Первым епископом королевства Мерсии вместе с областями линдисфарнцев и срединных англов был Диума; как уже говорилось, он умер и был похоронен у срединных англов. Вторым епископом был Келлах, который оставил епископство прежде своей смерти и удалился в Скоттию, поскольку он также был скоттом. Третьим епископом был Трумхер, происходивший из англов, однако обученный и посвященный скоттами. Он был аббатом в монастыре, основанном в месте под названием Ингетлинг, где, как описано выше, был убит король Освин. Королева Энфледа, его родственница, попросила короля Освиу искупить убийство Освина пожалованием этого места слуге Божьему Трумхеру, который также был близким родственником убитого короля. Там построили монастырь, где постоянно возносились молитвы за вечное спасение обоих королей, убитого и его убийцы. Король Освиу правил мерсийцами и прочими южными народами три года после того, как был убит король Пенда. Он также подчинил англам большую часть народа пиктов[608].
В то время Освиу дал упомянутому сыну короля Пенды Пэде как своему родственнику королевство Южной Мерсии. Его величина, как говорят, составляет пять тысяч фамилий, и оно отделяется рекой Трент от Северной Мерсии, величина которой семь тысяч фамилий. Однако вскоре Пэда был предательски убит своим приближенным или, как еще говорили, своей супругой во время праздника Пасхи. Через три года после смерти короля Пенды дуксы народа мерсийцев Иммин, Эфа и Эдберт восстали против короля Освиу и поставили своим королем Вулфхера, юного сына Пэды, которого они скрывали. С отвагою они изгнали наместников чужого короля и восстановили свою страну и свою свободу; освободившись и поставив себе короля, они поклялись служить истинному царю Христу ради вечного спасения на небесах. Король Вулфхер правил мерсийцами семнадцать лет[609]; первым епископом при нем был Трумхер, о котором мы уже сказали, вторым Яруман, третим Хад, а четвертым Винфрид. Все они по очереди управляли епископством мерсийцев при короле Вулфхере.
XXV.
Тем временем после смерти епископа Айдана епископом стал Финан, посвященный и посланный скоттами[610]. Он выстроил на острове Линдисфарн подобающий епископу храм по обычаю скоттов – не из камня, а из дубовых бревен, с крышей из тростника. Позже преподобнейший архиепископ Теодор посвятил его блаженному апостолу Павлу, а еще позже Эдберт, который был епископом в том месте, убрал тростник и покрыл крышу, а также пол и стены листами свинца.
В те дни возник великий и вовлекший многих спор о праздновании Пасхи. Те, кто приходили из Кента или Галлии, доказывали, что исчисление скоттами пасхального воскресенья расходится с обычаями Вселенской Церкви. Самым горячим защитником истинной Пасхи был Ронан, который, хоть и был скоттом, научился верным церковным правилам в Галлии или Италии. В споре с Финаном он убедил многих или по меньшей мере побудил их внимательнее изучить вопрос; но самого Финана он никак не мог убедить. Напротив, будучи человеком пылкого нрава[611], Ронан заставил его еще больше закоснеть в своих заблуждениях и склонил к прямому отрицанию истины. Иаков, некогда диакон достопочтенного архиепископа Паулина, как мы уже говорили, соблюдал истинную католическую Пасху вместе с теми, кого он наставлял. Королева Энфледа и ее люди также соблюдали ее так, как это делалось в Кенте; с ней был кентский священник по имени Роман, следивший за правильностью соблюдения. Поэтому говорят, что в те времена Пасха порой праздновалась по два раза в год[612], поскольку когда король заканчивал пост и отмечал пасхальное воскресенье, королева и ее люди еще постились во время Дня пальм[613]. Это различие в дате Пасхи терпели, пока был жив Айдан, поскольку все понимали, что он, хоть и празднует Пасху по обычаям тех, кто послал его, все же с усердием творит труд веры, милосердия и любви, присущий всем святым. За это он был любим всеми, включая тех, кто придерживался других взглядов относительно Пасхи. Его почитали не только простые люди, но и такие епископы, как Гонорий из Кента и Феликс из Восточной Англии.
