Между тем, Мамай все эти годы не сидел, сложа руки: он укреплял подконтрольные ему области в Северном Причерноморье, Крыму и на Северном Кавказе в военном и экономическом отношении. Временной столицей его хана Абдаллаха стал г. Орда, в котором был налажен выпуск монет, пользовавшихся полным доверием на всех территориях Золотой Орды к западу от Урала. {346} Бекляри-бек сумел поладить и с венецианцами, отношения с которыми обострились после разгрома Азова в 1362 г.: Абдаллах выдал им ярлык, в котором снижал налог с продаж с 5% (как было установлено при Джанибеке в 1347 г.) до 4%. {347}
Заключив союз с Москвой; Мамай принял на себя обязательства поддерживать и других ее союзников. Так, в 1365 г. он позволил утвердиться на нижегородском столе Дмитрию Константиновичу Суздальскому, уже помирившемуся с Дмитрием Московским и выдавшему за него замуж свою дочь Евдокию. Поддержка суздальского князя была выгодна, впрочем, и самому Мамаю: за Нижний Новгород с Дмитрием Константиновичем спорил его брат Борис Городецкий, получивший ярлык от Азиз-Шейха, {348} и бекляри-бек не упустил случая лишний раз продемонстрировать, что он более влиятелен, нежели саранский хан! Таким образом, связи Мамая с главными княжествами Северо-Восточной Руси крепли, крепло и его положение – политическое и материальное.
При помощи русского и итальянского серебра Мамаю удалось переманить на сторону Абдаллаха несколько эмиров Азиз-Шейха. В результате против сарайского хана был составлен заговор, и в 1367 г. он был зарезан прямо в постели. Официальной причиной его убийства было объявлено установление им «скверных обычаев», за которые его порицал влиятельный представитель мусульманского духовенства Сайид-Ата и которые хан пообещал отменить, но не сдержал обещания. {349} Однако не подлежит сомнению, что за заговорщиками стоял именно Мамай, поскольку после убийства Азиз-Шейха хан Абдаллах беспрепятственно вступил в Сарай и вновь был провозглашен ханом единой Орды. {350}
IV
Вскоре после занятия столицы, в том же 1367 г., Мамаю и Абдаллаху пришлось вступить в борьбу с еще одним сильным противником – Хаджи-Черкесом, независимым правителем Хаджи-Тархана, осмеливавшимся даже чеканить собственную монету. {351} Воспользовавшись тем, что хан и его бекляри-бек находятся в Сарае, Хаджи-Черкес вознамерился подорвать основу их могущества: он отыскал в Крыму некоего Тимур-бека, потомка Туга-Тимура, и провозгласил его ханом под именем Улджай-Тимура. Вместе со своим ставленником Хаджи-Черкес двинулся из Крыма на Сарай.
По всей видимости, Мамай, обеспокоенный мятежом в сердце своих владений, в Крыму, поспешил туда, чтобы подавить волнения. Абдаллах, оставшийся без бекляри-бека и его войск, был вынужден уступить столицу Улджай-Тимуру. Однако новый хан недолго продержался на троне: в 1368 г. его выбил оттуда Хасан Шибанид, племянник Мир-Пулада. Надо полагать, ему это удалось из-за того, что Хаджи-Черкеса в столице не было: не исключено, что Мамай, решив отомстить правителю Хаджи-Тархана, напал на его владения, и Хаджи-Черкесу пришлось отправиться на их защиту, бросив своего ставленника на произвол судьбы. {352}
Но и Хасан-хану не пришлось слишком долго наслаждаться властвованием в столице: уже в 1369 г. он был изгнан оттуда сторонниками Мамая и, вероятно, погиб. {353} В результате сложилась парадоксальная ситуация: в 1369-1371 гг. на столичном троне не было хана! Очевидно, ни один из претендентов не рисковал занять Сарай, прекрасно понимая, что за такую попытку он вполне может расплатиться собственной жизнью.
