Однако полностью соответствующее нормам вика торгово-ремесленное поселение возникло лишь в Truso. В его случае сказались, очевидно, пограничный со славянами характер участка территории прусской земли Погезания, занятого под это поселение и высокий процент славян, составлявших его население. Видимо, именно этот славянский субстрат был той питательной средой, в которой могло активно развиваться скандинавское поселенческое движение на Балтике. В случае с Grobina и Kaup скандинавам так и не удалось занять в этих поселениях решающие места (очевидно – из-за жёсткости и негибкости местных традиций) и их деятельность протекала под строгим контролем местных властных структур. Это стало причиной конкурентных набегов датчан и шведов на эти поселения, это отразилось и в структуре местных могильников (Кулаков В.И., 2012, с. 109). Именно западнобалтский сакральный феномен стал причиной отсутствия в Grobina и Kaup поселений с чертами, типичными для торгово-ремесленного поселения эпохи викингов. Местные объекты, связанные с торговой и ремесленной деятельностью, имели иные параметры. Торговля руками скандинавских купцов могла вообще осуществляться с судов, дабы нога чужеземца реже ступала на землю балтов.
Отсутствие прямых археологических свидетельств о существовании в западнобалском ареале (исключая Truso) торгово-ремесленных поселений с преобладающим (как и в остальной Северной Европе) скандинавским этно-культурным элементом объясняется особыми, граничащими с ксенофобией нравственными нормами западных балтов. Ещё в сер. Х в. Ибрагим ибн-Якуб отмечает тщательность, с которой пруссы несли охрану пределов своей земли (Aus der Kirchengeschichte…, 1861, S. 239). Судя по тексту «Страстей Св. Адальберта» миссионера Войцеха-Адальберта в апреле 997 г. приводят в селение, помещают в большом доме на торжище и говорят ему: «Нами и всей этой страной, вход в которую мы составляем, повелевает общий закон и одинаковый образ жизни… Убирайтесь из наших пределов» (Кулаков В.И., 1993, с. 39). Значит, торжища (дисл. Kaup – «торжище») существовали у пруссов эпохи викингов. Правда, они могли быть представленными, судя по тексту «Страстей…», в виде неких экстерриториальных частей прусских поселений, куда в экстренном порядке кратковременный доступ иноземцев был разрешён. Чётвёртый закон легендарных «семнадцати заповедей» Видевута гласит: «…Все соседи, которые почитают наших богов и приносят им жертвы, должны быть нами любимы и почитаемы. Если же они отвергнут (наших богов), должны быть (уничтожены) при помощи огня или дубинами» (Кулаков В.И., 1994, с. 150). Согласно следующему закону, старшая жена прусса должны «происходить из того рода, который пришёл с нами в страну…» (там же). Согласно прусским легендам, первопоселенцами Янтарного берега были некие «скандиане» – выходцы из легендарной Кимбрии (Ютланд или Готланд) (Simon Grunau, 1876, S. 60, 61). В данной части свода прусских сказаний под напластованиями фольклорных материалов видна историческая фактура, отражённая в археологическом материале римского времени, свидетельствующем о плотных контактов эстиев со скандинавами в начале I тыс лет. н. э. (см. выше). Со временем эти контакты привели к формированию полиэтничных могильников. Торговые контакты с севером Европы могли развиваться не только с учётом коммерческой необходимости, но и с привлечением родственных/матримониальных связей. Однако строгие ограничения деятельности в западнобалтском ареале иноземцев, не принесших жертв местным богам, не способствовали формированию здесь оставивших мощные культурные напластования торгово-ремесленных поселений. Вне пределов исторически сложившихся скандинавских анклавов типа Grobina и Kaup североевропейские импорты в западнобалтской среде IX–X вв. весьма редки (Bliujiene A., 2008, fig. 1). Эта особенность юго-восточной Балтии IX–X вв. привела к тому, что в XI в. активные торговые операции по Неманскому и Даугавскому торговым путям проводили местные купцы, используя в качестве товара продукцию местных мастеров, сделанную по местным или скандинавским образцам (Кулаков В.И., 2012, с. 108; Spirgis R., 2008, p. 384).
Кулаков В.И., 1990. Могильники западной части Мазурского Поозерья конца V – начала VIII вв. /по материалам раскопок 18781938 гг. // Barbaricum-89, Warszawa, c. 148273.
Кулаков В.И., 1993. Северная Самбия: апрель 997 г. // Краткие сообщения Института археологии, вып. 210, Москва, с. 37–44.
Кулаков В.И., 1994. Пруссы (V–XIII вв.). Москва.