Когда умер Финан, преемник Айдана, и епископом стал Колман, тоже присланный из Скоттии, начались еще более серьезные споры как по поводу Пасхи, так и относительно других церковных правил. Эти споры смутили умы и души многих людей, которые боялись, что, хоть и будучи христианами по имени, они подвизались и подвизаются напрасно[614]. Все это дошло до слуха правителей, Освиу и его сына Альфрида. Освиу, окрещенный и обученный скоттами и хорошо знавший их язык, считал, что лучше их учения нет ничего. Но Альфрида наставлял в христианской вере сам Вилфрид, ученейший муж, который изучал доктрины Церкви в Риме и много времени провел в Лугдуне у архиепископа Галлии Далфина[615], привезя оттуда церковную тонзуру в форме короны; поэтому Альфрид справедливо предпочел его учение всем урокам скоттов и позже даровал ему монастырь с сорока фамилиями земли в месте, называемом Инрип[616]. Незадолго до того он отдал это место тем, кто следовал обычаям скоттов; однако, поставленные перед выбором, они предпочли сменить не привычки, а место жительства, и он передал монастырь тем, кто был достоин его как по обычаям, так и по образу жизни. В то время в королевство Нортумбрия прибыл епископ западных саксов Агильберт, которого мы уже упоминали, друг Альфрида и аббата Вилфрида; он оставался там некоторое время и по просьбе Альфрида посвятил Вилфрида в священники в его монастыре. С Агильбертом был священник по имени Агафон.
Когда возник спор о Пасхе, о тонзуре и о других церковных делах, было решено созвать собор в монастыре под названием Стренескальк, что означает Бухта Маяка[617]; там в то время была аббатиссой Хильда, преданная Богу женщина. На собор явились оба короля, отец и сын, епископ Колман со своими клириками из Скоттии и Агильберт со священниками Агафоном и Вилфридом. На их стороне были Иаков и Роман, в то время как аббатисса Хильда и ее монахини держали сторону скоттов; их также поддерживал епископ Кедд, который, как мы говорили, задолго до того был посвящен скоттами и на соборе был прилежнейшим переводчиком обеих сторон.
Сперва король Освиу объявил, что служащие одному Богу должны жить по одним правилам и не различаться в соблюдении небесных таинств; поэтому они должны установить, какая традиция правильнее, и впредь все вместе следовать ей. Затем он велел епископу Колману первым рассказать, каким обычаям он следует и откуда они произошли. Колман сказал: «Способ исчисления Пасхи, которому я следую, я узнал от своих наставников, пославших меня сюда епископом; его придерживались все наши отцы, возлюбленные Богом. В этом способе нет ничего сомнительного и предосудительного, поскольку еще блаженный евангелист Иоанн, возлюбленный ученик Господа, соблюдал его вместе со всеми управляемыми им церквами[618]». Когда он сказал все это и другое подобного же рода, король велел Агильберту изложить свой обычай, его происхождение и то, на чьем авторитете он основан. Агильберт сказал: «Я прошу, чтобы мой ученик, священник Вилфрид, говорил вместо меня, потому что мы оба согласны с прочими находящимися здесь приверженцами нашей церковной традиции, а он может изложить наши взгляды на языке англов куда лучше и яснее, чем я через переводчика». Вилфрид, получив от короля позволение говорить, начал: «Пасха, которой мы придерживаемся – та же самая, которую празднуют в Риме, где жили, учили, пострадали и погребены блаженные апостолы Петр и Павел. Ее празднуют повсюду в Италии и Галлии, что мы обнаружили, проезжая через эти страны ради учения и молитвы. Мы знаем, что ее празднуют в одно и то же время в Африке, Азии, Египте, Греции и во всем мире, куда распространилась Церковь Христова, среди всех народов и языков. Единственное исключение – эти люди и их сообщники в заблуждении, то есть пикты и бритты, которые здесь, на двух отдаленнейших островах Океана, в своей глупости воюют с целым миром».