Сам Мамай не спешил занимать столицу по очень простой причине: в том же 1369 г. хан Абдаллах, возведенный им на престол, скончался, {354} и бекляри-бек был озабочен поисками нового ставленника из рода Бату, который был бы признан легитимным преемником Абдаллаха. Наконец, его выбор пал на юного Мухаммад-султана, также потомка Узбека. Мамая сильно беспокоила одна проблема: Мухаммаду было всего 8 лет, и бекляри-бек имел серьезные опасения, что эмиры и областные правители не признают власть столь юного хана. {355} Чтобы Сарай не пустовал, Мамай совершил еще один беспрецедентный в истории Золотой Орды поступок: он возвел на престол собственную супругу Тулунбек-ханум, дочь Бердибека, которая правила в Сарае в 773 г. х. (1371 /1372 г.). Власть ее признала не только столичная округа, но и Тагай, эмир Мохши, где также стали чеканиться монеты с ее именем. {356}
Власть же юного хана Мухаммада Мамай стал устанавливать постепенно. Сначала бекляри-бек начал чеканку монеты с именем нового хана в своей временной столице Орде, а в 1370 г. решился распространить власть своего ставленника и на более дальние области. По приказу Мамая в 1370 г. дружины суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича выступили в поход на Булгар и заставили местного правителя Асана признать себя вассалом Мухаммад-хана. {357} После этого, на рубеже 1371-1372 гг., Мамай, убедившись, что подконтрольные ему улусы признают власть если не самого хана, то, по крайней мере, властного бекляри-бека, спокойно провозгласил Мухаммада ханом в Сарае.
Возведя на трон нового хана, Мамай решил добиться международного признания своего хана и себя в качестве его первого министра. В частности, в 1371 г. он (впервые за 14 лет после смерти Джанибека!) направил посольство в Египет, ко двору мамлюкского султана ал-Ашрафа Насир ад-Дина Шабана. Ордынское посольство было радушно принято султаном и привезло его дружеский ответ Мамаю. {358} Возможно, именно благодаря этому имя бекляри-бека было запечатлено в трудах средневековых египетских историков – в отличие от многочисленных государственных деятелей и даже ханов Золотой Орды эпохи «Великой замятии», совершенно не известных египтянам. Статус Мамая существенно возрос: помимо должности бекляри-бека он получил еще и титул «титям». Этот титул китайского происхождения в монгольской имперской иерархии жаловали высшим чиновникам. {359}В это же время Мамая начало тревожить усиление московских правителей. В свое время московский князь Дмитрий Иванович не признал ярлыков на великое княжение, выданных ханами Мюридом и Азиз-Шейхом Дмитрию Константиновичу Суздальскому, и заставил будущего тестя отказаться от великого стола в свою пользу. Пренебрежение Дмитрия Московского ярлыками ханов-конкурентов, конечно, не оскорбляло бекляри-бека, но кто знает – не поступил бы великий князь так и с ярлыком его собственного хана?
После некоторых колебаний в 1370 г. Мамай от имени Мухаммад-хана выдал ярлык на великое княжение Михаилу Александровичу Тверскому-Микулинскому – представителю тверского княжеского дома, давнему сопернику Москвы. Но когда Михаил в сопровождении ханского посла Сары-ходжи подъехал к Владимиру, местные жители просто-напросто не впустили его в город, заявив, что их великий князь – Дмитрий Иванович Московский. Михаилу, которого уже поджидали на пути московские засады, пришлось спасаться в Литве у Ольгерда, женатого на его сестре Ульяне. Ханский же посол Сары-ходжа был с почетом встречен Дмитрием Московским и отправлен в Орду с дарами. Излишне говорить, что рассказ посла лишь укрепил Мамая в его подозрениях относительно Москвы. {360}
В 1371 г. Михаил Тверской вновь явился в ставку Мамая с жалобой на действия Дмитрия. Бекляри-бек заставил Михаила вторично «выкупить» великокняжеский ярлык, причем у князя не хватило средств, и ему пришлось оставить в залог собственного сына, княжича Ивана. Однако и на этот раз Москва отказалась признать великим князем тверского князя. Дмитрий Иванович Московский лично явился к Мамаю и не только «перекупил» ярлык на великое княжение, но и выкупил тверского княжича, оплатив долг своего противника. Естественно, имея на руках такого ценного заложника, он без особого труда добился отречения Михаила Александровича от великого княжения. {361} Несмотря на то что Москва своими действиями подтвердила мнение, складывающееся о ней у бекляри-бека, княжеская распря принесла ему немалое количество серебра, и это его на какое-то время заставило забыть о вызывающем поведении московского князя.
Своеобразной проверкой лояльности Москвы стал поход войск Мамая в пределы Рязанского княжества, правители которого неоднократно беспокоили своими набегами вассалов Мамая – Сегиз-бея и Тагая. В 1373 г. мамаевы отряды опустошили ряд рязанских областей, а когда вышли к Оке, оказалось, что на противоположном берегу ордынцев ожидают дружины великого князя Дмитрия. Войска Мамая отступили, не вступая в бой с москвичами, и бекляри-бек убедил себя, что дружины Дмитрия не осмелились бросить вызов его могуществу. Основания для такого вывода у него были: Москва, заключившая союз с Рязанью, который предусматривал совместные действия против внешних врагов, так и не вступилась за союзников, не желая портить отношения с Мамаем. {362}