Кулаков В.И., 2006. Трусо и Кауп // Российская археология, № 3, с. 134–147.
Кулаков В.И., 1999а. Балтийский вариант движения викингов // Stratum plus, № 5, СПб-Кишинёв-Одесса, с. 148–151.
Кулаков В.И., 1999б. Балтийский акцент в движении викингов (этнические диффузии и традиции искусства) // Archaeologia Lituana, vol. I, Vilnius, c. 197–212.
Кулаков В.И., 2003. История Пруссии до 1283 г., Москва.
Кулаков В.И., 2009. Юго-восточная Балтия в IX в. // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого света. Труды ГЭ, вып. XLIX, СПб, Издательство Государственного Эрмитажа, с. 155–172.
Кулаков В.И., 2011. Декоративное искусство Янтарного края. Орнамент фибул V–VII вв., Saarbrücken.
Кулаков В.И., 2012. Неманский янтарный путь в эпоху викингов, Калининград.
Лебедев Г.С., 2005. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси, СПб.
Нюлен Э., 1986. Эпоха викингов и раннее средневековье в Швеции // Славяне и скандинавы, Москва, с. 155–168
Сванидзе А.А., 1999. Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы. М.
Almgren O., Nerman B., 1923. Die ältere Eisenzeit Gotlands, Stockholm.
Aus der Kirchengeschichte des Adam von Bremen // Scriptores Rerum Prussicarum, Bd. I, Leipzig, 1861, S. 239.
Bliujiene A., 2008. Trade, warfare, looting and hoarding: attributes of Viking age contacts across the Baltis sea // Petijumi kursu senatne. Rakstu krajums, Riga, p. 167–177.
Bogucki M., 2006. Grobina – a Sign of an Early Future Port of Trade in the Bald Lands // Trans-formatio Mundi. The Transition from the Late Migration Period to the Early Viking Age in the East Baltic, Kaunas.
Callmer J., 1992. Interaction between ethnical Groups in the Baltic region in the Late Iron age // Contacts across the Baltic sea, Lund, p. 98–110.
Simon Grunau’s, 1876. Preussische Chronik, Bd. I, Leipzig.
Ibsen T., 2009. “Etwa hier die Siedlung”. Der frühmittelalterliche Fundplatz Wiskiauten/Mohovoe im Kaliningrader Gebiet im Lichte alter Dokumente und neuer Forschungen, Dissertation, Kiel.
Klindt-Jensen O., 1957. Bornholm i folkvandrings-tiden og forutsætingerne i tidlig jernalder, K0-benhavn.
Koulakov V., 2000. Les contacts entre la cote sud de la Baltique et Rome a l’epoque de Neron // Les Sites archeologiques en Crimee et au Cau-case durant l’Antiquite tardive et la haut Moyen-Age. Colloquia Pontica, vol. 5, LeidenBoston-Köln, 2000, p. 29–35.
Mühlen B., 1975, Die Kultur der Wikinger in Ostpreuβen // Bonner Hefte zur Vorgeschichte, Nr. 9.
Nerman B., 2009. Die Ausgrabungen in Apuole 1931 // Lamm J.P., Apuole. Ausgrabungen und Funde. 1928–1932, Klaipeda, S. 15-138.
Neugebauer W., 1975. Von Truso nach Elbing. Leitlinien der Frühgeschichte des Weichselmün-dungagebietes // Studien zur europäische Vorund Frühgeschichte, Neumünster, S. 5-29.
Nowakowski W., 2009a. W dól Węgorapy – odgałęzienie “szlaku bursztynowego” w początkach okresu wplywow rzymskich // Studia Węgorapskie, t. I., Warszawa, s.107–124.
Nowakowski W., 2009b. Z problematyki kontaktow baltyjsko-skandynawskich w okresie wplywow rzymskich // Pruthenia, t. IV, Olsztyn, s. 4385.
Petrenko V., Urtans V., 1995. The archaeological Monuments of Grobina. Riga.
Petrenko V., Urtans J., 2012. Grobinas arheologijas pieminiekli, Riga.
Scriptores Rerum Germanicarum, Hannoverae, 1884, S. 60, 61.
Spirgis R., 2008. Brunrupucu saktas ar krüsu vazinrotam un libiesu kultüras attistiba Dauga-vas leitece 10.-13. gadsimta, Riga.
Virse I.L, Ritums R., 2012. The Grobina complex of dwelling locations and burial sites, and related questions // Archaeologia Baltica 17, Klaipeda, 2012, p. 34–41.