Колман отвечал: «Странно, что вы называете нас глупцами, хотя мы следуем примеру апостола, который удостоен был склониться на грудь Господа, и весь мир признает его великую мудрость». Вилфрид сказал: «Я далек от того, чтобы обвинять Иоанна в глупости; просто он буквально соблюдал правила Моисеева закона, когда церковь еще во многом была иудейской, и апостолы не могли в один миг заставить отказаться от закона, данного Богом, как заставляли они новообращенных отказаться от идолов, которые есть демоны. Конечно же, они опасались поставить этим преграду перед иудеями, рассеянными среди язычников. Вот почему Павел обрезал Тимофея, принес жертвы в храме и обрил голову в Коринфе вместе с Аквилой и Присциллой[619]; все это он делал, чтобы не возмутить иудеев. Ведь Иаков сказал Павлу: «Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители закона»[620]. Но сейчас, когда свет благовествования уже распространился по миру, для верующих необязательно и даже незаконно обрезаться или приносить жертвы из плоти и крови. Так и Иоанн, в соответствии с законом, отмечал день Пасхи вечером четырнадцатого дня первого месяца, падал ли он на субботу или на любой другой день. Но когда Петр проповедовал в Риме, он вспомнил, что Господь восстал из мертвых и принес миру надежду на воскресение в первый день недели, и понял, как следует отмечать Пасху. Он дожидался восхода луны вечером четырнадцатого дня первого месяца в соответствии с обычаями и установлениями закона, как делал Иоанн, и когда луна восходила, начинал праздник, если был Господен День, который потом назвали первым днем недели; так мы делаем и сейчас. Но если Господен День приходился не на утро после четырнадцатого дня луны, а на шестнадцатый, семнадцатый или любой другой день до двадцать первого, он ждал этого дня и начинал пасхальную службу вечером в субботу; так повелось, что пасхальное воскресенье приходится только между первым и двадцать первым днями луны. Евангельская и апостольская традиция не нарушают закон, а лишь дополняют его, когда велят праздновать Пасху между вечером четырнадцатого дня луны первого месяца и двадцать первым днем того же месяца. Все наследники блаженного Иоанна в Азии со времени его смерти, как и все церкви мира, соблюдают это правило. То, что это истинная Пасха и что ее следует отмечать всем верующим, не есть нововведение – это подтверждено собором в Никее, как говорит история Церкви[621]. Поэтому ясно, что ты, Колман, не следуешь примеру ни Иоанна, как ты думаешь, ни Петра, с традицией которого споришь; таким образом ты в твоем исчислении Пасхи не следуешь ни закону, ни благовествованию. Иоанн, который отмечал Пасху по установлениям Моисеева закона, не заботился о воскресенье; ты не делаешь и этого, поскольку празднуешь Пасху только в воскресенье. Петр отмечал пасхальное воскресенье между пятнадцатым и двадцать первым днями луны; ты, напротив, отмечаешь его между четырнадцатым и двадцатым днями. Таким образом, ты часто начинаешь Пасху вечером тринадцатого дня луны, о чем нет никаких упоминаний в законе. Был не этот день, а четырнадцатый, когда Господь, автор и податель благовествования, вкусил вечером ветхую пасху, и в память о Его страстях Церковь празднует таинства нового завета. Кроме того, в своем обычае ты полностью исключаешь двадцать первый день, который Моисеев закон особо велит отмечать. Так, как я уже сказал, в своем исчислении величайшего из праздников ты не согласуешься ни с Иоанном, ни с Петром, ни с законом, ни с благовествованием».
