. Были мобилизованы 160 тыс. легких конников. В 72 г. они пятью колоннами выступили за границу из Хэси и Ордоса, и одновременно 50 тыс. усуней напали на хуннов с запада.
Китайские приготовления не остались тайной для хуннов, и они заблаговременно откочевали, что свело на нет все действия китайских полководцев. Приводятся смехотворные цифры убитых хуннов: от 19 до 700 человек, причем два полководца были преданы суду за преувеличение успехов в отчетах и кончили жизнь самоубийством[385]. Зато несомненный успех выпал усуням, которые разгромили ставку западного лули-князя и захватили в плен шаньюева тестя, невестку, князей, тысячников, воинов — всего 39 тыс. человек и 700 тыс. голов скота[386]. Впрочем, и успевшие спастись хунны потеряли много скота, особенно овец, погибших при быстром передвижении от усталости. Хунны, кроме того, были принуждены покинуть Чеши, где опять водворился китайский гарнизон. В довершение беды восстали ухуани. Старохуннская партия посеяла ветер и пожала бурю.
Положение становилось критическим. Собрав все силы, хунны ударили по наиболее опасному врагу — усуням. Зимой 72/71 г. они ворвались в усуньские кочевья и уничтожили там стариков и детей. Все более крепкие люди бежали в горы. На обратном пути хуннское войско застиг большой снегопад, а затем ударил мороз и сковал снежный покров. Неподкованные копыта хуннских коней ломались от ударов о наст; кони не могли добраться до травы и падали от бескормицы. Вместе с ними умирали всадники от холода и усталости. Почти все войско погибло.
Летом 71 г. усуни с запада, ухуани с востока, а восставшие динлины с севера ворвались в хуннские земли и без устали рубили ослабевших и деморализованных хуннов. К ужасам войны прибавился голод, возникший, очевидно, от падежа скота из-за гололедицы и от невозможности засеять поля и собрать урожай. Потеря в людях у хуннов исчислялась в треть населения.
Но самое страшное заключалось в том, что от Хунну отложились все подвластные владения, за исключением восставшего против Китая Чеши[387], и даже собственно хуннские роды, например Сижу[388]. Силы хуннов иссякли настолько, что в 70 г. трехтысячный отряд китайской конницы ворвался в степь и захватил скот и пленных, т. е. сделал то, чего не смогли раньше добиться 160 тыс. человек.
Карта. Распад хунну с 71 по 61 гг. до н. э.
Несмотря на тяжелые потери, хунны еще надеялись на победу. Основные земли их не были захвачены врагами, несколько десятков тысяч закаленных воинов сидели в седле, и военное счастье, всегда изменчивое, могло улыбнуться им. Но главную опасность не предусмотрели хуннские вожди: внутренняя борьба не только не была изжита, но переходила в новую стадию.
В 68 г. умер Хуаньди-шаньюй, который был последовательно марионеткой обеих борющихся партий, и, согласно обычаю, власть перешла к восточному чжуки-князю Хюйлюй-Цюанькюю. Хуаньди-шаньюй, унаследовав вместе с престолом жену Чжуанькюй, оберегал свою законную супругу от обид и ненависти старохуннской партии. Хюйлюй-Цюанькюй не пожелал делить с нею трапезу и ложе и первой яньчжи назначил дочь западного великого предводителя, а Чжуанькюй выгнал. Этим он нанес оскорбление не только самой венценосной персоне, но и всему ее роду, а отцом Чжуанькюй был восточный великий цзюйкюй — один из высших чинов хуннской иерархии. С враждой столь влиятельного человека не могли не считаться новый шаньюй и его правая рука — Хэсу, князь Синвэйян, вождь родовых старейшин.
Мы допустили бы грубую ошибку, если бы рассматривали назревающую борьбу как простую схватку между шаньюевым родом и старейшинами. На самом деле и те и другие были в обеих партиях. Шаньюев род разрастался, и всем членам его не хватало высоких должностей, хотя при Хулугу-шаньюе был введен дополнительный титул — жичжо-князь. Не получившие титула родственники шаньюев, естественно, были недовольны и смыкались с военной партией.
В свою очередь родовые князья по мере роста и усиления своих родов стремились к большей самостоятельности. Им начинала мешать военная дисциплина старохуннской партии, и они готовы были поддержать придворную партию, чтобы при ее слабой власти пользоваться большей самостоятельностью. Кроме того, личные чувства и связи — ссоры, раздоры и взаимная зависть, а в равной мере браки, симпатии, взаимопомощь — определили отношения каждого хунна к борющимся силам. «Друзья кровавой старины», отважные наездники и алчные грабители тянулись к военной партии и ее вождю — Синвэйяну. Любители роскоши, нежных песен под звуки лютни и привольных охот льнули к Чжуанькюй-яньчжи и болели за ее обиды. До тех пор, пока военная партия рвалась в бой, ведущей была она, но настал момент, когда многим хуннам поражение стало желаннее победы, так как оно несло вожделенный мир.
От своих агентов в Китае шаньюй узнал, что вследствие финансового кризиса китайское правительство упразднило дорогостоящую пограничную охрану. Он счел момент удобным для заключения мира, чтобы более свободно расправиться с прочими врагами. Этим был неприятно поражен восточный великий цзюйкюй. Не то чтобы он был против мира с Китаем, но он хотел заключить его сам, а не предоставлять это дело соперникам. Поэтому он вместе с Хулуцы-князем под предлогом облавной охоты приблизился к границам Китая с намерением произвести набег. Но три всадника из войска цзюйкюя бежали в Китай и сообщили о его намерении. Немедленно выступили в поле 5 тыс. китайских конников, и 20 тыс. хуннов отошли без боя. Трудно сказать, почему три всадника стали перебежчиками. Может быть, деморализация уже проникла до низов общества, а может быть, этих всадников подослал сам великий цзюйкюй, так как он вовсе не хотел воевать, а стремился только сорвать мирные переговоры, что ему и удалось.
Теперь шаньюю пришлось содержать 20-тысячное сторожевое войско для отражения возможного контрнабега китайцев. Экономическая жизнь была расстроена; в 68 г.[389] голод снова опустошил хуннские стада и кочевья. Новое правление начиналось с неудачи. Осенью 68 г. шаньюй вздумал покорить отпавшее хуннское племя сижу, обитавшее на восточной границе. Старейшины сижу, собрав скот и имущество, с боем прорвались через пограничные караулы и передались Китаю.
Еще хуже было на западе. В 68 г. два китайских офицера, Чжен Ги и Сыма Хи, с 1.5 тыс. освобожденных от наказания преступников и 10 тыс. союзников из оседлых владений Западного края напали на Чеши и взяли столицу княжества Чжохахота[390]. Недостаток продовольствия заставил китайцев вернуться, но на следующую осень после уборки урожая они снова выступили в поход. За это время чешиский владетель успел обратиться к хуннам с просьбой о помощи, но не получил ее. Находясь в безнадежном положении, он решил перейти на сторону Китая и в доказательство своей искренности разгромил дружественное хуннам незначительное владение Пулэй (Баркуль).
Часть чешисцев осталась верной Хунну, но попытка хуннов выбить китайцев и китаефилов окончилась провалом. Шаньюй собрал перешедших к нему чешисцев и поселил их на востоке, а чешиская долина стала театром военных действий[391].
Ознакомительная версия.
